Как давно она у него?

Во время учёбы в колледже я подрабатывала помощником куратора в небольшой художественной галерее школы. Моя мать была художницей, и хотя я не унаследовала её способности создавать что-то на холсте, я унаследовала любовь к искусству.

Когда я училась на втором курсе, ко мне обратился всемирно известный художник Дерек Болдуин, с просьбой стать объектом его новой работы. Я узнала, что он был не только выпускником, но и учился в Художественном институте Сан-Франциско вместе с моей матерью. После окончания школы я провела три недели с Дереком и его семьёй. Пока он писал мой портрет, я играла на пианино в его мастерской. Я также помню рассказанные им истории о моей маме, и я благодарна за них.

Искусствоведы не знают о картине Дерека Болдуина, которую он одолжил школе. Я уже много лет не была в галерее и не знала, что её продали. Я много лет общаюсь с Болдуинами, но Дерек никогда не упоминал о продаже портрета, и пока я любуюсь картиной, знакомые шаги прерывают мои мысли. Я оборачиваюсь, и у меня перехватывает дыхание.

«Мой любовник потрясающе красив», — думаю я про себя. Он одет в темно-синюю рубашку на пуговицах и светло-серые брюки. Цвета напоминают мне его глаза, глаза, которые никогда не перестают захватывать меня. И тут я вспоминаю о картине.

— Как? Когда? —  показываю на картину, где я играю на пианино.

— Я увидел её несколько лет назад, когда посещал колледж. Я знал, что ты закончила там школу, но не могу передать тебе, каково это — видеть картину с тобой в галерее. Это было удивительно.

— Почему ты вообще там оказался?

— Это трудно объяснить. Мы были в разлуке столько лет, и я… я просто хотел почувствовать и увидеть твоё прошлое без меня.

— Джулиан, ты когда-нибудь слышал о телефоне? Всё, что тебе нужно было сделать, это позвонить мне. Написать чёртово письмо. Тот же самый имейл. Ответить на мои звонки. Я пытаюсь понять, — говорю я, осознавая, что едва могу отдышаться.

Он прикусывает нижнюю губу на несколько секунд, прежде чем произнести.

— Обещаю, что скоро тебе всё расскажу. Но просто знай, что я всегда о тебе думал.

Всегда о тебе думал.

Когда я смотрю на свой портрет, я всё ещё ошеломлена.

— Откуда он у тебя? Картина не была выставлена на продажу.

— Это был не первый мой визит, — деловито произносит он.

Моя голова резко поворачивается.

— И что это значит? — я таращусь на человека, поставившего меня в тупик.

Он стоит передо мной, засунув руки в карманы, словно покупка портрета друга детства — обычное дело.

— В первый раз, когда я приехал сюда, то не мог себе её позволить. И после того, как я продал свой первый стартап, я вернулся и сделал предложение, от которого Дерек Болдуин и школа не могли отказаться.

— Боже мой, Джулиан. Из-за тебя новая художественная студия носит его имя.

— Нет, из-за тебя.

Его признание застаёт меня врасплох, и я просто не могу в это поверить.

— Лина, — тихо произносит он.

Подняв ладонь, я качаю головой, пытаясь подобрать нужные слова. Но не могу.

— Джулиан, пожалуйста. Я не знаю, что и думать сейчас.

Лина, соберись с мыслями.

Вместо того чтобы противостоять ему, сосредотачиваю своё внимание на произведение искусства. Я поражаюсь открывшемуся виду; девушка, окутанная одиночеством, играет на пианино. Она из тех, кого я когда-то знала. Когда я вспоминаю то время в своей жизни, сильные руки обнимают меня за талию. И хотя какая-то часть меня хочет высвободиться из объятий и попросить большего, большая часть наслаждается его теплом, зная, что не стоит торопиться.

Не дави на него. Подождите, пока он сам заговорит.

— Я часами анализировал твой портрет. Я сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел в эти чарующие изумрудные глаза, удивляясь, почему в них так много печали.

— Это было так давно, Джулиан. Это было время в моей жизни, когда я чувствовала себя одинокой. Я скучала по всем, кого потеряла.

— К сожалению, я слишком хорошо знаю это чувство. — Он всё ещё крепче обнимает меня, и я чувствую, как он вздыхает. — Лина, мне нужно знать.

Я слегка поворачиваю голову.

— Что?

— Почему ты не сказала мне отвалить, когда я пригласил тебя на день рождения отца?

Я вспоминаю то утро четверга, когда услышала его голос спустя четырнадцать лет. Шок. Печаль. Гнев. Надежда. Все они всплыли на поверхность. Но смерть даёт шанс на прощение. Мы не знаем, сколько времени отмерено нам в этой жизни, и я не хотела тратить ещё один момент на то, чтобы злиться, обижаться. Я потеряла так много близких, и не хотела потерять его снова. Мужчина, обнимавший меня сейчас, был тем самым мальчиком, о котором я думала каждый день. Мальчиком, который оставил пустоту в моём сердце — до его возвращения. Мальчиком, который превратился в мужчину, я понимаю, что люблю совершенно по-другому.

— Потому что я скучала по тебе, и это всё, что имело значение. Я была чертовски зла. И маленькая часть меня была готова повесить трубку. Но ты и я… я скучала по нашей дружбе.

Он нежно целует меня в щеку. Я на мгновение закрываю глаза, и хотя мне так много хочется узнать, я подожду, пока он откроется.

— Я не собираюсь давить. Но в какой-то момент ты объяснишь, почему так долго отсутствовал.

— Знаю, — отвечает он, кивая.

Мы стоим некоторое время в тишине, а мои глаза прикованы к картине, когда я спрашиваю:

— Почему она на полу?

— Я только что отреставрировал её, — неуверенно говорит он, кладя подбородок мне на макушку. — Пожалуйста, пойми, что даже когда мы были в разлуке, я всегда думал о тебе. Всегда. — Он нежно целует меня в плечо, шепчет: — Всегда, — и я снова остаюсь в благоговейном страхе и с таким количеством мыслей, оставшихся без ответа. 

Следующие несколько недель пролетают незаметно. Мы угодили в волшебную рутину. Джулиан просыпается около пяти, чтобы совершать утренние пробежки по нашему району в центре города. То, как он ухитряется бегать в такой неурочный час, по-прежнему сбивает меня с толку. Однажды утром, после пробежки, он ответил, почему бегает так рано.

— Нет ничего лучше, чем город ранним утром… прямо перед тем, как начнётся хаос. Бег, пока город спит, помогает мне прояснить голову. — Он поцеловал меня перед тем, как отправится принимать душ, и я вернулась в постель с Магпи.

После нашего ежедневного совместного завтрака Джулиан с Магпи обычно уходят в офис в половине десятого. Расположенный в районе Астор-Плейс, его офис имеет тот же адрес, что и некоторые из крупнейших медиа и технологических компаний в Силиконовой Долине. Я поддразнила Джулиана, когда он сказал мне, где располагается его офис. В его намерения не входило взаимодействие с другими компаниями. Он просто хотел, чтобы из его дома в офис можно было дойти пешком. Джулиану нравился такой образ жизни. Магпи, будучи бульдогом, не очень. Бывали времена, когда Магпи не двигался с места по дороге домой, и Джулиану приходилось нести его или ловить такси. Да, Магпи немного ленив.

Поскольку последние несколько недель я ночевала у Джулиана, то обычно возвращаюсь домой и сочиняю музыку, пока не наступит время встретиться с ним. Сегодня, после завтрака, я решаю остаться в пентхаусе, а не возвращаться в свой лофт. Погода была жаркой и влажной, что побуждало меня наматывать утренние круги вокруг бассейна. К счастью, у меня нет чёткого рабочего графика. После купания я переодеваюсь в одно из своих платьев и направляюсь в гостиную.

Полностью вдохновленная Джулианом, я сажусь за его рояль. Воспоминания из прошлой ночи появляются, стоит мне закрыть глаза.

После ужина в нашем любимом испанском ресторане «Degustation», где  проглотили дегустационное меню шеф-повара из семи блюд, мы рука об руку прошлись по Ист-Виллидж. Погода была просто идеальной. Тепло, но со слегка прохладным ощущением на коже.