— Да нет, я больше кино люблю, — попыталась улыбнуться, но вышло не очень, уверена.

Ну вот, стоило вспомнить Каинова и наслаждение от вкусного пирожного и приятного разговора развеялось.

— А с ним… С Дмитрием давно в разводе? — Николай осторожно перешёл в то русло беседы, что даже думать не хотелось, не то что говорить.

— Давно, — ответила коротко, надеясь, что до Николая дойдёт и он отстанет от меня с подобными расспросами.

Однако, не дошло…

— И тем не менее, он тебя ревнует. Я бы тоже ревновал, — «прозрачно» так намекнул.

— Мы с ним давно уже чужие люди. То, что ты считаешь ревностью, лишь очередная попытка испортить мне жизнь. В общем, забудь, — внезапно захотелось убежать из кафе.

Просто встать и уйти.

И непринуждённый разговор превратился в пустую болтовню, не несущую в себе какого-либо смысла.

И кофе стал невкусный.

И атмосфера стала напряжённой.

— Прости, я, наверное, лезу не в своё дело, — хорошо, что дошло, жаль, что поздно.

— Ты знаешь, засиделись мы что-то. Там дочь меня ждёт, — скупо улыбнулась и попыталась встать из-за стола, но рука Николая мягко накрыла мою.

— Не торопись. Сейчас рассчитаюсь и пойдём вместе, — было заметно, что Николай расстроился и я сдалась.

Чего уж там. Пара минут погоды не сделают. Некрасиво как-то так убегать.

— А ей и говорю: «Милая, сегодня мы втроём…», — под байки о похождениях водителя Змея мы прибыли к больнице.

— Подожди, с тобой пойду, — Андрюха вылез из машины, видимо, тоже устал от вечной болтовни своего тупорогого водилы.

— Вот сучка, а! — мой взгляд так удачно падает на парочку у окна кафешки.

Сидит этот мудачина и держит за руку Варьку! Воркуют, блядь, голубки!

Пальцы сжимаются в кулаки до хруста и мгновенно появляется желание убивать. Просто зайти в эту забегаловку и раскрошить их стол ебалом этого педрилы. Чтобы всмятку. До полного уничтожения.

А про себя отмечаю, что даже после всего пережитого она выглядит как королева, мать её!

Невольно тянется рука к подбородку, обросшему щетиной.

Да, я, конечно, не такой холёный как этот докторишка, но Варька никогда не зацикливалась на внешности.

Видела меня и в худшем состоянии. Даже, было дело, сама мне ножевую рану зашивала.

И если другую бабу от такого зрелища непременно стошнило бы, то ей хоть бы хны. Только заботу в глазах видел, никакого отвращения.

Такая моя женщина. Была.

А теперь сидит с этим хуйлом. Эх, Варенька… Разложить бы тебя на том столе, да напомнить, чья ты.

— Хочешь, яйца ему отрежем? — как бы между делом интересуется Андрюха, проследив за моим ошалелым взглядом.

— Я и сам сейчас его оформлю! — шагаю в сторону кафе, но мне на плечо ложится рука Змея.

— Остынь, братишка. Не сейчас. Не при ней. Кровавое побоище тебе бонусов не добавит.

Смотрю на Андрюху и понимаю, что он, как всегда, прав. Да только стал бы сам сдерживаться, будь на месте моей Варьки его Лилька.

Убил бы обоих.

Но я не пойду.

Есть идея поинтереснее.

— Ты езжай, Андрюх. Я подожду пока они разойдутся, а потом побеседую с нашим камикадзе, — уж не знаю, хватит ли у меня терпения, но очень постараюсь.

Варе сейчас не надо видеть меня в таком состоянии. Только хуже сделаю.

— Э нет, братишка! — забавляется Ворохов, по-хулигански подмигивая мне. — С тобой останусь. Разве я пропущу такое зрелище?

Варя вышла из кафе и направилась к порогу клиники, а за ней засеменил докторишка, заботливо поправляя моей женщине воротник пальто.

Ох ты ж, сука!

Как-то не подумал я, что они вместе выйдут.

— Андрюх, я Варьку отвлеку, а ты чмо хватай.

— Не вопрос, — оскалился Ворохов, уже предвкушая наше ночное рандеву с докторишкой.

Пошёл следом за голубками, сдерживаясь из последних сил, чтобы не проломить башку этому мудозвону раньше времени.

— Знаешь, Варюш, а я ведь тоже одинок уже много лет. Никак не мог найти хорошую девушку, вроде тебя… Может это судьба? — доносится до меня то говно, что он заливает в уши Варьки и чувствую, как крошатся зубы.

Судьба, блядь!

Я покажу тебе твою судьбу, сморчок паршивый!

— Варя! — зову и наблюдаю как она застывает.

Спина напряжена, руки сжаты в кулаки.

Да, девочка моя, тебе не послышалось.

— Привет, — прохожу мимо докторишки, что растерянно пялится на меня своими совиными зенками.

Мне сейчас его нужно оставить позади, чтобы у Андрюхи было время перехватить, пока не зашёл в больницу.

— Дальше я сам, док, — подмигиваю врачишке и тащу Варю к двери клиники. — Пойдем-ка, дорогая. Там дочь нас ждёт.

Она молча идёт, ведомая мной. Ожидал, что начнёт скандалить или сопротивляться, но нет.

За докторишку своего боится, видимо.

Ревность острым лезвием бьёт по нервам, а в груди снова то самое поганое жжение, словно неразбавленного спирта глотнул.

Уже в лифте не выдерживаю и припечатываю её к стене.

Смотрит на меня с недоумением и злостью.

— Отпусти меня.

— Зачем ты меня провоцируешь, Варя? — вожу пальцами по её лицу, словно слепой.

Необходимо чувствовать её.

Необходимо касаться.

Иначе сдохну.

— Тебя не касается где я и с кем встречаюсь. Это моя личная жизнь и тебе туда входа нет, — отталкивает мои руки и смотрит так… С вызовом!

Варвара…

Как была наивным ребёнком, так и осталась.

— Мечтать, конечно, не вредно, Варенька. Только фантазировать ты можешь, что угодно, а вот реальность будет другой, — прижимаю к себе и целую остервенело, бешено, так, что сводит скулы.

Створки лифта разъезжаются и на нас устремляются несколько пар глаз.

— Идиот! — Варя отталкивает меня и быстрым шагом идёт к палате Даны.

Идиот я или, быть может, мудак последний, но своё никому не отдам, Варенька.

— Мама, папа, смотрите, я уже до семнадцатого уровня дошла! — радостно вопит дочь, показывая нам свою игру на экране планшета. — А когда мы гулять пойдём? — тут же хмурится и начинается старая история. — Вы обещали.

— Скоро, малыш, немного потерпи, — Варя наклоняется и целует мелкую, а я стою и пошевелиться не могу.

Словно парализовало.

Вот оно, то, чего мне не хватало в жизни. То немногое, но такое необходимое. Самое сокровенное и ценное. Никакая недвижимость или счёт в банке не заменят этого.

Семья.

Семья, которую своими руками в пропасть бросил.

Ехали в тишине.

Я за рулём, Андрюха пересматривал в который раз записи с камер видеонаблюдения в аэропорту. Один Бог знает как этот проныра их достал.

— Слушай, сто раз уже перешмонал эти записи… Ни хрена! Вот она идёт, вот она лежит! А этот промежуток как будто вырезали.

— Так может и правда вырезали? — не нравится мне вся эта хренотень.

— Да, похоже на то. Кто-то очень постарался.

Кому, спрашивается, понадобилось мочить старушку, которая лет пятнадцать не была на родине?

Личное — исключено.

Сто процентов дело в тех доках, что она привезла с собой.

— Андрюх, а при ней было что?

— Да вообще голяк. Мобильник в кармане, какие-то ключи и мелочь. Сумку забрали. Ладно, не парься сейчас об этом. Я завтра мента одного потрясу, может они в курсе, что с записями произошло.

— Приехали, — заехал в первую попавшуюся посадку и заглушил мотор.

— Так! — Ворохов с плотоядной ухмылкой потёр руки. — Выгружаемся!

— Подожди. Сейчас Васёк подъедет с лопатами, — не скажу, что мне это сейчас доставляет удовольствие, но, в принципе, совесть тоже не мучает.

Прошло ещё полчаса. Мы со Змеем успели выкурить по полпачки сигарет, а Казанова успел очухаться и принялся стучать своими культяпками по крышке багажника. Детский сад, честное слово.

— Шеф, я здесь! — радостно завопил Васёк, доставая из багажника лопаты.

— Ох, прям как в старину! — веселился Змей, загоняя лопату в землю. — Мёрзлая, блядство!