— Ты всегда была моей, даже когда была помолвлена с другим мужчиной. И ты будешь моей, пока мы оба дышим.

Поднявшись, он встаёт передо мной. Слегка согнув колени, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, он снимает очки в чёрной оправе и кладёт их на диван. Обеими руками удерживая меня. Он прикусывает нижнюю губу, изучая моё нервное лицо.

Джулиан, пожалуйста, скажи, что любишь меня.

Я жду и жду. Биение моего сердца замедляется, когда я понимаю, что мужчина, которого я люблю, не любит меня. Я должна отвести взгляд; его взгляд, сфокусированный на моём, медленно разбивает меня на мелкие кусочки.

Как и в Coldplay «True Love», я хочу, чтобы он сказал: «Я люблю тебя», даже если это ложь.

Я отчаянно пытаюсь сдержать слёзы. Я плотно сжимаю губы, но это не мешает слезам скопиться в моих глазах.

Всё в порядке, Лина. Ты в порядке.

Это ещё не конец света.

Я опускаю голову, не в силах смотреть в лицо стоящему передо мной мужчине.

Не в силах скрыть смущения.

Не в силах скрыть свою обиду, свою боль.

Не в силах скрыть тот факт, что даже если Джулиан Кейн никогда не полюбит меня так, как я хочу, я всё равно буду любить его.

Я всегда буду любить его.

— Дорогая, пожалуйста, посмотри на меня, — просит он, приподнимая кончиком указательного пальца мой подбородок. Мне требуется приложить все свои силы, чтобы встретиться с ним взглядом. Больше не причиняй мне боль. Он признаётся: — Я всегда был твоим. Только твоим.

Джулиан не произносит тех слов, которые я жажду услышать. И хотя какая-то часть меня хочет убежать, я также должна признать искренность его слов.

Он всегда был моим.

Он мой.

Хотя его романтические слова облегчают боль в моём сердце, мой разум берёт верх, и моя неуверенность выходит на поверхность.

Джулиан не говорил, что любит меня. Он сказал всё остальное, но не «я люблю тебя».

Как он может быть моим, если не может произнести даже этих трёх слов?

Почему ты меня не любишь?

Мужчина, не произнёсший слов, которые я отчаянно хочу услышать, стоит передо мной на коленях, сжимая мои дрожащие руки. Продвинувшись ещё на дюйм, он продолжает изучать моё лицо в поисках реакции.

Разве ты не понимаешь, что когда женщина говорит тебе, что любит тебя, она хочет, чтобы ты ответил ей теми же тремя словами?

— Эванджелина Дарлинг Джеймс, — говорит он серьёзно. — Ты…

Звонит его телефон.

Не обращая внимания на звонок, он покусывает мою нижнюю губу.

— Ты…

Его губы овладевают моими, и этот поцелуй заставляет меня забыть обо всём. Кроме слов, которые я хочу услышать, слетающих с его языка.

Моей любви будет достаточно.

Я открываюсь ему, позволяя нашему поцелую углубиться. Снова играет музыка. 10cc «Я не влюблён» играет на заднем плане, издеваясь надо мной. Эта интрижка с Джулианом в конце концов закончится. Наслаждайся этим сейчас. Мы продолжаем целоваться, мои ноги теперь обвивают его талию. Его руки двигаются вверх и вниз по моей спине.

«Он мой», — напоминаю я себе.

Проклятый телефон продолжает звонить. Кто-то полон решимости добраться до Джулиана, и, судя по выражению его красивого лица, он должен ответить на звонок.

Прерывая наш поцелуй, я убеждаю его.

— Джулиан, просто ответь.

— Ради всего святого. Прости, дорогая. — Он снимает мои ноги со своей талии, прежде чем потянуться за телефоном. Раздражённым тоном он отвечает. — Дж. С. слушает. — Встав, Джулиан поправляет свою массивную эрекцию, прежде чем сесть рядом со мной. Я поднимаю взгляд и заставляю себя улыбнуться. Он берёт мою руку и целует ладонь — жест, смягчающий удар. Я уже собираюсь встать, когда он качает головой, умоляя меня остаться. Продолжая свой разговор. — Да, я понимаю. На следующей неделе я уезжаю в Лондон. Отец поправляется, и он тоже уедет. Было трудно для него, и он пытается свыкнуться. Он настаивает на том, чтобы присутствовать. Я пришлю документы. Спасибо.

Когда он заканчивает свой звонок, я вспоминаю, что он может быть моим сейчас, но он не любит меня. То, что у меня есть с ним, временно. Я либо вернусь в Лос-Анджелес, чтобы уладить свои дела, либо останусь здесь, но в любом случае мужчина, которого я люблю, уезжает. Он не пригласил меня присоединиться к нему. Я плотно сжимаю губы, скрывая охватившую меня боль. Это всё та же диллема. По-своему он признался, что заботится обо мне, но достаточно ли этого для него? Мне этого достаточно?

Я хочу, чтобы он любил меня.

Я хочу, чтобы он был влюблён в меня.

Теперь я смотрю на свои руки так, словно это самое интересное на свете, и не замечаю, как Джулиан поднимается с дивана. Внезапно он становится передо мной на колени.

— Дорогая, что случилось?

Ты не любишь меня.

— Ничего. Я просто задумалась. — Я боюсь признаться в своей неуверенности.

«Он не любит меня», — снова говорю я себе, терзая своё больное сердце. «Он скоро уедет».

Должна ли я признаться, что это время с ним для меня гораздо больше, чем просто интерлюдия? Мне нужно его имя, мне нужен его ребёнок, и я представляю, как буду стареть вместе с ним.

Я хочу, чтобы всё это было с ним.

Я хочу, чтобы ты любил меня!

В отличие от того, что было несколько минут назад, в его глазах появилась неописуемая меланхолия.

— Что случилось, Джулиан?

Он качает головой и на мгновение закрывает глаза.

— Это неотложное дело.

— В чем дело? Ты можешь рассказать мне всё, что угодно.

— Я знаю, — вздыхает он, как будто весь мир давит ему на плечи. — Лина, мне нужно, чтобы ты кое-что поняла.

— Ладно.

— Пожалуйста, помни всё, что я делаю, я делаю для тебя, — его ошеломляющие глаза начинают улавливать блики утреннего солнца, льющиеся сквозь окна от пола до потолка. И я замечаю, что они блестят.

Он делает для меня всё, но не говорит, что любит. Почему он не может произнести эти три слова?

«Через несколько дней он уезжает в Лондон», — говорю я себе.

Осознание того, что наше время вместе подходит к концу, сдавливает моё сердце, а желудок сжимается. Может быть, это и к лучшему, что он не чувствует того же. Может быть, он не хочет никаких привязанностей, так как он будет находиться на другом конце света. Джулиан утверждает, что он мой, но он не просил меня присоединиться к нему в Лондоне. Я отказываюсь быть жалкой любовницей, которая умоляет его остаться.

Сохранить.

Единственное, о чём я сейчас думаю — это сохранить своё сердце, свою гордость.

— Джулиан, мне нужно забрать кое-какие вещи из лофта, — я молюсь, чтобы он не увидел боль в моих глазах.

— Я сделаю ещё один звонок, и мы пойдём вместе, — предлагает он.

— Пожалуйста, останься и закончи работу. Я ненадолго.

Когда я собираюсь встать с дивана, он берёт моё лицо в ладони, почти закрывая его. Используя периферийное зрение, мои глаза остаются сфокусированными на одной из его рук.

— Пожалуйста, посмотри на меня, — просит он, слегка наклоняя мою челюсть. — Только ты, Лина. Только ты, — говорит он с нежностью, прежде чем завладеть моим ртом. 

Большая страсть приносит радость и боль. Так мне всегда говорил отец. Теперь, когда я пережила всё это с Джулианом, смогу ли я жить без этого? По правде говоря, меня спасло то, что я недолго провела с ним это время. Несколько месяцев назад я едва жила.

Кажется, прошла целая жизнь с тех пор, как Джулиан вернулся в мою жизнь. И хотя мы не общались четырнадцать лет, ему было так легко завоевать моё сердце. Я думаю о последних нескольких месяцах, и меня всё ещё переполняет такая неуверенность.

Столько всего произошло с тех пор. Марсель продолжает восстанавливаться после сердечного приступа. На следующей неделе он будет в своём доме в Белгравии в Лондоне. Написание музыки для Darling Films продвигается. Козима вносит некоторые изменения, а это также означает изменения в партитуре. Подслушанный сегодня телефонный разговор Джулиана подтверждает, что он скоро уедет. Я останусь с разбитым сердцем и мечтами о том, что могло бы быть.