И мы оба смеёмся. Лина могла бы быть суперженщиной: великолепной матерью, замечательной женой и выдающимся кино-композитором. Но она не сможет приготовить, чтобы спасти свою жизнь.

Я оглядываю фойе и замечаю знаменитую картину. Не задумываясь, я спрашиваю:

– Это?

Джулиан усмехается.

– Да, это «Крик» Мунка.

Очевидно, что я сбит с толку и не могу произнести ни слова. Я приближаюсь к одной из самых известных картин, когда-либо созданных.

Это, должно быть, копия, думаю я про себя.

Я не слишком разбираюсь в искусстве и не слишком интересуюсь им, но я уверен, что произведение искусства передо мной не может быть настоящими. И пока я думаю про себя, Джулиан прерывает мои мысли.

– Это четвёртая версия, и единственная, выполненная пастелью. Это был подарок Лине на её тридцатилетие.

Окна от пола до потолка окружают главную комнату. Белые стены украшены произведениями искусства. Некоторые из работ близнецов в рамах также развешаны. Когда я навещал Лину и Джулиана, это всегда было в их доме на скале в Сан-Франциско или в ресторане. Я не знаю, почему на то, чтобы приехать в это конкретное место, ушли годы, но я горжусь собой за то, что наконец-то сделал это. Мы с Джулианом направляемся в гостиную, где меня приветствуют несколько приветственных слов. На диване сидят отец Джулиана и его нынешняя жена и бывшая частная медсестра Кристабель. Его двоюродный брат, Алистер, сидит прямо напротив них, потягивая стакан виски. Как обычно, Алистер погружен в раздумья. Впервые я встретил Кристабель через несколько дней после рождения близнецов. Я пообещал Лине, что всегда буду рядом с ней. Однако у меня не хватило духу присутствовать на её свадьбе.

– Есть несколько человек, которые хотят тебя видеть, – Джулиан ведёт меня на террасу. За большим столом во внутреннем дворике сидят Патти и Луи Голдберг. Она поднимает взгляд и сияет искренней улыбкой. Патти никогда не была моей поклонницей, но материнство, похоже, смягчило её. На руках у неё её двухлетняя дочь Дженнифер, также известная как малышка Джей Ло. Лина не шутила, когда упомянула об увлечении Патти Дженнифер Лопес. Малышка одета в розовый спортивный костюм и спит. Что-то жужжит в правой руке маленькой девочки. Мягким голосом Патти признается:

– Она нашла мои игрушки, и теперь не может спать без них.

Я смущён её признанием, но не упоминаю об этом.

Напротив Голдбергов сидят Роджер и его жених Алекс. Двое мужчин обручились несколько месяцев назад и планируют пожениться сразу после Нового года. Стартап Алекса стал публичным через несколько дней после его помолвки, и сейчас я смотрю на человека, стоящего сотни миллионов долларов. Роджер поднимается со своего места и предлагает мне тёплые, крепкие объятия.

– Как прошёл твой полет? – спрашивает лучший друг Лины.

– Была задержка на два часа, но я здесь, и это всё, что имеет значение.

После всех этих лет я сожалею, что не нашёл времени познакомиться со всеми этими замечательными людьми. Алекс подходит ко мне и пожимает мне руку, прежде чем тоже обнять.

– Мы все в восторге от того, что ты празднуешь День благодарения вместе с нами.

Хотя в Нью-Йорке погода прохладнее, чем обычно, мы сидим снаружи на террасе, наслаждаясь теплом обогревательных ламп. Если бы кто-то сказал мне, что я буду здесь в качестве гостя моей бывшей невесты пять лет назад, я бы рассмеялся.

Говоря о смехе, я слышу, как приближается это характерное хихиканье.

После всех этих лет Лина Джеймс, или, скорее, Лина Кейн, всё ещё умудряется захватывать моё дыхание. Её светло-каштановые волосы собраны в беспорядочный пучок. Её зелёные глаза полны радости. Одетая в плотное серое облегающее платье и чёрные ботинки, её тело полнее, чем когда мы с ней были парой. Она ещё прекраснее, чем когда-либо. Она направляется ко мне, одаривая меня беззаботной улыбкой. Материнство, безусловно, пошло ей на пользу.

Я обнимаю её и благодарен за то, что я здесь.

Часть меня наполнена радостью, потому что я нахожусь в её компании, и нам удалось стать близкими друзьями.

И другая часть меня наполнена печалью, потому что она единственная женщина, которую я когда-либо любил.

И она больше не моя.

Она отстраняется от меня, прежде чем оценить мою внешность.

– Эндрю, ты хорошо выглядишь. Это та рубашка, которую я подарила тебе на день рождения?

Я киваю. В течение многих лет я носил только коричневую одежду. Сегодня на мне темно-синяя рубашка, которую она мне подарила.

– У меня отличный вкус. Эта рубашка отлично смотрится на тебе. И… – она снова улыбается, – …я так рада, что ты здесь. Близнецы не могут дождаться, когда завтра пойдут с тобой кататься на коньках. Марселла споёт для тебя позже. Последние несколько дней она репетировала «Рудольфа Красноносого Оленя».

Её муж подходит к нам. Я не могу не испытывать лёгкую зависть, когда он нежно кладёт руку ей на бедро.

– Дорогая, – шепчет он. – Ты прекрасно выглядишь. – Большим пальцем он вытирает что-то с уголка её губы, прежде чем усмехнуться. – Ты не смогла дождаться кексов? – она ухмыляется, а затем смотрит на него снизу-вверх. Трудно в этом признаться; Лина смотрит на него так, как никогда раньше не смотрела на меня.

Она по уши влюблена.

Столовая наполняется неистовым смехом. Интересный музыкальный плейлист на заднем плане любезно предоставлен женщиной, которая часами просиживала на кухне. Мисс Пендлтон превзошла саму себя, и мы все наслаждаемся этой замечательной едой. Даже веганские блюда Лины съедобны. Никому не стало плохо… пока. Разговор идёт своим чередом. Прежде чем я приступаю ко второй порции моей веганской лазаньи, я слышу, как Джулиан зовёт:

– Сесилия, – и я поднимаю голову.

Сверкающие голубые глаза пристально смотрят на меня. Её улыбка великолепна и беззаботна, напоминая мне о влюблённости моего отца в знаменитость, Кристи Бринкли. Не раздумывая, она садится рядом со мной.

– Привет. Ты ведь Эндрю, верно? – её южный акцент застаёт меня врасплох.

– Да, – застенчиво отвечаю я.

– Приятно наконец-то познакомиться с тобой. Я Сесилия, бывшая помощница Джулиана. – Она наклоняется вперёд и делает глоток моей воды, как будто мы знаем друг друга много лет. Её аромат напоминает мне о тёплом летнем дне, фруктовом и сладком. – Я надеюсь, ты не возражаешь. Я хочу пить. Я собираюсь выпить что-нибудь покрепче через несколько минут.

– Пожалуйста, пожалуйста, угощайся. – Я также предлагаю ей свой бокал вина. – Так почему же ты больше не его помощница?

– Я возобновляю учёбу. – Её щеки теперь раскраснелись. Она очаровательна.

Я рассматриваю её. У неё длинные ресницы. Её полные губы естественного розового оттенка. Её длинные светлые волосы растрёпаны. Ни следа макияжа не мешает её красоте. Она просто одета в белую футболку с длинным рукавом и чёрные брюки.

Прошло много времени с тех пор, как я хотел общаться с женщиной. В последний раз я интересовался тем, чтобы познакомиться с кем-то, двадцать один год назад. И эта женщина находится всего в нескольких футах от меня, смеясь над чем-то, что только что сказал её муж.

Сесилия снова упоминает, что возобновляет учёбу. Я оцениваю её внешность и не могу определить её возраст.

– Колледж? – спрашиваю я.

– Нет, я закончила некоторое время назад. Я хотела бы получить степень магистра социологии.

– Я профессор социологии, – гордо восклицаю я впервые в жизни.

– Я знаю! – говорит она с энтузиазмом. – Я собираюсь в Калифорнийский университет через несколько месяцев.

Нет никакого способа сдержать моё волнение. Мои глаза выпучиваются. Я с трудом сглатываю, и моя улыбка становится такой широкой, как будто я только что выиграл новую «Субару». Женщина рядом со мной привлекательна и явно умна. И она собирается посещать моё учебное заведение. Мои следующие слова удивляют меня.