— Кэти, — выдохнул Гарри и, чуть отстранившись, сглотнул, глянув на мою грудь. — Кэти… Если ты не уверена… Пока я еще могу остановиться… Может, давай после свадьбы?

Он перевел дыхание, посмотрел мне в глаза.

— Давай сейчас, — сказала я.

— Уговорила, — тут же выпалил он и, подхватив меня на руки, быстро понес наверх.

Книжки про драконов не врали: Гарри оказался «охочим до любовных ласк», но при этом очень нежным и внимательным. На моем теле не осталось неисцелованных мест, и я чувствовала себя как ребенок, которому вручили огромный подарок совершенно без повода. Я не могла поверить, что все это мне, для меня: его поцелуи, слова, то, с каким восторгом Гарри смотрел на меня. Я немного побаивалась первого раза, но мне совсем не было больно. А потом меня словно унесло стремительным потоком желания, и я совсем забыла о страхах и стеснении, и дарила ему свои поцелуи с тем же пылом.

Повернув голову, я посмотрела на Гарри, который спал рядом, закинув на меня руку. Я попыталась высвободиться, но он пробормотал что-то во сне и обнял меня сильнее, прижав к себе. Я аккуратно подсунула под его руку подушку, а сама осторожно выскользнула из объятий и подошла к окну, чувствуя себя легкой как перышко: ветер подхватит – и полечу.

Гарри позади меня захрапел, и я улыбнулась. Открыв окно, втянула запахи ночной свежести и, запрокинув голову, посмотрела в небо. Туча свернулась над Лоханками черной змеей, а в центре гасли звезды, уступая место рассвету. Никогда не видела тучи в форме кольца… Гарри сказал о свадьбе, как о чем-то решенном, но я-то знала, что свадьбы не будет.

В груди ворочалось странное томление по несбыточному. Как все могло бы быть. Стать женой Гарри, поехать в медовый месяц, родить ребенка… Я бы открыла сеть ресторанов, мы бы много путешествовали. У нас был бы большой и красивый дом, где всегда было бы чисто…

Потому что я ведьма, и у меня есть маленький водяной монстр, и, значит, я не могу выйти замуж за дракона. Лучше оставить пустые мечты и вернуться в реальность. Закончится ссылка, и Гарри уедет. Но я ни о чем не жалела. Свой кусочек счастья я все же получу. А потом буду перебирать драгоценные воспоминания как монеты в сундучке.

Я поежилась и потянулась, чтобы закрыть окно, но мое внимание привлекло какое-то движение. По тропинке между озерами шел темный силуэт, и я прищурилась, чтобы разглядеть его получше в неясном утреннем свете. Поначалу я не поняла, что показалось мне странным. Мужики часто рыбачат на рассвете, Виктор говорил, по утрам самый хороший клев. Но у этого человека не было удочки и шел он рывками: быстрое движение вперед – пауза – и снова. Может, он ранен?

Я вцепилась пальцами в подоконник, хмурясь и вглядываясь вдаль.

Сперва Мила пропала, потом коза. Может, на него напали волки, и он прыгает на одной ноге, собираясь с силами перед каждым рывком? В ноздри ударил запах гнили, но я отметила это уже потом, когда сбегала по лестнице, кутаясь на ходу в куртку. Кто бы там ни был, если ему нужна помощь, он ее получит. В «Хромом единороге» рады даже одноногим. Я взяла светильник, зажгла в нем огонь, но перед дверью застыла.

А вдруг там кто-то плохой? Вдруг по тропинке между озер идет вовсе не жертва?

Я нерешительно положила ладонь на засов. Выгляну осторожненько и спрошу – кого там принесла нелегкая. А если что – заору. У меня дракон наверху, да и Виктор услышит. Тем более тот человек довольно далеко, я успею убежать.

Выдохнув, я сдвинула засов, открыла дверь и застыла в немом ужасе. То, что стояло прямо у меня на пороге, не было жертвой, не было оно и человеком. Больше всего оно напоминало черного спрута, слепленного детьми и густо обмазанного смолой: комковатое брюхо, щупальца разной длины, криво посаженные щелочки глаз.

Я набрала в грудь воздух, густой от смердящей гнили, но черные щупальца стремительно обвили мою голову, затыкая рот, обхватили талию, стянули руки, ноги. Я изгибалась, пыталась вырваться, словно муха, спеленатая жирным пауком, задыхалась от вони. А потом у меня потемнело перед глазами, и я провалилась в глубокий обморок.

***

Чудовище внимательно осмотрело таверну красными щелочками глаз, а после развернулось и понесло жертву в свое логово. Черные щупальца выстреливали вперед, подтягивая грузное тело, и пружинили снова.

Где-то встревоженно загоготали гуси, завыла собака. Высокий шпиль колокольни царапал серое небо, на котором все так же висела черная баранка тучи.

Люди спали, еще не зная, что Лоханки отрезаны от остальной земли липким вязким болотом, образовавшимся после ночного ливня. Не подозревали, что помощи ждать неоткуда. Не догадывались, что она им понадобится очень и очень скоро.

***

Гарри отбросил подушку и потянулся за Кэти, но кровать оказалась пуста. Ушла? Сбежала? Пошла готовить завтрак? Или он храпел и не давал ей уснуть? Вариантов была масса, но ответ оставался один — Кэти нет рядом, и это срочно нужно исправить. Так что Гарри, натянув брюки, быстро сбежал вниз.

— Кэйтлин Шпифонтейн! — позвал он и бабочки в его животе взмыли целой стаей.

Она будет самой красивой в мире невестой. Может, им пожениться прямо здесь, в Лоханках? Храм у них есть, и даже с колокольней. Кэти упоминала, что проповеди читает Виктор. Гарри живо представил насупленный взгляд будущего тестя, толстушку Мэриан в подружках невесты, Франтика на подпевке… А потом повторить церемонию в столице.

— Кэйтлин Шпифонтейн, — повторил он. — Отчего вас нет в моей постели? Я напишу жалобу в вашу книгу постояльцев!

— Чего-чего ты там напишешь? — поинтересовался Виктор, выходя из кухни. — Вернулся, значит. Не далеко же ты уехал.

Он почесал мощную грудь, скрытую полосатой майкой, и задумчиво уставился на Гарри.

— Где Кэти? — спросил Гарри, начиная нервничать. — Вчера тут было какое-то существо. Вроде кота или выдры, но без шерсти. Юркое такое. С огромным ртом.

— Это Шлеп, — подозрительно спокойно ответил Виктор, оглядывая его внимательнее. — У тебя царапины на плечах, Шпифонтейн.

— Очень может быть, — глупо ухмыльнулся Гарри.

Кэти была такой нежной и при этом горячей, такой красивой и естественной. И от того, что он стал ее первым мужчиной, в груди ворочалось собственническая гордость дракона. Его. Только его. Первый — хорошо, но и последний.

Виктор тем временем молча смотрел на него, будто прикидывая, убить прямо сейчас или немножко помучить сначала.

— Ты на ней женишься, — твердо сказал он.

— Женюсь, — согласно кивнул Гарри. — Но не потому, что ты так сказал, а потому что сам этого очень хочу.

— И если ты ее хоть раз обидишь…

— Я не собираюсь ее обижать, — перебил его Гарри, раздражаясь. — Кэти прекрасная девушка, я ее люблю.

Морщины между бровей Виктора слегка разгладились.

— Это правильный ответ, — сказал он, а потом вдруг улыбнулся. — А я, представляешь, папа…

— Даты сошлись? — обрадовался Гарри.

— Да, но не только… Катька тоже тебя любит, хоть я и не до конца одобряю ее выбор… В общем, она сказала, что однолюбка, как и ее мать. Выходит, у той никого не было, кроме меня. — Он шмыгнул носом и тяжело вздохнул. — Вернуться бы назад…

Гарри подошел и похлопал его по плечу с наколкой.

— Кэти знает?

— Нет. Она из-за тебя горевала. И я решил — не время. Вот думаю, как лучше сказать. Может, нарисовать плакат? Она выходит во двор, а там я, под плакатом. И надпись: Катя, я твой отец.

Виктор мечтательно повел ладонью, но потом посмотрел на Гарри и нахмурился.

— Что, так себе идейка?

— Ты главное из торта не выпрыгивай, — посоветовал Гарри. — Где она? Этот… Шлеп точно не опасен? У него пасть как у крокодила.

— Шлеп! — позвал Виктор, склонившись над умывальником. — Ау!

— Он из воды, — понял Гарри. — Вот почему я не мог его поймать! Только схватишь, он сквозь пальцы. Но как же это…