Будильник звонит, и звучит The Cure «Lovesong».

— Доброе утро, дорогая. — Джулиан поворачивается на бок, чтобы посмотреть мне в лицо. Как и в последние несколько недель, он запечатлевает нежный утренний поцелуй на моих губах. Слегка отодвинувшись, он изучает моё взволнованное лицо. Этот человек слишком хорошо меня знает.

— Доброе утро, — говорю я едва слышно. Протянув руку, чтобы коснуться его щеки, я провожу указательным пальцем по его шраму. «Это наш последний раз, когда мы близки», — с грустью думаю я про себя. — Джулиан.

— Лина, — он произносит моё имя так, словно это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо слышала.

— Расскажи мне что-нибудь, что ты никогда никому раньше не открывал, — прошу я, желая, чтобы он поделился частичкой себя. Кое-что, что я могу взять с собой, прежде чем покинуть наш кокон.

Его сверкающие глаза впиваются в мои, едва он переплёл наши пальцы.

— С того момента, как я увидел тебя, я был одурманен тобой.

—Несколько месяцев назад?

— Нет, когда мы впервые встретились, — поправляет он меня, делая ударение на слове «впервые».

— Джулиан, тебе было семь лет? — недоверчиво спрашиваю я. — А я была пухленькой десятилетней девочкой, у которой всегда были спутанные волосы.

— Это верно, и я обожал твои спутанные волосы. — Крепко сжимая мою руку, он признаётся. — С тех пор я без ума от тебя.

Я позволяю себе обдумать слова Джулиана и задаюсь вопросом, не совершаю ли я ошибку. Я помню последние месяцы, и, к сожалению, фотография и сообщения Ширы превосходят их все.

Джулиан знает, что я никогда не поделюсь. И он не просил меня быть с ним всегда.

— Дорогая, что случилось? — спрашивает он, не подозревая о назревающей боли в моём сердце.

Я не отвечаю. Теперь мой большой палец ещё несколько секунд лежит на его щеке, прежде чем я наклоняюсь к Джулиану и кладу голову ему на грудь.

Стены смыкаются. И хотя солнце ярко светит сквозь спальню, здесь так темно. Наконец-то настал день отпустить, и всё, что я могу сделать, это плакать при воспоминании о последних нескольких месяцах.

— Через несколько часов я буду в самолёте, возвращающемся в Лос-Анджелес.

— Что ты только что сказала? — спрашивает он с оттенком недоверия.

Я заставляю себя заговорить.

— Я… Сегодня я возвращаюсь в Лос-Анджелес. — Я смотрю вдаль, не в силах встретиться с ним взглядом. — Я должна встретиться с Эндрю. И ты уедешь завтра. — Я не упоминаю о женщине, которая ждёт его в Лондоне. Я не упоминаю, что он солгал мне. Я быстро высвобождаюсь из объятий Джулиана, зная, что это единственный способ уйти от него, от нас. Я подхожу к комоду, беру сменную одежду, прежде чем положить её на серое кресло. Я оборачиваюсь, ожидая его ответа.

Он садится, прислонившись спиной к спинке кровати. Пристально глядя на меня, он говорит:

— Что значит, ты возвращаешься в Лос-Анджелес? Что ты имеешь в виду Эндрю? Зачем тебе с ним встречаться? Помоги мне. Я не понимаю. А что насчёт нас? Я предполагал, что ты останешься здесь и будешь ждать. Мы были бы по-прежнему вместе.

Подождите? Как одна из его женщин?

Я делаю глубокий вдох.

— Джулиан, когда мы начали это, мы оба знали, что это будет временно. Даже несмотря на то, что мы с Эндрю расстались… — Мне нужны все силы, чтобы попытаться найти правильные слова, если таковые имеются.

Когда я пытаюсь не запнуться, он перебивает меня.

— Разве я только что не говорил тебе, что был без ума от тебя всю свою жизнь? Разве мы не занимались любовью всего несколько часов назад? Что ещё более важно, как ты можешь вернуться к нему, когда ты любишь меня? Разве ты не говорила мне, что любишь меня?

— Я люблю тебя. Боже мой, я так сильно тебя люблю. Но дело не только в Эндрю. Джулиан, ты и я, мы оба знаем, что ты не заводишь отношения. — Я печально смотрю на него.

— Да, я первый, кто это признает. В прошлом я этого не делал. Я не мог, но всё изменилось. Как ты можешь не чувствовать того, что произошло между нами?

— Я знаю тебя, Джулиан. Правда в том, что меня тебе никогда не будет достаточно. — Он бросил тебя сразу после того, как вы занялись любовью. — Мне нужно больше, чем просто твои слова. Я хочу семью. Я хочу детей. Я хочу выйти замуж. Я хочу большего, чем просто интерлюдия. Я заслуживаю большего, чем интерлюдия. Я хочу того, чего у меня никогда, никогда не было. Эндрю хочет жениться на мне, и он готов… он готов усыновить ребёнка.

Мужчина, которого я покидаю, смотрит на меня, и, хотя я отказываюсь встречаться с ним взглядом, чувствую, что им овладела меланхолия. Я медленно поворачиваюсь в его сторону, и меня встречает та сторона Джулиана, с которой я никогда раньше не сталкивалась. Его руки сложены на груди, как будто он пытается удержать себя, хотя и остаётся в постели. Его щеки слегка покраснели. Он опускает голову, и его глаза остаются опущенными. Его плечи поникли. Язык его тела выдаёт одновременно гнев и… поражение.

Медленно поднимая голову, он говорит:

— Ты сможешь так легко уйти от этого? От нас?

— Ты тот, кто уезжает завтра. Я ждала тебя много лет. И я так легко позволила тебе вернуться в мою жизнь.

Попроси меня поехать с тобой. Заставь меня поверить, что я единственная.

Его глаза блестят, и я задаюсь вопросом, сдерживает ли он слёзы, которые я пытаюсь сдержать. Как он может просить меня остаться, когда его ждёт другая женщина? Почему он не пригласил меня присоединиться к нему? Я хочу выкрикнуть имя Ширы, но понимаю, что ничто это не изменит. Проблема не в ней. Он никогда не будет моим.

Я хотела, чтобы Джулиан хотел меня, любил меня, владел мной, хотя я всё время знала, что из этого ничего не выйдет.

У мужчины, которого я люблю, недостижимое сердце; он не может посвятить себя одной женщине.

Смирившись с тем, что он не предлагает мне поехать с ним, я отказываюсь умолять. Даже если я не помирюсь с Эндрю, я не собираюсь быть женщиной, которая его ждёт.

— Я ухожу, Джулиан. Когда мы начали это, ты был тем, кто сказал, что мы будем наслаждаться месяцем вместе. Прошло уже больше месяца. Ты был тем, кто признал, что не можешь предложить мне больше, чем наше время в Нью-Йорке. — Я крепко зажмурилась. — И у тебя есть женщины. — Я открываю глаза, изо всех сил стараясь успокоиться. Сосредоточив внимание на часах на тумбочке, я говорю: — Мой рейс вылетает менее чем через четыре часа, и машина будет здесь, чтобы забрать меня через тридцать минут. Давай всё сделаем проще, и позволь мне уйти. — Медленно отступая из страха, что чем ближе я к нему, тем труднее будет уйти.

— Сделать проще? — в его голосе безошибочно угадывается саркастический тон. — Какого хрена, Лина? Женщины? Какие женщины? Я был верен тебе. Ты хочешь, чтобы я это сказал? Ты знаешь, что я чувствую к тебе. — Джулиан вскакивает с кровати, двигаясь ко мне. Притягивая меня в свои объятия, я чувствую себя как дома, когда моя голова склоняется ему на грудь. Его быстро бьющееся сердце совпадает с моим собственным. Он опускает голову, когда я поднимаю свою.

— Лина, ты — всё, что я знаю. Всё, что я когда-либо хотел знать и когда-либо узнаю. Никакой другой женщины… Никто никогда не завладеет моим сердцем. Всё, что я делал в своей жизни, все это было ради тебя, — шепчет он мне в губы.

Он бросил меня ради другой женщины — той, с которой он увидится, как только покончит со мной.

— Я не ожидаю… — я отстраняюсь, и между нами остаётся всего несколько дюймов.

— Я люблю тебя, Лина.

Я вглядываюсь.

— Что? Что ты только что сказал? — не уверена в словах, которые он произнёс. В последний раз, когда он произносил эти слова, я была в полусне, веря, что это был просто сон. С тех пор эти слова ни разу не сорвались с его губ.

Джулиан изучает моё встревоженное лицо, кажется, целую вечность, прежде чем признаться.

— Я говорил тебе, что был без ума от тебя всю свою жизнь. Я люблю тебя. Я люблю тебя всем своим существом. Я всегда любил тебя. Только тебя. Я просто никогда не думал, что достоин тебя. Я никогда не буду достоин тебя. Но я отказываюсь больше быть без тебя.