Кэти, повязав цветастый платок и закатав рукава, месила тесто и, бросив взгляд на Гарри, улыбнулась.

— За добавкой пришел?

Поставив тарелку в раковину, Гарри уселся напротив Кэти.

— Виктор собирает поисковую команду, — сказал он. — Я тоже пойду. Вдруг увижу что-нибудь подозрительное свежим взглядом.

— Я, наверное, тоже…

— Нет, — перебил ее Гарри. Кэти тут же встрепенулась, и он поспешно добавил: — Вдруг вся эта паника преждевременна, и Мила вернется в таверну.

Подумав, Кэти кивнула и снова принялась месить тесто. Ее руки скользили по нему, разминали, переворачивали. Жаль, что не получилось сторговаться с ней на массаж. Да и вообще ничего не получилось.

Прежние его женщины тоже говорили о любви. Но у них это выходило так легко и поверхностно. Гарри им верил. Они и правда любили его, а еще — балы, украшения, сладкие пирожные и модные наряды. Для Кэти же все было куда серьезнее, и невзначай брошенные ею слова задели его неожиданно глубоко.

У нее на щеке остался белый след от муки, и Гарри хотелось стереть его, а лучше — слизнуть, исцеловать румяную щечку и нежные губы, съесть ее всю словно сладкую булочку. Можно ли назвать это любовью… Что вообще такое любовь?

— Когда ты встретишь ее, то поймешь, — ответила Кэти.

Он что, сказал это вслух?

— Откуда знаешь? Уже встречала? — ровно спросил Гарри, сам ужаснувшись яростной вспышке ревности, опалившей его сердце.

У нее кто-то был? Кузнец? Какой-то лесоруб? Драконья кровь кипела в венах, требуя кровавой расплаты над соперником!

— Мама так говорила, — сказала она, не подозревая о бурлящих в нем эмоциях.

— О твоем отце? — подобрался он.

— Конечно, — подтвердила Кэти. — Она любила его. Иначе меня бы не было.

— А что еще она тебе про него рассказывала? — поинтересовался Гарри.

Если у Виктора не получилось выяснить подробности ее рождения, то, может, выйдет у него?

— Ничего, — вздохнула Кэти. — У них не сложилось, и она не любила вспоминать об этом. Хотя иногда, когда мама замирала, глядя в окно и думая о чем-то своем, мне казалось, она ждет его возвращения…

— Значит, он уехал? Не умер, не женился на другой…

— А почему ты спрашиваешь?

Кэти накрыла тесто полотенцем и пытливо посмотрела на Гарри, а он пожал плечами.

Хороший вопрос. Зачем бы ему знать, дочь ли она Вити Вэдэвэ, если и самому Вите это без разницы. Может, потому, что на дочери своего советника Владыка позволил бы ему жениться?

Гарри усмехнулся и встал с лавки. Ведьма. Околдовала его вкусной едой, улыбками и золотыми косами. Всего пара дней, и он точно тесто в ее руках: мягкий, податливый, бери и лепи, что хочешь.

— Пойдем? — Виктор заглянул на кухню.

— Пойдем, — согласился Гарри, выходя за ним следом.

Он, конечно, думал о женитьбе и раньше. В конце концов, это его долг — продолжить древний род Шпифонтейнов и не дать угаснуть исконной крови. Однако ни одна из невест в том списке, что валялся в его кабинете, не вызывала желания лизнуть ее щеку. Да у него тогда был бы полный рот пудры.

— Ты думал о том, что если Кэти твоя дочь, то у нее могло бы быть куда больше возможностей? — спросил Гарри.

— Ей и тут хорошо, — буркнул Виктор, зыркнув на него из-под бровей.

Собака городничего, кривоногая и длинная как крокодил, уверенно взяла след и потрусила к левому озеру. Гарри шагал вместе с остальными, терзаясь неясной тревогой и предчувствиями, которым, увы, суждено было сбыться: в камышах нашелся плот, к которому прицепилась пестрая шаль.

— Это ее, — глухо подтвердил Виктор, а потом, приставив руки ко рту, завопил: — Мила!

Собака с чувством выполненного долга плюхнулась на попу и вывалила розовый язык.

— Может, она потом пошла куда-нибудь? — неуверенно предположил рен Кухт, но остальные угрюмо смотрели на омут, чернеющий неподалеку от берега.

— Надо проверить, — согласился Виктор. — Бася, искать!

Собака посмотрела на него с явным неодобрением, но все же поднялась и неспешно потрусила вокруг озера. Возле зарослей камышей она вдруг остановилась, крысиный хвостик напряженно вытянулся, вибрируя, как струна, а из пасти послышалось глухое рычание.

— Там кто-то есть, — тихо сказал Гарри, едва сдерживаясь, чтобы не попросить Виктора почесать ему спину.

Лопатки жгло, точно их пчелы покусали, а Бася, у которой шерсть на загривке встала дыбом, медленно подошла к камышам. Толстая жаба прыгнула в воду, подняв фонтан брызг, собака залаяла, и напряжение, сковавшее всю компанию, растаяло.

— Тьфу ты, — в сердцах сказал приземистый мужичонка с сизым носом. — Так что, ищем дальше? Или пойдем, помянем утопшую…

Виктор развернулся к нему всем телом, и городничий, заслонив сизоносого, рявкнул:

— Искать, Колбаска! След! — повернувшись к Гарри, он гордо добавил: — Редкая порода. Взял для доченьки. Мэриан моя уж такая ласковая, такая заботливая, глянь, какую умницу воспитала. Не собака, золото! А какая из Мэриан мать получится…

Рен Кухт мечтательно вздохнул, не забывая остро поглядывать на Гарри, а Бася снова зарычала, скаля старые желтые зубы. Присев, Гарри уставился на черную грязь, растекшуюся по берегу. Потрогав ее, потер кончики пальцев, зазудевшие от неожиданного холода. Странная консистенция, вязкая точно смола, и запах такой неприятный...

— Что, дракон, в столице луж не бывает? Небось по мраморным бульварам привыкши расхаживать, да с зонтиком от загара, — поддел его высокий бородач, а остальные дружно заржали. — Взлетел бы да посмотрел сверху, вдруг увидел бы нашу пропажу.

Все уставились на него в ожидании, и Виктор пришел на выручку:

— Что он там увидит? Пойдем за Басей, след взяла.

Собака и вправду побежала вперед, поднимая башку и принюхиваясь. А Гарри, выпрямившись, глянул на черную воду. Мила приготовила на своей кухне какое-то зелье, использовав кровь и ритуальные знаки, а потом пришла к омуту. Если она утонула — поделом. Гарри не знал, чего именно хотела женщина, но был твердо уверен, что ничего хорошего ведьмовским ритуалом не добудешь.

— Не отставай, Шпифонтейн! — крикнул Виктор, который с остальными мужиками ушел вперед.

— А может, вам лучше отдохнуть, — преданно предложил рен Кухт. — Незачем столичному гостю ножки марать по лесу. Моя Мэриан как раз сейчас чаевничает. Могли бы заглянуть, отведали бы пирожков с брусничным вареньем. Или с клюквенным.

— Благодарю, — пробормотал Гарри и, прибавив шагу, пошел за мужиками, внимательно глядя себе под ноги.

На траве изредка попадались черные кляксы, и Гарри, увлекшись, не заметил, как очутился возле воинского камня, где они побывали сегодня с Кэти. Вот и крошки от кренделька, и трава примята. А тут вроде как капля черной смолы. Бася, покружив по полянке, села и, запрокинув башку, неожиданно взвыла как заправский волк, и сердце Гарри снова сжалось от тревоги. Лес в закатных лучах казался темнее и гуще, и ему померещилось какое-то движение между стройных стволов.

— А ну, цыц, — сердито скомандовал городничий. — Тихо, Колбаска! Фу!

Собака тряхнула головой, а потом подбежала к Гарри и принялась поскуливать, будто пытаясь что-то объяснить. Она переступала коротенькими кривыми лапками, явно волнуясь, тявкала, подвывала, и городничий, покраснев, попытался оттащить ее прочь.

— Может, ты не дракон вовсе, — заключил наглый бородач, ковыряясь в зубах. — А оборотень. Песий родич.

— Я тебе сейчас покажу псину паршивую! — разъярился городничий, а Гарри, присев, погладил собаку.

— Знаю, — тихо сказал он. — Тут что-то плохое.

Бася, вздохнув совсем как человек, ткнулась мокрым носом ему в ладонь.

— Славная собачка, — похвалил ее Гарри, потрепав за ухом. — Ну, что, на поиски?

Они прочесывали лес, пока не стемнело. Но если мужики то и дело звали Милу, Гарри искал нечто другое. Странное. Иномирное. И, видимо, грязное.