До этого она была великолепна в постели, настолько великолепна, что Ларри был ошеломлен. Рита повезла его к себе домой после того, как они пообедали в день их первой встречи, и то, что случилось потом, произошло вполне естественно. Он помнит слабое отвращение, когда увидел ее обвисшую грудь и выступающие голубые вены (это напомнило ему варикозное расширение вен у его матери), но он забыл обо всем, когда ноги ее поднялись и ее ягодицы прижались к его бедрам с поразительной силой.

— Медленнее, — засмеялась она — Последнее должно быть первым, а первое — последним.

Он был на самой вершине, когда она оттолкнула его и потянулась за сигаретой.

— Какого черта ты делаешь? — удивленно спросил он, пока старина Джон Томас раскачивался в воздухе, слегка пульсируя.

Она улыбнулась:

— У тебя ведь свободна рука? Как и у меня.

Итак, они занимались этим, пока курили, она весело болтала о чем-то, хотя лицо ее порозовело, а через какое-то время дыхание ее изменилось, став коротким и прерывистым, фразы обрывались на полуслове.

— Пора, — сказала она, забирая у него сигарету. — Посмотрим, сможешь ли ты закончить то, что начал. Если не сможешь, я разорву тебя на части.

Он довел дело до конца к полному удовлетворению обеих сторон, и они скоро уснули. Ларри проснулся около четырех часов, смотрел на спящую Риту и думал, что опыт — великое дело. Последние годы Ларри частенько трахался, но то, что было раньше, не шло ни в какое сравнение с тем, что он пережил накануне. Это было намного лучше.

«Ну, у нее конечно же, были любовники».

От этой мысли он снова почувствовал возбуждение и обнял женщину, разбудив ее.

Все так и продолжалось до тех пор, пока они не наткнулись на безумца, вещавшего о приходе чудовищ. Правда, и до этого некоторые вещи беспокоили его, но он принимал их.

Два дня назад он проснулся часа в два ночи и услышал, как Рита набирает воду в стакан. Ларри понял, что она собирается запить снотворное. Она принимала большие желатиновые капсулы, известные на Западном побережье как «желторубашечники». Очень сильный транквилизатор. Ларри сказал себе, что она, возможно, принимала их задолго до появления супергриппа.

А еще то, как она ходила за ним следом по комнатам своей огромной квартиры, она даже стояла в дверях ванной, когда он умывался или отправлял естественные нужды. Ларри предпочитал один находиться в ванной, он считал все это интимным занятием, но он утешал себя тем, что некоторые люди считают иначе. Очень многое зависит от воспитания. Он поговорит с ней… когда-нибудь. Но теперь…

Придется ли ему нести ее на спине? Боже, он надеялся, что нет. Рита казалась достаточно сильной, по крайней мере так было в начале их знакомства. Это было одной из причин, почему его так сильно потянуло к ней в тот день в парке… главной причиной, если быть честным. «В рекламе больше нет правды», — с горечью подумал он. Какого черта он должен заботиться о ней, если не в состоянии побеспокоиться даже о себе? Он окончательно показал это, как только пластинка разбилась. Уэйн Стаки не постеснялся указать на эту черту его характера.

— Нет, — сказал он Рите, — я не сержусь. Просто… знаешь, я ведь не твой господин. Если ты не хочешь есть, то скажи об этом.

— Я говорила тебе… я сказала, что не думаю, что смогу…

— Черта с два ты сказала! — зло и раздраженно взревел он.

Рита, опустив голову, уставилась на свои руки, и Ларри понял, что она пытается сдержать рыдания, потому что ему это не понравится. На мгновение это еще больше разозлило его, он почти выкрикнул:

— Я тебе не отец и не твой толстый котяра муж! Я не собираюсь заботиться о тебе! Ты старше меня на целых тридцать лет! — Затем он почувствовал знакомые угрызения совести и удивился, что это с ним происходит. — Извини, — пробормотал он. — Я бесчувственный болван…

— Ну что ты, вовсе нет, — сказала она, всхлипывая. — Просто… все это выбивает меня из колеи. Это… вчера, этот несчастный в парке… Я подумала: теперь никто не будет заниматься розыском убийц и сажать преступников в тюрьму. Они будут разгуливать на свободе, и дальше убивая людей. Как звери в джунглях. Все это кажется вполне реальным. Ты понимаешь, Ларри? Понимаешь, о чем я говорю? — Рита подняла на него мокрые от слез глаза.

— Да, — ответил Ларри.

Он все еще испытывал раздражение и даже презрение к ней. Такова была реальная ситуация, и с этим ничего нельзя было поделать. Они находились в эпицентре событий и вынуждены были следить за их развитием. Его мать умерла; она скончалась у него на руках, так неужели Рита пытается убедить его в том, что она более чувствительна к происходящему, чем он? Он потерял мать, а она потеряла человека, который заботился о ее машине, но почему-то предполагалось, что ее потеря больше, чем его. Это была полная ерунда. Чистейшая ерунда.

— Постарайся не сердиться на меня, — сказала она, — я исправлюсь.

«Надеюсь на это. Только на это и надеюсь».

— Да все нормально, — ответил Ларри и помог Рите подняться. — Пойдем. Нам многое нужно сделать. Ты в состоянии заняться сборами?

— Да, — ответила Рита, но выражение ее лица было точно таким же, когда он предложил ей омлет.

— Когда мы выберемся из города, ты сразу почувствуешь себя лучше.

Она доверчиво взглянула на него:

— Правда?

— Уверен, — убежденно ответил Ларри. — Уверен, именно так и будет.

Они отправились во всеоружии. Магазин спортивных товаров был закрыт, но Ларри разбил витрину какой-то найденной им железкой. Сигнализация бессмысленно завывала, взывая к вымершей улице. Он выбрал большой рюкзак для себя и поменьше для Риты. Она уложила в них по две смены одежды — все, что он позволил взять с собой, — Рита отыскала все это в кладовой наряду с зубной пастой. Зубные щетки показались Ларри несколько абсурдными в том, что их ожидало. В дорогу Рита оделась изысканно — белые шелковые брюки, легкая блуза. Сам же Ларри надел поблекшие голубые джинсы и белую сорочку.

Они наполнили рюкзаки сухими продуктами, и ничем больше. Нет смысла, как сказал Ларри, отягощать себя множеством других вещей, включая и другую одежду, когда они просто смогут взять все необходимое на другом берегу. Она вымученно согласилась, отсутствие у нее интереса к сборам снова взвинтило его. После непродолжительного препирательства с самим собой Ларри добавил также двуствольное ружье, пистолет и двести пуль. Пистолет был красивый, на ценнике, который Ларри снял с дула и безразлично бросил на пол, было написано, что стоит он четыреста пятьдесят долларов.

— Ты действительно считаешь, что нам понадобится это? — тревожно спросила Рита. В ее сумочке все так же лежал изящный «браунинг».

— Я думаю, что так будет спокойнее, — ответил он, не считая нужным распространяться дальше, но думая об ужасном конце безумца, вещавшего о приходе чудовищ.

Рита тихонько ойкнула, и по выражению ее глаз Ларри понял, что она тоже подумала об этом.

— Этот рюкзак не слишком тяжел для тебя?

— Нет, вовсе нет. Правда.

— Видишь ли, у них есть особенность набирать вес во время ходьбы. Ты просто должна будешь сказать мне об этом, тогда я понесу его сам.

— Я смогу справиться с этим, — сказала она, улыбнувшись.

Когда они вышли на тротуар, Рита, оглянувшись по сторонам, сказала:

— Итак, мы покидаем Нью-Йорк. Я рада. Я чувствую себя так… как в те времена, когда я была еще совсем маленькой. И мой отец говорил: «Сегодня мы отправляемся в поход». Помнишь, как это бывало?

Ларри улыбнулся в ответ, вспоминая вечера, когда его мать говорила: «Вестерн, который ты так хотел посмотреть, Ларри, показывают в «Кресте». Клинт Иствуд в главной роли. Что ты на это скажешь?»

— Кажется, помню, — ответил он.

Рита привстала на цыпочки и подкинула рюкзак, удобнее пристраивая его на спине.

— Путешествие началось, — сказала она, а потом добавила так тихо, что он засомневался, правильно ли понял ее: — Дорога ведет все дальше…