Мы оба вздыхаем одновременно. Он поднимается с колен. Стоя на месте, Эндрю ожидает подтверждения. К сожалению, я не могу ответить. Как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается уйти, он останавливается в нескольких футах от меня, просто изучая мою реакцию. Я вижу это по его лицу. Он с нетерпением ждёт какого-то знака. Мне очень жаль, Эндрю. Я ничего не могу ему дать. Как я могу, если отдала всё, что у меня есть, кому-то другому? Слегка смущённый, он кивает.

— Я буду в своём кабинете. — Я наблюдаю, как он удручённо уходит.

Хотя нас разделяет всего несколько комнат, мы с таким же успехом могли бы находиться в разных штатах. Даже с его признаниями в любви, даже с его романтическим жестом с песней «Hard to Say I’m Sorry», я всё ещё подавлена. Внезапно я вспоминаю, что Эндрю топтал мою любовь последние несколько лет. Он брал всё, что я ему давала, без колебаний, без взаимности. Возможно, он сделал это не намеренно, но боль и годы пренебрежения по-прежнему слишком болезненно ощущаются, чтобы их забыть. Я лежу здесь в постели, вынужденная снова взглянуть правде в глаза. Человек, к которому я вернулась, больше не занимает того же места в моём сердце. Большая часть меня верит, что я могла бы продолжать жить своей жизнью со своей первой любовью. Что со временем мы сможем стать тем, о чём я всегда мечтала.

Я могу лгать всем, даже самой себе, но могу ли я лгать своему собственному сердцу?

Мой телефон на тумбочке вибрирует, и я переключаю его прямо на голосовую почту. Это может быть Патти. Это может быть Роджер. Это может быть Нана. Это может быть мужчина, в которого я безнадёжно влюблена. И чтобы забыть его — я сделаю всё что угодно. Но дура, которой я стала, отказывается от вызова и готовится ко дню — половина времени, потраченного на веру, может помочь нам с Эндрю жить дальше.

Моё ноющее тело наконец поднимается. Реальность такова, что я не хочу находиться в главной спальне. Я не хочу быть в этом доме. Я не хочу быть здесь. Я снова направляюсь в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Прохладная вода бьёт мне в лицо. Вот так, Лина. Я завязываю волосы в аккуратный пучок. Я быстро увлажняю лицо и тело и подхожу к своему чемодану, стоящему на полу всего в нескольких футах от моей кровати. Моё чёрное платье из джерси выделяется среди других вещей. Я прижимаю платье к себе, потому что оно сохранило запах Джулиана. Хотя мне нужно забыть Джулиана, я хочу, чтобы всё, что связано с ним, было как можно ближе.

Неописуемая боль пронзает всё моё тело. Я закрываю глаза, позволяя себе принять правду.

Даже если мужчина, в которого я влюблена, недостижим, я не могу быть с Эндрю по всем неправильным причинам.

Должно произойти неизбежное. Мне нужно двигаться вперёд без Эндрю.

То, что я снова была с ним, позволило мне взглянуть в лицо реальности. В глубине души, даже если бы я не была влюблена в Джулиана, я больше не могу быть со своей первой любовью.

Так или иначе, где-то глубоко внутри я найду в себе мужество быть честной с мужчиной, которому больше не принадлежит моё сердце.

Мы не можем притворяться, что сможем двигаться дальше — не тогда, когда я влюблена в кого-то другого. 

Я сажусь на пол рядом с чемоданом, прижимая чёрное платье к груди. Убитая горем воспоминаниями о Джулиане, я пытаюсь взять себя в руки, отчаянно стараясь не заплакать. Я бросаюсь к тумбочке за телефоном. Приложив его к уху, я готовлюсь к тому, что за сообщение это может быть.

— Дорогая. — Моё сердце замирает, когда я слышу его глубокий голос. — Я мог бы притвориться, что тебя не существует, что я никогда не любил тебя. Я мог бы притвориться, что последних нескольких месяцев никогда не было. Я мог бы притвориться, что не любил тебя всю свою жизнь. — Он делает паузу. — Или я могу прожить свою жизнь так, как она должна быть прожита: быть с тобой, любить тебя. Хотя ты за тысячи миль отсюда, я чувствую твоё сердцебиение, как если бы оно было моим собственным. Твои мелодии звучат у меня в голове. Твой голос и музыка — это всё, что я жажду услышать. Всё, что я слышу. Я закрываю глаза и вижу твои изумрудные глаза. Я любил тебя всю свою жизнь, и ничто никогда не могло подготовить меня к этому. — Ещё одно короткое молчание, прежде чем он признаётся: — Я до смерти напуган. Напуган тем, что ты решишь, что я переживаю этот этап. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы заставить тебя доверять мне. Я порвал с Широй до того, как у отца случился сердечный приступ. Она была безжалостна в своих сообщениях, но я ни разу не ответил с тех пор, как порвал с ней. Но я знаю то, что всегда знал, что это ты и только ты. Я сказал, что буду уважать твоё решение, когда ты выберешь Эндрю, но я отказываюсь его принимать. Я всегда буду бороться за тебя. Я всегда буду бороться за нас. Пожалуйста, посмотри во внутренний карман своей сумки. Это всегда предназначалось для тебя. Только для тебя. Я люблю тебя, Эванджелина Дарлинг Джеймс.

Прижимая телефон к уху, я нажимаю кнопку воспроизведения снова и снова, чтобы услышать знакомый голос Джулиана. Услышать его сильное желание. Его признания в любви. Что ещё более важно, услышать, что я единственная.

Я его единственная.

Слова Патти, сказанные несколько ночей назад, поразили меня.

— Вероятно, это фальшивая статья. С фотошопом всё возможно.

Неуверенность в себе — та ещё сучка. Она поглотила меня, и я позволила ей затуманить мой разум, моё сердце.

Внезапно я вспоминаю экран на телефоне Джулиана. На сообщение Ширы не было никаких ответов.

Ты дура, Лина.

Я всегда буду бороться за тебя. Я всегда буду бороться за нас.

Хочу ли я продолжать ночь за ночью видеть во сне Джулиана? Хочу ли я сожалеть о том, что в последний раз попрощалась с ним? Я уже решила, что не хочу идти к алтарю к мужчине, в которого не влюблена страстно. Жить жизнью, предназначенной для кого-то другого. Я не хочу проводить свои дни и ночи, живя опосредованно в моей интерлюдии. Я не хочу просыпаться и понимать, что моя жизнь превратилась в печальный конец книги. Ещё хуже, в грустную песню в стиле кантри на повторе.

Буря внутри меня наконец-то утихла.

Мои ноги наконец-то обрели силу двигаться. Я быстро поднимаюсь с пола. Подойдя к док-станции, я включила плейлист «Джей Си», в который вошли песни, напоминающие мне о моём романтическом мужчине. Играет Seal «Loneliest Star». Песня имитирует то, в чём я, наконец, готова признаться. Джулиан и я принадлежим друг другу, и его любовь — это шанс, которым я хочу воспользоваться… И я сделаю это. Напевая под песню, я меняю пижаму на чёрное платье с запАхом. Моё лицо умыто, зубы почищены, а волосы всё ещё собраны в пучок.

Рядом с моей тумбочкой лежит моя чёрная сумка. Положив её на кровать, я пытаюсь найти таинственный предмет, который Джулиан положил во внутренний карман. Сумка огромная, и моей руке требуется некоторое время, чтобы найти что-то ещё, кроме бумажника, записной книжки, карандашей «Блэквинг», собачьих лакомств для Магпи и косметички.

Мир замирает.

Дрожащие пальцы касаются края маленькой коробочки. Быстро достав её из внутреннего кармана, я ахаю.

Я смотрю на неё несколько минут, удивляясь тому, что это может означать.

Винтажная красная коробочка для колец Garrard & Co.

Как я могла её пропустить?

Встревоженная, я открываю её. На меня смотрит простое кольцо с цейлонским сапфиром, окружённое бриллиантами. Когда приходит осознание, начинают формироваться радостные слёзы. Я медленно опускаюсь на пол, держа в руках изысканное кольцо. Это помолвочное кольцо Элизы Резерфорд Кейн. Это единственное украшение, которое Элиза любила и носила вместе со своим обручальным кольцом. Внутри коробки, едва разборчивым почерком Джулиана, на сложенном листе бумаги написано сообщение:

Это никогда не должно было быть интерлюдией.

Я хочу семью.

Я хочу от тебя детей.

Я хочу всего.

Я хочу вечности.