Но сам Бейтмен не хотел стоять у основания воссоздания общества. Он казался вполне удовлетворенным — по крайней мере, в настоящее время: ему нравилось гулять с собакой, рисовать свои картины, возиться в саду и размышлять о социологическом разветвлении, почти полном опустошении.

«Если ты вернешься сюда и повторишь свое приглашение, Стью, я, возможно, и соглашусь. Это крест любой расы. Общественность. Вот что должен был сказать Христос: «Истинно говорю вам, когда бы двое или трое из вас ни собрались вместе, еще какой-то другой расшибется в лепешку, чтобы попасть в ваше число». Рассказать тебе, что думает социология о человеческой расе? Я разложу все это по полочкам. Покажите мне одинокого мужчину или женщину, и я покажу вам святого. Дайте двоих, и они заболеют любовью. Дайте троих, и они изобретут занятную вещь под названием «общество». Дайте четверых, и они построят пирамиду. Дайте пятерых, и они сделают одного изгоем. Дайте шестерых, и они изобретут предрассудки. Дайте семерых, и они в течение семи лет изобретут оружие. Человек может быть сотворен по образу и подобию Божию, но человеческое общество устроено по образу и подобию Его обратной стороны, и оно всегда старается вернуться к себе».

Было ли это правдой? Если это так, то да поможет им Бог. Но в последнее время Стью частенько вспоминал своих старых друзей и знакомых. В памяти его стирались и забывались их нелицеприятные черты характера — то, как Билл Хэпском никогда не пользовался носовым платком и растирал сопли носком ботинка о землю, то, как жестоко обращался Норм Брюетт со своими детьми, то, каким неприятным способом Билли Веркер контролировал популяцию кошек вблизи своего дома, давя новое потомство котят каблуком своих подбитых железом ботинок.

Нахлынувшие воспоминания желали быть только хорошими. Охота на рассвете. Игра в покер в доме Ральфа Ходжеса, вечные жалобы Уилли Креддока на то, что он проиграл четыре доллара, даже если и выиграл целых двадцать. Воспоминания о том, как вшестером или всемером они выталкивали «скаут» Тони Леоминстера на дорогу из кювета, куда он въехал, напившись до беспамятства, и сам Тони, путающийся под ногами и клянущийся Богом и всеми святыми, что он всячески избегал мексиканцев. Господи, как они смеялись. Нескончаемый поток анекдотов Криса Ортеги. Их вылазка к проституткам в Хантевилл, и как Джо Боб Брентвуд подхватил там лобковых вшей и пытался всем доказать, что виноват в этом диван в гостиной, а никак не девочки наверху. Это были отличные времена. Конечно, это не были изысканные ночные клубы и фешенебельные рестораны, похожие на музеи, но все равно это было отлично. Стью вспоминал прошлое, возвращаясь к нему снова и снова, — точно так старый затворник раскладывает пасьянс за пасьянсом из засаленной колоды карт. Но больше всего ему хотелось слышать человеческие голоса, встретить кого-нибудь, чтобы можно было повернуться к нему и сказать: «Ты видел?», когда происходит нечто, подобное дождю метеоритов, который он наблюдал однажды вечером. Стью не был слишком разговорчивым, но и к одиночеству не слишком стремился.

Поэтому он напряженно выпрямился, когда мотоциклы наконец-то показались из-за поворота, и он увидел парочку «хонд», на которых ехали парень лет восемнадцати и девушка постарше. На девушке была ярко-желтая блузка и светло-голубые джинсы. Они увидели его, сидящего на камне, и обе «хонды» немного вильнули, так как от удивления оба водителя несколько ослабили контроль. Парень открыл рот. Сначала было непонятно, остановятся они или поедут дальше на запад.

Стью поднял руку и дружелюбно произнес: «Привет!» Сердце бешено колотилось в груди. Он очень хотел, чтобы они остановились. Так и случилось. Стью удивился напряженности их поз. Особенно парня, который выглядел так, будто ему в кровь только что ввели целый галлон адреналина. Конечно, у Стью было ружье, но он же не целился в них, да и сами они были вооружены: у парня был пистолет, а у девушки маленькая винтовка наперевес, как у актрисы, играющей роль Пэтти Херст[11] (правда, без особого успеха).

— Я думаю, что он нормальный, Гарольд, — произнесла девушка, но парень, которого она назвала Гарольдом, продолжал напряженно стоять над мотоциклом и смотрел на Стью с выражением удивления и неприязни.

— Я считаю… — начала она снова.

— Как мы можем знать это? — оборвал ее Гарольд, не отводя взгляда от Стью.

— Ну что ж, я рад познакомиться с вами, если эти слова что-то изменят, — произнес Стью.

— А что, если я не поверю тебе? — ответил Гарольд, и Стью увидел, что парень до смерти испуган. За себя и за девушку, за которую он отвечает.

— Ну, тогда я не знаю. — Стью поднялся с камня. Рука Гарольда скользнула к пистолету.

— Гарольд, не делай этого, — попросила девушка. Затем она замолчала, и какое-то мгновение все они беспомощно ожидали, не зная, как же поступить дальше, — группа из трех чудаков, которую можно объединить в треугольник, чью конфигурацию еще невозможно было предвидеть.

— Ох-х-х, — вздохнула Франни, усаживаясь на влажную траву под вязом, растущим у дороги. — У меня, наверное, никогда не сойдут мозоли с задницы, Гарольд.

Гарольд издал горький смешок.

Франни повернулась к Стью:

— Вы когда-нибудь проделывали сто семьдесят миль на «хонде», мистер Редмен? Не рекомендую.

Стью улыбнулся:

— Куда вы направляетесь?

— А тебе какое дело? — грубо буркнул Гарольд.

— Как ты себя ведешь? — с упреком сказала Франни. — Мистер Редмен первый повстречавшийся нам человек с тех пор, как умер Гас Динсмор! Я хочу сказать, что если мы не станем искать, общаться с другими людьми, то что же тогда получится?

— Просто он беспокоится за вас, вот и все, — спокойно произнес Стью. Он сорвал травинку и зажал ее между зубами.

— Так оно и есть, — уже мягче согласился Гарольд.

— Д я-то думала, что мы взаимно оберегаем друг друга, — заметила она, и Гарольд густо покраснел.

Стью подумал: «Дайте мне троих людей, и они образуют общество». Но были ли это подходящие для него самого люди? Девушка ему понравилась, но парень производил впечатление трусливого злопыхателя. А такой тип мужчин при определенных обстоятельствах становился очень опасным…

— Говори что хочешь, — пробормотал Гарольд. Он бросил на Стью уничтожающий взгляд и достал пачку «Мальборо» из кармана куртки. Прикурил. Он курил как человек, который совсем недавно приобрел эту привычку. Возможно, всего пару дней назад.

— Мы направляемся в Стовингтон, штат Вермонт, — сказала Франни — В расположенный там Центр вирусологии. Мы… в чем дело, мистер Редмен?

Стью стал белее бумаги. Травинка, которую он жевал, упала ему на колени.

— Почему туда? — спросил Стью.

— Потому что именно там находится учреждение, где изучают заразные заболевания, — надменно произнес Гарольд, — Это было моей идеей, что если в этой стране и сохранился где-то порядок или люди, облеченные властью и избежавшие ужасной участи, то, скорее всего, они должны быть в Стовингтоне или Атланте, где находится еще один подобный центр.

— Правильно, — подтвердила Франни.

Стью сказал:

— Вы зря теряете время.

Франни выглядела ошеломленной. Гарольд же пылал негодованием и возмущением; он снова покраснел.

— Вряд ли вы можете судить об этом.

— Думаю, что могу. Я только что оттуда.

Теперь оба они были ошеломлены. Ошеломлены и удивлены.

— И вы знали об этом? — вздрогнув, спросила Франни- Вы все проверили?

— Нет, все было немного по-другому. Это…

— Ты обманщик! — взвился вверх и оборвался голос Гарольда.

Франни уловила внезапную вспышку ярости в глазах Редмена, затем они снова стали спокойными.

— Нет. Я не лжец.

— А я говорю, что обманщик! Я говорю, что ты не кто иной, как…

— Гарольд, заткнись!

Гарольд обиженно посмотрел на нее:

— Но, Франни, как же ты можешь верить…

— Как ты можешь быть таким грубым и враждебно настроенным? — резко спросила она. — Неужели ты не можешь хотя бы выслушать, что он говорит, Гарольд?