Переговоры сулили быть сложными. Однако я надеялся на положительный исход.

Багратов в шутку обронил, что такого слона, как Тихонов, проще завалить, чем прокормить. В переносном смысле, конечно же.

Я рассмеялся вместе с братом и даже прикинул в уме парочку сценариев, но… я не убивал папашу Анжелы.

Вмешалось третье лицо.

Кто это был — одному чёрту известно.

— Стреляли издалека. Прицельно. Только в твоего отца. Я здесь ни при чём.

— Я тебе не верю!

Рустам

Анжела выглядит бледной. Очень бледной и такой потерянной. Одинокой. Млять… Она ещё более хрупкая, чем казалась раньше.

Я заставляю себя подняться, чтобы преодолеть несколько шагов. Заключить красавицу в объятия.

Мне это нужно. Жизненно необходимо.

Нам обоим нужно.

Всё становится мелким и незначительным, когда мы пересекаемся близко — кожа к коже. Без миллиметра свободного расстояния.

Сдохнуть. Если не получить кроху тепла и не отдать больше взамен.

Щеку обжигает пощёчиной.

Тру ушибленное место.

— Я. Тебе. Не. Верю! Влад сказал…

— Влад. Влад. Влад! — делаю паузу. — Заебало. В моём доме никогда не будет произноситься это имя. Владу Тихонову нет места. Даже под забором моего дома. Всё ясно?!

Анжела отходит и крепко обнимает себя за плечи.

— Тебе было выгодно избавиться от моего отца. Даже если он согласился на твои условия, ты бы не захотел расставаться с деньгами.

Злость закипает во мне за считаные мгновения. Меня срывает напрочь.

— На! Смотри! Смотри сюда! Наша переписка… — трясу экраном дорогого телефона перед лицом Анжелы. — Смотри, за сколько миллионов был согласен отдать тебя папаня!

— Не буду! Не буду смотреть.

— Будешь. Млять. Ты будешь смотреть. Ты прочитаешь вслух всё написанное. Забьёшь это в свою упрямую головку и…

Мне приходится тянуть Анжелу силой. Заставляю сесть на диван, крепко сжимаю пальцы на плече.

— Мне больно!

— Читай! Вслух! Ну! — рычу.

Бесит, что она мне настолько не доверяет.

Голос Анжелы срывается. Она осекается, когда приходится сосчитать нули и верно огласить сумму.

Млять, за эти деньги я мог бы до ста лет каждую ночь заказывать себе эскорт из сорока высококлассных проституток. Но мне нужна только одна — упрямая, холодная, непробиваемая Анжела! Сомневающаяся на каждом шагу. Блять, да что я в ней такого нашёл?! Почему заклинило и продолжает клинить лишь сильнее…

Сложно. Дорого. Проблемно.

Да! Тысячу раз — да. Но я выбираю Анжелу снова из сотни тысяч других вариантов.

Тянуть ярмо этих отношений — как толкать огромный камень в гору. Он может сорваться в любой момент и просто раздавить меня.

Однако я всё равно здесь. С ней. Рядом.

— Прочитала?! Убедилась?

— Убедилась.

Пауза. Анжела поднимает на меня свои глаза — огромные, сияющие, невообразимо красивые и выдаёт:

— Убедилась в том, что я СЛИШКОМ дорого тебе обхожусь, Рустам. Такой рациональный человек, как ты, предпочёл бы убрать сильного противника.

Смеюсь, швырнув телефон куда-то в сторону. Он ударяется о стену или о мебель с глухим, противным стуком, отозвавшимся звоном внутри головы, раскалывающейся на части от сильнейшей боли.

Хочется послать всё на хуй. Но я предпринимаю последнюю попытку:

— Он согласился. Мои потери были бы лишь временными. Со временем сотрудничество с Тихоновым в последствии окупило бы все мои затраты.

— Даже мне, далёкой от мира больших денег, ясно, что это заняло бы слишком много времени. И я… я просто не верю, что ты способен понести такие убытки ради меня и ребёнка. Не верю…

Последние слова Анжела произносит совсем тихо. Едва слышно.

Лучше бы кричала. Истерила. Едва слышный шёпот отравляет мою душу.

Анжела поднимается и отступает, едва ли по сантиметру. Она не поворачивается ко мне спиной, это дурной знак.

— Я больше не хочу разговаривать на эту тему, Рустам. Не хочу. Для меня всё останется неизменным. Просто… не хочу больше ни видеть, ни слышать тебя больше необходимого минимума. Я буду исправно посещать поликлинику и делать все необходимые анализы. Но я не хочу видеться с тобой. Дом большой, — запинается. — Нет. Просто огромный. Я поняла, что тебе предпочтительнее левое крыло. Я не буду появляться там и прошу не тревожить меня. Я выбираю противоположную сторону дома…

— Чё?! Возьми, млять, ниточку ещё натяни. Чтобы ткнуть носом, где мне нельзя появляться в собственном доме.

— Я не шучу. Я не железная, Рустам. Я устала. Я боюсь не выдержать. Я не хочу тебя видеть… Мне горько. Я поверила тебе. Но сейчас я снова сомневаюсь. Всё говорит против тебя. Извини, но я тебе не верю. Я просто хочу как можно скорее избавиться от навязанного мне контракта.

— Хочешь уйти?!

— Хочу.

— Тогда вали на хуй. Прямо сейчас! В своё чёртово крыло этого дома…

Анжела замирает.

— Вали, — рычу. — Секунда промедления — и я начну вытрахивать в тебя всю свою злость. И знаешь что, сучка проклятая?! ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ!

Громко-громко хлопает дверь. Я стону громко, схватившись за голову. Пальцы, прикоснувшись к затылку, снова окрашиваются красным.

Я не рассказал Анжеле всего.

Выстрелов был не один. Тихонов дёрнулся в самый последний момент, словно почувствовав, что находится на прицеле киллера. Его это не спасло, сильно задело. Последующим мощным выстрелом оцарапало Черкашина и выбило стекло, меня порезало сзади. Я успел переодеться, не хотел пугать Анжелу окровавленным видом, но не успел побывать в больнице, чтобы вытащить всё осколки битого стекла из ран.

Однако ей глубоко наплевать. Анжела ничего не заметила. И не хочет замечать…

Делаю несколько нетвёрдых шагов в сторону выхода, но через секунду приходится вернуться к телефону. Он внезапно начинает разрывать воздух громкими звуками. Назойливо и без остановки.

С трудом фокусирую зрение на экране, различая имя звонящего. Отвечаю на звонок.

— Новости из больницы. Тихонов не помер.

— Как? — переспрашиваю удивлённо. — Сказали же, что скончался при операции?!

— Да, но это была временная смерть. Реально живучий мужик. Сердце запущено. Но он пока в коме.

— Что говорят врачи?

— Тихонов выжил лишь чудом. Подключён к аппаратам. Прогнозы врачей не особо утешительные. Даже если он очнётся завтра, часть двигательной активности будет потеряно, — отчитывается Батыр.

Он слово в слово повторяет слова медицинского персонала. Сам бы такого точно выдать не смог.

— Значит, Тихонов не помер.

Не знаю почему, но мне становится чуть легче. Тело скользит куда-то в сторону. Я успеваю зацепиться за кресло в последний момент, но нехило прикладываюсь головой о косяк.

— Всё в порядке? Вы были у врача?!

— Ещё нет.

— Вам срочно нужно показаться в больнице!

Сзади по шее начинает струиться что-то липкое и горячее.

— Ты должен приехать за мной, — из последних сил ворочаю языком.

Анжела

Как быстро может измениться жизнь…

Ещё день назад я была полна надежд на светлое будущее, а сейчас всё снова тонет во мраке безнадёжности. Никаких ориентиров, никакой поддержки, никаких гарантий.

Мы снова поругались с Рустамом, и отчего-то сердце колет в десятки раз больнее, чем раньше.

Противостояние тирану-отцу сблизило нас. Тем больнее снова ощущать себя преданной и незначимой для него.

Разговор превратился в ссору. Анваров жёстко отослал меня, указав на дверь. Я снова возвращаюсь в свою старую спальню, в которой жила прежде. Нужно перенести вещи, заняться мелочами, занять мысли угодно, лишь бы не думать о том, что отец мёртв.

Убит.

Я не успела ни подружиться с ним, ни полюбить.

Почему-то хочется плакать. Слёзы накатывают словно из ниоткуда и топят горячей волной. Я же не успела узнать отца поближе. Теперь никогда не узнаю…

Нужно переключиться хоть на что-то. Но я не могу этого сделать, застываю возле оконного проёма, видя, как Рустам выходит из дома в сопровождении Батыра. Помощник поддерживает Рустама, я вижу, как Анваров движется медленнее и с трудом передвигает ноги.