— Гагрииск — самый страшный лагерь в Самарле, — объяснил Сило, желая просветить вардийца. — Укрытый ядовитыми туманами Долины Удушья. И однажды мы говорили о нападении на Гагрииск.

— Ты говорил о налете. Кровавом и самоубийственном. Как раз в твоем духе.

Сило не стал отвечать на выпад. Хамство Аккада лишь вредило ему в глазах его последователей. Раньше он не имел привычки легко бросаться колкостями и грубить. Он взглянул на детей Аккада. Наверное, его сделали таким одиннадцать лет отцовства. А может, бывший друг (или заклятый враг), восставший из могилы.

— Мы раздобыли карту, — продолжал Сило. — На ней было точно указано расположение Гагрииска в необозримых просторах Долины Удушья.

— Припоминаю.

— Мне необходима эта карта.

Аккад мрачно уставился на него, пытаясь отыскать подвох.

— А если я откажу? — осведомился он, утомившись наконец от попыток раскусить своего противника.

— Если ты откажешь, то не получишь медикаментов, которые я предлагаю взамен, — неожиданно для себя сказал Сило.

Сестра-ведьма резко вскинула голову. Аккад насупился. Потемнев лицом, он вновь обратился к Сило:

— Ты предлагаешь нам помощь?

— Выгодную сделку. Вам требуются лекарства и еда. Я могу организовать это для вас.

Муртиане, как правило, хорошо владеют искусством скрывать свои эмоции. Однако Аккад так и не научился быть по-настоящему непроницаемым из-за своей страстности. А Сило буквально окаменел. Мысль о подарке, который он предложил, только что пришла ему в голову, и он даже не представлял, как доставить требуемое. Впрочем, прилететь в Вардию и купить или украсть то, что требуется, — совсем несложно. Дело пары дней. А без карты они потратят на поиски Гагрииска не меньше двух недель.

Благодаря своему умению, муртиане кажутся иноплеменникам непостижимыми. Но оно же делает их мастерами обнаружения эмоций других людей. Сило стал искоса наблюдать за окружающими. Мельчайшие изменения выражений их лиц, мгновенные мимические движения подсказали ему все, что нужно. Его предложение остро зацепило их интерес. Похоже, здоровье у местных обитателей плоховато. Лишь Баббад непоколебим. Ничего удивительного. Он всегда был предан своему вождю.

Но имело значение только мнение Аккада. Он медленно встал с кресла и выпрямился во весь рост. Повернулся к жене, которая умоляюще глядела на него. И дал ответ.

Пока Сило находился у предводителя, на тропинке, ведущей к хижине Аккада, постепенно собралась толпа. Людей что-то беспокоило. Похоже, они не сомневались, что внутри происходит нечто очень важное. Фрея охраняли двое молодых муртиан, задержавших их в лесу. Револьверы и саблю отобрали. Никто не заговаривал с ним, не отвечал на вопросы. Дариан слабо надеялся, что Сило знает, что он делает.

Спустя час бортинженера под дулом ружья вывели из хижины. Это зрелище нисколько не ободрило капитана.

Следом показался грозный муртианин и обратился к толпе. В его словах угадывался страх. Потом один из конвоиров грубо толкнул Дариана, и он поплелся вслед за Сило. Ему хотелось заговорить с другом, но он решил, что все просто закончится ударом приклада по почкам.

Значит, их вновь куда-то ведут. Потрясающе. А он пребывает в полном неведении. Фрей с немалым трудом справлялся с ролью капитана, но нынешний расклад его не устраивал. Сейчас он превратился в ничтожество, с которым не считаются.

Большая часть населения лагеря последовала за плениками по едва видимой дорожке. Предметом общего любопытства являлся Сило, а Фрей был лишь мелким довеском. Даже в нынешнем плачевном положении это зацепило его гордость.

Вскоре он полностью утратил способность ориентироваться. Спустя некоторое время его ощущения смазались. Для него теперь стало едино — невыносимый гул насекомых и отдаленное рычание неведомых тварей, обжигающий воздух и липкая одежда, безостановочное шарканье ботинок и комки красной земли.

Потом он заметил муртианку, которая так радостно приветствовала Сило в лагере. Она шагала рядом с ним. Поразительная женщина — атлетически сложенная и широкоплечая. Ее лицо не соответствовало тому типу красоты, который привлекал Фрея, однако ее правильные точеные черты сразу же притягивали внимание. Кожа у нее была цвета умбры, как и у Сило. Крупные тугие локоны поддерживала лента, украшенная бусами.

— Вы говорите по-вардийски? — произнес Дариан. Он запомнил, что совсем недавно она с легкостью усмирила прыть конвоиров, и надеялся, что его не станут бить.

Она окинула его холодным взглядом.

— Да. Меня звать Эхри.

— Фрей, — представился он. — Вы можете объяснить, в чем дело? — спросил он, предположив, что охранники не намерены проявлять излишнего рвения.

— Мы идем в крольчатник, — ответила она.

— К кроликам? — удивился капитан, в наивной надежде представив себе лужайку, густо заросшую маргаритками.

— Там кроликов нет, — заявила она.

Фрей выругался.

— Проклятье! Я так и думал!

Она еще раз окинула его пристальным и немного разочарованным взглядом.

— Кто ты для Сило?

— Я его капи… — начал Фрей, но быстро поправил себя: — Его друг.

— Ты и есть причина, по которой он вернулся сюда?

— У меня кое-какие неприятности, — Фрей решил тоже обращаться к собеседнице попроще, — и он попытался выручить меня. Долгая история.

— Наверное, ты очень важен для него, раз он снова у нас.

— А что здесь случилось? — не унимался Дариан и кивнул в сторону Сило, бритая голова которого едва виднелась над толпой и сквозь деревья.

— Ты не знаешь? Но ты же его друг.

— Эй! — возмутился он. — Зачем соваться в частную жизнь?!

Она задумалась, а затем повернулась к конвоирам.

— Вы, чурбаны и болваны, не понимаете вардийский, да?

Один из них оскалился и что-то произнес на певучем, музыкальном муртианском языке. Она пропустила его слова мимо ушей и опять заговорила с Фреем.

— Кто он? — негромко произнесла она. — Герой.

Дариан совсем растерялся.

— Он?

— Я была очень молода, когда он появился в лагере, — продолжала она. — И мы все поняли, что он опасен. Люди боялись его. В нем прорывалось безумие — да такое, что он иногда не мог сдержаться. И он прятал свою злость под спокойствием.

— Он? — переспросил Дариан.

— Ты не видел его с этой стороны.

— Ты совершенно точно угадала! — воскликнул он. — Сило, с которым я знаком, не вышел бы из себя, даже если отрезать ему ноги и прицепить к ушам.

Но правда ли это? Разве не он сбросил саммайца с крыши завода? А после налета на поезд его все время что-то жгло изнутри!

— И что же он вытворял? — осторожно поинтересовался Дариан.

— Он убивал самми и даков, — ответила она. — Он хотел мести. За то, что они сделали с нашим народом и с его семьей. Он проливал их кровь. Ну а Аккад — он уже тогда стал нашим вождем. Сначала он волновался из-за Сило, но весь лагерь был вдохновлен им. Людям нужно и поесть досыта, и укрыться от опасности. Но только не Сило. Он был предан лишь одной мысли. Такое нельзя не уважать.

В ее голосе прозвучала скрытая нежность. Фрей решил, что раньше Эхри испытывала к Сило весьма теплое чувство. Он не считал себя проницательным человеком, но думал, что неплохо разбирается в женщинах. Ну, конечно, за исключением Триники.

— А дальше? — спросил он, когда она замолчала.

То, что он услышал от Эхри, поразило его. Наверняка и остальные члены команды хранят какие-то тайны.

— Аккад сообразил, куда дул ветер. Он взял Сило под свое крыло. И Сило стал заместителем командира. Они были друзьями. Сило всегда предлагал новые планы, как что-то испортить или взорвать. Он ловко все преодолевал и освобождал наших.

Фрей наконец-то свел концы с концами.

— И Аккад — он до сих пор ваш вождь?

— Да.

— Похоже, они с Сило разругались?

— Аккад всегда тормозил Сило. Он вел себя благоразумно. Говорил, что заботится о нас, следил, чтобы мы зря не рисковали. И нас все вполне устраивало. Они вдвоем дополняли друг друга.