– Мне так жаль, Эндрю. Мне так жаль.

С сумками на буксире я закрываю за собой дверь и дёргаю её, чтобы убедиться, что она заперта. Я спускаюсь по ступенькам крыльца, когда моё сердце покидает человека, которого я любила с четырнадцати лет. Падает капля дождя. Я закрываю глаза и поднимаю голову; испытывая разные эмоции, когда каждая капля попадает мне на лицо.

Печаль.

Прощение.

Потеря.

Разочарование.

Любовь.

– Дорогая.

Мои глаза широко открываются, и я слегка наклоняю голову. С твёрдо стоящими ногами, я замираю на месте в шоке.

Моё сердце переполняется. У меня перехватывает дыхание.

Мужчина, в которого я влюбилась, находится всего в нескольких футах от меня, рядом с ним Магпи. Мы смотрим друг на друга, и когда я уже готова упасть, Джулиан бросается ко мне, подхватывая. Мои слёзы падают вместе с каплями дождя, и я позволяю им свободно скатываться по моим щекам. Я плачу по стольким причинам. Я плачу из-за того, что причинила боль тому, кого люблю. Я плачу из-за того, что отпустила Эндрю. Я плачу из-за того, что отпустила наше прошлое. И я плачу, потому что я также наполнена такой любовью к мужчине, стоящему передо мной, что это причиняет боль. Он вернулся за мной. Снова. Мужчина, который всегда будет бороться за меня, шепчет:

– Ты принадлежишь мне. Я не позволю тебе упасть. Никогда.

Джулиан продолжает крепко обнимать меня, раскачивая нас назад и вперёд, пока продолжает идти дождь. Убирая влажные волосы с лица, я вижу его. Он с любовью вытирает мои слёзы, прежде чем пробормотать:

– Какое-то время будет больно. Я здесь, если тебе нужно поплакать. Я здесь для того, чтобы слушать. Я здесь, чтобы любить тебя, Эванджелина Дарлинг Джеймс. Только тебя.

И моё сердце знает, что здесь, с Джулианом и Магпи, я и должна быть.

 Джулиан

За день до этого…

Моё сердце никогда не было разбито… до этих пор.

Острая боль в груди сжимается, и я чувствую, что медленно умираю. Каждый удар моего сердца прерывается. Эта пустота окутывает меня, и оглушительная тишина в моём доме – болезненное напоминание о том, что я отчаянно хочу услышать.

Её музыку. Её смех. Её стоны.

Её.

Я жду знакомых шагов, но их не слышно.

Её присутствие повсюду.

И всё же я не могу обнять её.

Я не могу её поцеловать.

Я не могу прошептать свои слова любви.

Отчаяние снова охватывает меня, и мне требуются все силы, чтобы не развалиться на части. Я годами ждал в стороне, наблюдая, как женщина, которую я люблю, любит кого-то другого. Я не могу сделать это снова. Я больше не могу так жить.

Телефон рядом со мной жужжит, и моё сердце колотится в предвкушении, что это может быть Лина на другой линии. Я отклоняю звонок, когда выясняется, что это не она.

Совершенство – это иллюзия. Всё было идеально, пока она не ушла. Я всем сердцем верил, что она моя.

Она моя.

Мои мысли возвращаются к тому, какими мы были прошлой ночью. Когда я вошёл в двери после встречи, она подбежала ко мне и сказала:

– Я всегда буду твоей.

Занимаясь любовью часами, я знал, что через несколько недель она станет моей женой. Но судьба может быть жестокой. Сегодня рано утром она собрала свои вещи, ушла в слезах, и мой кошмар стал явью.

Она не верила ни в меня, ни в нас.

И она бросила меня ради него.

Я сворачиваюсь калачиком на её стороне кровати, просто чтобы почувствовать её близость. Её сладкий аромат всё ещё ощущается на моей наволочке. И хотя это утешает меня, это также мучает меня.

Как она могла не знать, что наше время вместе никогда не должно было быть меньше, чем навсегда?

Я не был дураком и понимал, что она всё ещё любит Эндрю. Я уважал её общую с ним историю. Её бывший жених был временным препятствием. Теперь я не слишком уверен.

Я проклинаю себя за то, что прокручиваю наше время вместе. Я вспоминаю звук её дыхания, когда она ночью обнимала меня. Это была мелодия, которая убаюкивала меня. Я представляю изгиб её губ, когда она готова улыбнуться. Я слышу её голос, когда она произносит моё имя. Я действительно чувствую её, хотя её больше нет рядом со мной.

В одиночестве своей спальни я представляю её с ним. И я не выдерживаю, позволяя себе, наконец, заплакать. Как могла любовь к кому-то причинить столько невыносимой боли?

Прошёл час, шестнадцать минут и двадцать секунд с тех пор, как Лина покинула наш дом. Каждые несколько минут мои невыносимые мысли прерывались присутствием мисс Пендлтон. Стоя над моей кроватью, пытаясь оценить ущерб, нанесённый мне любовью, она с беспокойством говорит:

– Просто хочу убедиться, что ты не спрыгнул с террасы, дорогой. – Все эти годы она была вуайеристом, наблюдая, как я влюбляюсь в первый и единственный раз в моей жизни. И теперь она свидетель того, как я разваливаюсь на части.

Положив голову на подушку, хотя я и хочу закрыть глаза, я не могу перестать смотреть в потолок. Мисс Пендлтон касается моей щеки подушечкой большого пальца, ожидая, что я что-нибудь скажу. Что я могу предложить? Мой мир закончился всего полтора часа назад. Она ставит чашку чая «Эрл Грей» на тумбочку, всего в нескольких дюймах от того места, где стоит фотография Лины в рамке с кружкой. Взяв фотографию, она вздыхает. Прежде чем покинуть меня в пятый раз за это утро, она шепчет:

– Джулиан, верь, мой мальчик. Эта девушка любит тебя. Она вернётся.

Я произношу:

– Не знаю, что я буду делать, если она этого не сделает, – прежде чем потянуться за телефоном, который лежит на моей кровати. Я мгновенно набрал номер Сесилии. Со вторым звонком моя помощница приветствует меня своим обычным радостным тоном. Как ей удаётся всё время быть счастливой? – Мне нужна помощь с рейсом Лины.

Поскольку она слишком хорошо меня знает, она чувствует, что я не разделяю её хорошего настроения.

– Что случилось, Джулиан?

Я немедленно инструктирую её.

– Она улетает обратно в Лос-Анджелес в течение следующего часа или около того и, скорее всего, выберет Virgin. Пожалуйста, обнови её билет.

– Есть что-нибудь ещё, что мне нужно знать? – спрашивает Сесилия.

– Да. Она бросила меня ради своего бывшего жениха, – выплёвываю я.

Сесилия Армстронг, моя помощница на протяжении пяти лет, никогда не стесняется высказывать своё мнение.

– Тогда какого хрена ты всё ещё дома? Почему ты не летишь тем же рейсом, что и она, и не умоляешь её остаться с тобой?

Я потираю висок.

– Потому что я уже умолял. – Я опустился на колени и заплакал, как ребёнок. – Я умолял, но она не верит, что я готов взять на себя обязательства. – Я был дураком, что не был с ней до конца честен. – Мои прошлые поступки вернулись, чтобы преследовать меня. И хотя я порвал со всеми этими женщинами, она всё равно мне не верит. – С чего бы ей? – Одна из них, в частности, действительно преследовала её, отправив фотографию.

– Какую фотографию? Ты не одобрил ни одной фотографии.

– Это фотография Ширы и меня. – Меня тошнит от одного только произнесения её имени.

– Чёрт бы побрал эту сумасшедшую суку. Я же говорила тебе, что она была сумасшедшей.

– Прошу прощения?

– Я предупреждала тебя. Я же говорила тебе, что Шира помешана на «Роковом влечении». Разве я этого не делала? – южный акцент Сесилии теперь стал резким, с примесью беспокойства.

– Мне не нужна лекция. Она всё ещё присылает мне сообщения, хотя я уже несколько месяцев ей не отвечаю. Мне придётся подать на запретительный судебный ордер. И Сесилия, я ещё не сдался. Я подожду ещё несколько дней, пока она придёт в себя. Мне нужно, чтобы она поняла, что мы созданы друг для друга. – Я, наконец, выскальзываю из своей кровати, той самой кровати, где мы с Линой завершили нашу любовь. Образ её распростёртой, ожидающей, когда я её поглощу, поражает меня. Знание того, что я единственный человек, который когда-либо пробовал её, должно заставить меня чувствовать себя победителем. Но поражение пожирает меня.