Я киваю неопределённо. Потому что ступаю на неизведанную и опасную для себя территорию. Вернее, я давно в ней уже увяз, но понимаю и принимаю этот факт только сейчас.

Телефонный звонок спасает меня от неудобного и тяжёлого для меня разговора.

На дисплее высвечивается имя моего главного помощника, и этот немногословный, серьёзный мужчина не звонит по пустякам.

— Мне нужно отойти. Это срочное дело, касающееся бизнеса.

Лика погрустнела, отпускает меня кивком.

— Да, конечно, иди.

Мысленно обещаю завершить этот диалог и не обижать малышку словами, но дело требует моего внимания.

— Да. Батыр, что случилось?

— Покушение на Тихонова, — хрипит в телефонную трубку.

Рустам

— Что?! Кто?! Когда?!

В ответ короткие гудки.

Ленивая нега и туманная дымка экстаза испаряются без следа. Вихрем пролетаю в комнату, торопливо одеваясь.

Лика мгновенно замечает изменения во мне и привстаёт на постели.

— Рустам, что случилось?

Моя внимательная девочка и очень чувствительная.

— Небольшая проблема, Лика. Но мне необходимо уехать!

Одевшись, сдвигаю стенку шкафа в сторону, доставая пистолет и пряча ствол во внутреннем кармане пиджака.

— Небольшая? Ради решения небольшой проблемы не берут с собой пистолет, Рустам.

— Послушай, Ангел. Мне сейчас реально нужно уехать!

— Просто береги себя, — перебивает меня Анжела. — Ради меня и малыша. Будь осторожен.

— Хорошо, — коротко её целую и мгновенно испаряется недовольство.

Появляется решимость довести начатое дело до конца и разобраться, в конце концов, что за чертовщина творится с семейкой Тихоновых!

Звонок Батыра срывает меня с места.

Я оставляю Анжелу в доме, не сообщая ей подробностей. Ни к чему тревожиться в её состоянии. Анжела носит под сердцем моего ребёнка и безопасность мамы и малыша для меня стоит во главе всего.

К тому же я сам пока не знаю подробностей произошедшего и не могу сообщить ничего, кроме того, что на Тихонова кто-то покушался.

Батыр успел выкрикнуть в телефон только эти два слова и отключился.

Когда я подъезжаю к больнице, вокруг всё гудит, как встревоженный муравейник. Так много охраны! Но наглому киллеру хватило небольшой лазейки, чтобы прокрасться внутрь.

— Рустам Тимурович!

— Что там? Как Тихонов? Как Батыр?! — хватаю за плечо кинувшегося ко мне человека.

Арман работал в паре с Батыром, замещал его временами. Но для меня будет трудно найти замену Батыру.

Я работаю с ним много лет и наши отношения иногда выходили за рамки "босс — подчинённый". Я бы сказал даже, что Батыр иногда тормозил меня в моменты, когда у самого не получалось остановиться, чтобы не наделать глупостей.

— Тихонов в порядке, — отчитывается Арман. — Киллер проник в палату под видом медицинского персонала и пытался отключить мужчину от аппаратов искусственного жизнеобеспечения. Батыр почуял неладное и бросился к нему. Тихонов жив. Батыр смертельно ранил киллера. Когда мы прибыли на место, киллер уже был мёртв.

— Что с Батыром?

Арман вздыхает, отводя взгляд в сторону.

— Что с ним? Где он?

Я начинаю терять терпение. Арман показывает рукой в сторону здания больницы.

— В здании. В палате реанимации. Врачи делают всё возможное, но шансов нет. Он будет на том свете самое большее через час.

Я бросаюсь в указанном направлении и торопливо надеваю предложенный медицинский халат поверх дорогого костюма. Врач, прооперировавший Батыра, сидит в коридоре и курит, наплевав на правила. На нём много крови. Разумеется, не его самого, а Батыра.

— Он в сознании?

— Был в сознании. Но шансов нет. Увы. Вы хотите с ним поговорить?

Я вхожу в палату и, увидев, побледневшего Батыра, понимаю, что он уже одной ногой в могиле. Впервые вижу смуглокожего мужчину побледневшим настолько, что его лицо стало почти одного цвета с сероватыми стенами палаты.

Врач вполголоса перечисляет ранения. Попросту говоря, ублюдок в упор расстрелял моего доверенного человека. С таким количеством серьёзных огнестрельных ран не выжил бы никто.

Я присаживаюсь на край кровати. Глаза Батыра уже помутневшие, дыхание сильно затруднено. Нахожу его руку и сжимаю похолодевшие пальцы.

— Родители… Мои родители до сих пор живут в Алматы… — шепчет он, с трудом переведя на меня взгляд. — Нужно сказать им. Я хочу туда, к ним.

— Да. Я знаю, где они. Я позабочусь. Всё сделаю.

Батыр слабо улыбается и прикрывает глаза, как будто благодарит меня. Из его рта вырывается кашель и по губам стекает струйка крови.

Он с трудом подносит руку ко рту и трогает кровь. Я пытаюсь быть спокойным, но мне сложно наблюдать за последними минутами его жизни.

Батыр что-то пытается сказать мне, его пальцы беспокойно перебирают простынь. Последний рывок и он замирает.

Взгляд моментально становится тусклым, стекленеет. Всё кончено.

Через некоторое время я прикрываю пальцами его веки и встаю с постели умершего. Вижу на светлой простыне криво начерченную четвёрку, которую рисовал Батыр перед смертью. Что он хотел сказать этим?

В голове туман. Тоска и злость на убийцу заставляют выйти из палаты, но у меня нет времени горевать по Батыру. Нужно найти того, кто это сделал! Подзываю к себе Армана:

— Теперь ты за главного. Опознали киллера?

— Опознали. Но он очень хороший наёмник, знающий своё дело. Не оставил следов. Пытаемся выяснить, кто ему заплатил. Ни звонков, ни сообщений. Почта тоже пустая. Скорее всего, была личная встреча и платили наличкой. Но я проверю всё ещё раз.

— Данные с камер смотрели?

— Их отключили во всём здании на несколько минут. Этого хватило.

— Действительно, постарались. Держи меня в курсе, Арман.

Анжела

Я хотела дождаться возвращения Рустама. Он не сказал, что случилось, но умчался прочь. Напоследок дал указание, чтобы я не ждала его, но я ослушалась его. Сон просто не шёл ко мне, и я хотела быть рядом с ним.

Было много времени подумать, что мы значим друг для друга.

Между нами изначально проскользнула искра. Она напугала меня до дрожи, потому что я никогда прежде не испытывала ничего подобного. Потом Рустам усилил впечатления, начав добиваться меня нагло и беспринципно. Анваров не выбирал способы достижения желаемого, а я долго не могла смириться с той ролью, которую он отвёл для меня.

Больно и прекрасно. Остро и сладко. Опасно и безумно.

У наших чувств так много оттенков, но ни в одном из них нет привкуса равнодушия. Мы притягиваемся друг к другу.

Сейчас я не могу представить жизни без Рустама и нашего ребёнка, который растёт во мне день ото дня. Между нами было много недомолвок и обид, но тяжёлые испытания и постоянная опасность для жизни очистили чувства от ненужной шелухи, обнажив истинное.

Я люблю этого сложного мужчину. От такой любви иногда бывает горько и тяжело на душе. Но я бы ни за что не отказалась от него. Потому что вижу в каждом его действии глубокие чувства, в которых Рустам даже самому себе не признаётся.

Но я их чувствую и знаю, что Рустам — тот самый мужчина, с которым я хочу прожить целлую жизнь. Пусть даже он цинично отрицает любовь, но поступки его говорят об обратном.

Если Рустам не умеет говорить о чувствах, я буду говорить за двоих.

Шум подъехавшего автомобиля. Выглядываю в окно. Автомобиль стоит во дворе, но Рустам не спешит появляться.

Я провожу у окна несколько долгих, томительных минут ожидания и спускаюсь.

Дверь с водительской стороны открыта. Рустам сидит за рулём и курит.

Впервые вижу его курящим и замираю от увиденного. Как он неторопливо вдыхает дым полными лёгкими и выпускает его сизые клубы, прячась за ними.

Второй рукой он удерживает телефон и разговаривает. Вероятно, с кем-то из своих братьев.

Услышав несколько раз фамилию моего отца и имя "Дамир", делаю выводы, что Рустам разговаривает с Багратовым, старшим двоюродным братом.