Остановилась она лишь после того, как у нее от усталости подкосились ноги. Она, конечно, заблудилась. Ее следы сразу заносило снегом. Она не смела вернуться назад и не могла идти вперед. Мороз, которого она не замечала на бегу, забрался под одежду. Ее затрясло от холода. Изнеможение оказалось столь же глубоким и непреодолимым, как и могущество манов.

Джез свернулась клубком, ее занесло снегом, и она умерла.

Каждый день на прояжении трех лет она думала о случившемся. Ситуация могла развернуться иначе. Вдруг Рисс не спас бы ее? Или она бы полностью уступила?

И что же тут плохого? В единственный, краткий миг, когда она прикоснулась к миру манов, ей почудилось что-то прекрасное. Единение, высшее слияние. Человеческая жизнь не давала ей таких возможностей.

У Джез не было детей, и она ни разу не влюблялась. Она всегда мечтала о друзьях, но оставалась в одиночестве. Она трудно сходилась с людьми, а они не спешили открываться ей навстречу. И в общем, Джез немного сторонилась окружающих.

И вот она чувствовала призыв, первозданный клич волчьей стаи к своему заблудшему сородичу. Теперь ей с каждым разом было все сложнее отыскивать причины, чтобы устоять перед ним.

Да, они убивали, но и она поступала таким же образом. Они имели чудовищный облик, но внешность не связана с душой. Для этого достаточно узнать тайну Бесс.

А если бы ее пригласили к единению, не прибегая к силе? Охотно бы она пошла навстречу манам, если бы узнала, что лежит на севере за непроницаемой пеленой тумана? Действительно ли неведомые края представляли собой ледяные дворцы? По крайней мере, это утверждали авторы бульварных романов… Или там простирались дикие земли, наподобие Курга, населенного полулюдьми? Возможно, на полюсе существовала развитая цивилизация, вроде той, в Пелешаре — на неприветливом юго-западе страны.

Но перерождение Джез прервал клинок сабли, разрубивший шею того создания. Она изменилась лишь наполовину и не до конца утратила человеческие качества. Маны продолжали звать ее к себе — бесконечно и неустанно. А люди убили бы ее, если бы догадались, что ее сердце уже давно не бьется.

Наутро, после смерти, Джез пробудилась. Она прорыла путь наружу сквозь снег, засыпавший ее за ночь. В ярко-синем небе сияло солнце, и было отчетливо видно скопление белых холмиков — крыш домов. В панике Джез убежала совсем недалеко и от городка, и от ледника, где они проводили раскопки.

Трупы занесло снегом. Рисс мог быть среди них. Хотя имелась вероятность, что его захватили маны. Хотя разницы в принципе не было. Он исчез.

Скрепя сердце Джез искала уцелевших, но они как сквозь землю провалились. Потом она безучастно постояла перед обломками корабля, на котором летала целый год. Обнаружила трактор-снегоход и принялась его откапывать.

Ориентируясь по сохранившимся картам, Джез через пару дней добралась до другого поселения. Недомогания она не ощущала. Сначала она даже не задумывалась, почему ей удалось спастись. Решила, что не замерзла благодаря толстому слою снега. Гораздо позже она поняла, что ее сердце не бьется. И тогда она по-настоящему испугалась.

Впрочем, когда она добралась до селения, она придумала легенду и план для дальнейших действий.

Нигде не задерживаться. Хранить свою тайну. Просто выживать, хотя такое существование вряд ли можно назвать жизнью.

Но три года, прошедшие вплоть до сегодняшнего дня, оказались долгими.

Она миновала западную часть горного массива. Многочисленные вулканические жерла рисовали в темноте яркие эфемерные письмена. Впереди возвышалось Восточное плато. Джез направила «Кэтти Джей» вниз сквозь неопрятные черные тучи. Пепел не представлял проблемы для мощных и выносливых двигателей. Пробившись сквозь дымку, она выровняла корабль в нескольких десятках метров над землей и помчалась над равнинами Черных Пустошей. Джез внимательно поглядывала на штурманские карты. Их скрупулезно разметили пилоты Дракен.

— Доверьтесь мне, — сказала она Фрею, когда тот спросил, как она обманет пиратов Триники. И он согласился. Ведь капитан уже сообщил ей код зажигания, хотя опасался, что Джез угонит его драгоценное корыто. А «Кэтти Джей» была его единственной любовью.

Теперь он наверняка думает, что она вернется и спасет экипаж. И она должна сделать это.

Джез не питала иллюзий. Несомненно, и в случае успеха она обречена на одиночество. Ни при каких обстоятельствах члены экипажа «Кэтти Джей» не станут ее друзьями. Ей никогда не будет места в команде. Она медленно, но верно превращается в мана. Но нельзя допускать, чтобы они узнали ее жуткий секрет. Они будут вынуждены избавиться от нее или уничтожить. Она, конечно, не сможет винить их в этом.

Наверное, очень скоро она уйдет на север, к манам, но сначала попробует спасти своих спутников.

Это неразумно. Но люди подчас совершают немало безрассудных поступков.

Перед тем как отправиться дальше, ей нужно сделать кое-что еще. Притворившись «трупом» в лазарете, она пребывала в полном сознании. И слышала важный разговор пиратов Дракен.

Джез перевела корабль в режим зависания и склонилась над картами. Ей очень хотелось быть ловкой. Она воспринимала это как решительную пробу сил. Уточнив направление, она неторопливо пролетела еще с полкилометра и снова остановилась. Наконец включила днищевые фары. Засыпанную тонким, как мельчайшая пыль, пеплом равнину залил ослепительный свет. Она улыбнулась.

Отлично, Джез. Ты молодчина!

Прямо под кораблем, на том самом месте, где ее оставили, стояла Бесс.

История Малвери — Хуже, чем судороги — Фрея ведут на виселицу

Мортенграс, наследственный замок герцога Грефен Лапинского, белел среди деревьев, как непогребенные кости. Он возвышался над покрытыми густыми лесами прибрежными холмами на западной оконечности Варденвуда. Замок словно постоянно наблюдал за сияющими голубыми водами морской впадины Ордик. За высокими стенами помещались посадочная площадка, ухоженные сады и величественный особняк. В крепости скрывалось еще с полдюжины строений, в том числе мастерские, казармы местных ополченцев и тюрьма. В последние мирные годы ее редко использовали. Однако когда Триника Дракен доставила сюда шестерых особо опасных преступников, здание, конечно, пригодилось.

Крейк находился в одной камере с Малвери и Сило. Он ждал. Ему не оставалось ничего другого. Финал приближается, на его шее захлестнется петля.

Оштукатуренные стены небольшого помещения были выкрашены светло-кремовой краской. Всю обстановку составляли жесткие топчаны. Высоко, под самым потолком, помещалось зарешеченное окошко, сквозь которое проникал солоноватый морской воздух. Здесь, на южном побережье Лапина, даже в середине зимы было тепло. Путь наружу преграждала массивная деревянная дверь, окованная железом. Вверху имелся глазок для наблюдения, а внизу — оконце с тяжелой заслонкой. Через него заключенным просовывали миски с едой.

Надзиратель оказался болтливым. Он с удовольствием оповещал подопечных обо всех подробностях их неизбежной кончины. Они узнали, что герцог Грефен находится на важном совещании. Он вернется, как только освободится и найдет судью. «Чтобы вынести справедливый и обоснованный приговор», — ухмыльнулся надзиратель. Эти слова он произнес слишком уж выразительно. Вероятно, хотел продемонстрировать свою образованность.

— Но вы не тревожьтесь — еще поживете. Большой спешки не будет. О том, что вы здесь, ни одна душа не ведает. Спасения не ждите.

Кроме тюремщика возле камеры стояли двое часовых, но их голосов заключенные почти не слышали. Они дежурили здесь день и ночь. «Чтобы вы глупостей не натворили», — заявил надзиратель и взглянул на Крейка. Конечно, его предупредили, что Грайзер — демонист. Но золотой зуб не помог бы — трое ему просто не под силу. А чудесная отмычка валялась где-то в трюме «Кэтти Джей».

Ситуация оказалась безвыходна.