Ещё одна маленькая копия Дмитрия Каинова.

— Ну что, домой? — я взяла Дану за руку, но она состроила такое грозное личико, что пришлось отпустить.

— Я уже сама могу ходить, мама! Лучше покорми ребёнка.

Каинов захохотал и, подмигнув мне, изрёк:

— Меня тоже покорми. А то я очень проголодался, — прошёлся по мне своим нахальным властным взглядом и по низу живота прошёл спазм.

Хотела было поцеловать мужа в щёку, но Дана фыркнула на нас и состроила многострадальную рожицу.

— Как дети маленькие!

— Согласен, — вторил ей папочка с наигранно серьёзным выражением лица и мне не осталось ничего другого, кроме как обиженно надуть губы и забрать у него Кирилла, что наблюдал за нами с нескрываемым любопытством.

— Знаешь, Дим, а я подумала… Я согласна. Давай купим здесь дом?

Каинов возвёл руки к небу.

— Да неужели? Всё, теперь можно и третьего заделать, — довольная ухмылочка зацвела на его лице, а рука незаметно, но вполне ощутимо прошлась по моей попе.

— Ты с ума, что ли, сошёл? Ну уж нет! Хватит с меня! — ворчала что-то ещё сквозь улыбку и шла вперёд, а позади папаша уже совещался с дочерью, как бы уговорить меня на сестрёнку.

Когда наш мир рушится, мы начинаем жить жаждой мести и презирать того, кого так любили… Того, кто бросил в пропасть все надежды и мечты.

Но иногда эта любовь остаётся внутри нас и горит в сердце, сжигая его дотла. Оно возрождается из пепла, как птица Феникс, чтобы вновь рассыпаться пеплом.

Эту любовь не убить и не прогнать. И нам не останется ничего, кроме как принять её, либо исчезнуть в огне вместе с ней.

Я привыкла к этому и считала, что так должно быть. Что не будет больше радости в моём измученном сердце. Жила лишь презрением и ненавистью, которые топили меня в боли каждый день.

И вот, через годы моё сердце зажглось пламенем надежды. Тем пламенем, что согревает и дарит силу жить дальше.

Лишь простив и отпустив прошлое, можно возродиться из пепла.