- Ходят разные слухи… - уклончиво ответил князь и, увидев интерес на лице короля, продолжил. – Люди болтают, будто бы митрополит насмерть отравил не только супругу Великого князя, но и его единственного сына. Однако княжич на третий день воскрес…

- Воскрес!? – Ахнул король, перебив Чарторыйского. – И кто же его воскресил?

- Сказываю, что отпевающий его дьяк так дурно псалмы пел, что княжич разозлился и захотел его поколотить за такую нерадивость. Через то и воскрес.

- Что за вздор!? И вы верите этим базарным россказням?

- Ваше Величество, - произнес митрополит Григорий. – В то верил и покойный митрополит Филипп. О том он писал еще Дионисию , будучи свидетелем как смерти, так и воскрешения. Он клялся, что княжич был мертв и все, кто видел его в том были согласны. Отец тоже видел бездыханное тело сына, через что чуть рассудка от горя не лишился.

- Так может княжич этот вурдалак или еще какая мерзость?

- Он ходит в церковь, исповедуется, причащается. Да и говорят, что дьяка того нерадивого вперед выдвинули, о том же переживая. Вот княжич и вырвал у того дурня освященный крест, взяв в свои руки для того, чтобы бедолагу им и отходить словно дубиной. Приговаривая за небрежное пение псалмов и чтение молитв.

- И что? Выжил тот дьяк?

- Да, Ваше Величество. Княжич хоть и бил от души, но слаб был еще по малости лет. Через год после тех событий дьяк удалился в монастырь по собственной воле. Грехи замаливать. Сказывают, что он там и поныне живет. Не прошло это все для него бесследно. Сказывают, что большего рвения и старания в чтения молитвы ныне ни у кого не сыскать во всей округи.

- А сам княжич сильно изменился после этого… хм… воскрешения?

- Те люди, кто на Москве его знали до тех прискорбных дней, сказывают, будто бы дитем он был неразумным, а стал старцем мудрым. К счастью совершенно не кровожадный и не воинственный. Даже в Новгороде, несмотря ни на что, он старался договориться миром. И только лишь после унижения, приступом взял ворота. Но и после – вновь предложил переговоры, а детинец, брал уже в интересах горожан, перешедших на его сторону. И с ландмейстером Ливонии он тоже, в конечном итоге, переговорами дело решил, хотя мог легко разбить. Воевать, без всяких сомнений, он умеет. И настолько хорошо, что диву даешься. Побеждает превосходящие силы легко, играючи, словно нехотя. Но особо с того не радуется и крови не жаждет. Там, в Новгороде, после ночного нападения горожан, стоящих за Литву, он был в ярости. Но не на них. А на Борецких и их союзников. И жаждал их всех на осинке вздернуть за то, что эта баба пустила под нож мастеровых.

- Может он от другого злился? – Спросил Радзивилл.

- Он ждал этого нападения. Княжич был уверен, что они попробуют напасть ночь. Подготовился. И встретил их так, что нападающих потом со стен, заборов и брусчатки соскребали. Разозлился же с того, что нападающие оказались не воинами, а обывателями. К великому счастью Марфы она погибла при взятии приступом детинца. Не представляю, чтобы он с ней сделал, попадись она ему живой.

- Марфа погибла, - произнес король. – А как он поступил с остальными ее сторонниками?

- Всех выживших велел повесить, не взирая на происхождение. Прямо в одеждах дорогих и даже шубах. А на груди у них повесил таблички с надписью «тать».

- Что, вот так взял и повесил бояр!? – Удивился Казимир.

- Да. Но прежде перед новгородским Вече лишил их того достоинства, разжаловав в холопы «за измену».

- Мне тоже о том сказывали, - подтвердил слова Чарторыйского Радзивилл. – Суров отрок. Но Новгород ныне за Москву горой стоит.

- Боятся на суку оказаться?

- Он отдал все имущество противников сторонникам. Да и противников там особенно и не осталось. Погибли все. Кто во время приступа, кто на суках. Хотя поначалу княжич предлагал им переселиться в Юрьев-Камский.

- Куда?

- В Казань. Ее ныне московиты так зовут, в честь брата Великого князя, который там князем Булгарским сидит. Он ведь взял ее. По воле княжича, к слову, сидит. Именно он, если верить слухам, уговорил отца даровать Юрию Васильевичу титул князя Булгарского дабы верностью его заручиться.

- Это какое-то безумие... - покачал головой Казимир.

- Это еще что! – Усмехнувшись воскликнул Чарторыйский. – Я видел, что в Кракове торгуют свечами персидского воска. Так те свечи на Москве делают. Как – мне не ведомо. То выдумка княжича, которую он в секрете держит. Вот это – его истинная страсть. Выдумки всякие да выделка товаров. Он, говорят, придумал способ железо быстро и дешево из криц извлекать да чешую для броней делать в великом множестве силами горстки людей.  И многое, многое другое. Читает много. Очень много. Он даже в Новгороде потребовал, чтобы кроме денег, ему списки сделали со всем грамот, летописей и договоров.

- Латынь знает, эллинский, польский, татарский, - дополнил князя митрополит Григорий. – Не так, чтобы хорошо, но изъясняться может. Особенно на латыни. На той вообще свободно…

 1472 год – 1 февраля, Рим

Папа Римский Сикст IV  внимательно посмотрел на Джан Батиста делла Вольпе, прибывшего к его престолу во главе посольства из далекой Московии. Он уже прибывал ко двору его предшественника, почившего в 1471 году Павла II. И Сикст прекрасно знал, что тот потребовал от правителя Московии выслать нормальных сватов для Софьи Палеолог. Но, увы, это посольство было вновь довольно скромным, и вновь возглавлялось лишь мелким итальянским дворянином на московской службе.

Делла Вольпе же, видя задумчивый вид Сикста IV, поспешил прояснить ситуацию. То есть, поведал о том, что в Москве удалось вскрыть заговор фанариотов .

- Значит Великий князь более не желает брать в жены Софью? – Спросил Папа после того как глава посольства рассказал в деталях о греческом кризисе в Московии.

- Нет. Митрополит казнен вместе со многими своими людьми. После долгих пыток и допросов. Греков ныне на Москве видеть не хотят. Особенно Палеологов, считая их кровь проклятой.

- Проклятой? – Удивился один из присутствующих кардиналов. – Но почему?

- Удалось выяснить, что именно Палеологи стояли за распрями крестоносцев в Святой Земле. Из-за чего воинство Христово и разбили по частям, Иерусалим пал, а Гроб Господень оказался в руках магометан.  За это гнилое дело они и навлекли на свой род страшное проклятье. На свой род и всех, кто шел за ними.

- Даже так… - задумчиво произнес Папа. – И как же это удалось выяснить?

- Благодаря талантам наследника престола – юного Иоанна. Фанариоты пытались устранить не только его мать, расчищая место для Софьи, но и устранить его самого. Но он выжил. Говорят, что даже воскрес…

- Воскрес?! – Перебил делла Вольпе один из кардиналов.

- Его отравили и посчитали мертвым. Но на третий день он очнулся во время отпевания. Говорят, что из-за того, что дьяк дурно псалмы пел. Это вызвало раздражение княжича. Он захотел его поколотить за нерадивость. Оттого и очнулся из забытья.