— Целовать не буду. Иначе точно свалишься с температурой.

Он перемещает руки чуть ниже, сжимая попку.

— Моё окончательное выздоровление пойдёт намного быстрее, рядом с такой сексапильной медсестрой…

Анжела

После слов Рустама в голове не остаётся ни одной приличной мысли. Я очень соскучилась по нему и устала от ледяного противостояния.

Оказывается, я ни черта не смыслю в холодных войнах и не хочу принимать в них участие.

Близость тела Рустама будоражит меня. Опускаю взгляд в пол, чтобы Рустам не успел понять, какие неприличные мысли бродят в моей голове на его счёт.

— В чём дело, Ангел?

Задерживаю дыхание, отвечая спокойно:

— Ни в чём.

— Терпеть не могу, когда так дерьмово лгут! Ты не умеешь блефовать!

Анваров отталкивает меня и встаёт, пересаживаясь на кресло. Вздрагиваю ото льда в голосе, но он мгновенно меняет его на жаркий хриплый шёпот:

— Иди ко мне, Ангел.

Он откидывается на спинку большого кресла, смотря на меня в упор. Сейчас Рустам не пытается скрыть свои эмоции. Хорошо понимаю, о чём он думает.

— Ты хочешь меня? — спрашивает прямо.

— А ты?

— Если я покажу тебе свой стояк, готовый порвать трусы, это будет считаться положительным ответом?

— Пошляк.

— Стесняшка. Ну так что? Хочешь секса?!

— Хочу! — выдаю, сильно покраснев.

— Да неужели? — иронично заламывает бровь.

— Да. Хочу. Соскучилась по тебе, — снова краснею, а дыхание перехватывает так, что я почти начинаю задыхаться.

— Хорошо, что соскучилась. Будешь скучать рядом со мной. В наказание.

Он хлопает себя по бедру:

— Иди ко мне, Ангелочек.

Я мгновенно забираюсь на его колени и трогаю ткань халата, обнимающего массивное, тренированное тело.

— Так непривычно видеть тебя в этом халате.

— Что, перестал нравиться? — хрипло интересуется Рустам.

Его глаза горят нетерпением. Он провожает каждый жест моих пальцев сканирующим взглядом.

— Ни капли. Просто я привыкла видеть тебя безукоризненно одетым в стильные костюмы. Но так мне тоже очень нравится.

С языка чуть не срывается, что в этом халате и со взлохмаченными волосами Рустам кажется намного младше своих лет. Он видится мне парнем, просто играющим в роль взрослого мужчины.

Я узнаю его ближе и лучше, когда Анваров не прячется за бронь роскошных костюмов.

— Смотришься, как восточный падишах, — признаюсь, перебираюсь повыше на его раскачанные бёдра.

Широкая, мускулистая грудь поднимается и опускается в такт учащённому дыханию Рустама.

Я любуюсь им, не спеша, наслаждаясь каждым мигом. Его тело совершенно и просит на обложку глянцевого журнала или на холст великих мастеров. Немедленно тянусь к нему, забыв о всяких запретах, но Рустам накрывает губы ладонью.

— Я болею. Нам нельзя целоваться. Помнишь?

— Помню.

— Тогда подай пульт. Я включу телек. Посмотрим фильм…

— Надеюсь, не твою домашнюю коллекцию наших видео?

— Напрашиваешься, Ангел… Ты охренеть, как напрашиваешься… — говорит с угрозой. — Я займусь тобой позднее.

— Поговорим о том, что происходит?

— Не сейчас, Ангел. Не порть момент. Проблемы подождут.

Сердце пропускает удар. Значит, проблем не удалось избежать. Что вполне объяснимо.

Может быть, он прав? Стоит ненадолго забыть о проблемах, ждущих снаружи, и забыться в этом сладком перемирии, от которого становится легко-легко на сердце.

Я устраиваюсь на его коленях удобнее. Губы Рустама задевают мочку уха, опаляя дыханием:

— Что будем смотреть?

— Наверняка ты выберешь какой-нибудь боевик?

— А ты — ванильную мелодраму? — поддразнивает меня, начиная щекотать.

Хихикаю, не в силах сдержаться от смеха. Едва не нарушаю выставленные им границы, желая целовать его до беспамятства. Он строго напоминает мне о своей болезни.

Мы смотрим фильм. Я лежу в его объятиях. Рустам иногда забирается рукой под мою футболку, гладят по животу. Приятно и чувственно согревает лёгкими движениями пальцев.

Спустя какое-то время я проваливаюсь в дрёму, просыпаясь оттого, что Рустам встаёт и поднимает меня на руки, перенося на кровать.

— Эй, тебе нельзя напрягаться… — возражаю, едва ворочая языком, но всё же льну к мужскому телу.

— Ты лёгкая, как пушинка. С этой задачей справиться даже больная развалюха вроде меня, — шутит, опуская на постель, забирается следом сам, накрывая нас одним одеялом.

37. Анжела

— Тебе нужно хоть изредка покидать мою комнату, — журит меня Рустам. Поймав мой возмущённый взгляд, улыбается. — Вторые сутки. Ты бываешь только в моей ванной комнате, и даже еду нам приносят сюда.

— Прогоняешь?

— Не хочу, чтобы ты…

— Я знаю. А я хочу побыть рядом. Пока так спокойно. Или ты запрещаешь?

— Ты уже облюбовала себе один из моих халатов, — фыркает Рустам. — Разумеется, я переживаю.

Но тем не менее он вытягивается на кровати, смотря на меня довольно, проводит рукой по щетине, отросшей больше обыкновенного.

— Да, хватит валяться. Пора выходить в большой мир.

— Мне не хочется этого. Ты так и не ответил на вопрос…

Я перебираюсь к Рустаму поближе, укладываясь головой на плечо. Твёрдый подбородок упирается в мой затылок.

— У тебя проблемы из-за Тихонова?

— Не смертельные. Скорее, неприятные. Тихонов в коме и сейчас в его бизнесе всем заправляет Черкашин. Партнёр твоего отца немного трусоват, чтобы открыто нападать в отместку за друга. Но он надавил на кое-каких людей, со мной отказались сотрудничать. Не все, но отток финансов есть, и это бьёт по карману. Неприятно видеть, как то, что выстраивалось годами, даёт крен.

— Ты можешь лишиться бизнеса? — пугаюсь катастрофических последствий.

— Нет! — твёрдо отвечает Рустам. — До такого не дойдёт. Нищим не стану, но я привык подсчитывать, как возрастает прибыль, а не как проседает. Это временно, Ангелочек. Уверен, что временно.

— Ты так уверен в себе.

— Не так уж сильно.

Рустам внезапно подминает меня под себя и целует в шею.

— Ты не пытаешься меня соблазнить. Значит, кое в чём я не так уж уверен в себе.

— Я хочу, но ты сам… сказал, — признаюсь севшим голосом, в котором слышится трепет, а по телу мгновенно проносится чувственная дрожь.

— Уверен, что я абсолютно здоров.

Рустам поднимается и в два счёта избавляет меня от халата. Я остаюсь перед ним в одном белье, но мужчина внезапно наклоняется и целует меня в живот, погладив перед этим ладонью.

— Надеюсь, что ни стрессы, ни происки конкурентов, ни наше собственное упрямство не повлияют на твою беременность.

— Ты впервые заговорил о ребёнке. Без упоминания всех выгод. Это так… неожиданно.

Я запускаю руки в тёмные, жёсткие волосы на его затылке.

— Ты мне очень нравишься, Рустам.

— Надо же, я думал, ты давно от меня без ума, — ухмыляется, цепляя пальцами резинку трусиков. Но не торопится их снимать. — Мне по-настоящему важно то, что есть, и это тоже… — снова тянется к моему животу, согревая ладонью.

У меня ещё небольшой срок, живота нет и в помине, но в этот момент я ощущаю, как тепло от ладони Рустама соединяется с теплом, которое согревает меня изнутри. Так приятно чувствовать, что нас связывает не только секс, но и нечто большее, пусть даже Рустам отказывается верить в любовь и долгосрочные отношения.

Он не верит словам. Но гораздо больше доказывает делами, сражался, словно лев, защищая меня от Тихонова, и продолжает нести убытки из-за этого, но держится на своём.

Хочу его так сильно, что нет возможности удержаться. Я требовательно тяну его к себе, приближаюсь к губам, сводящим с ума.

Хитрец коварно улыбается, позволяя целовать себя. Словно лишь даёт разрешение, но потом алчно набрасывается на мой рот, размазывая по поверхности постели лишь одним поцелуем — одержимым и грязным, по-взрослому.