Туча, дразнясь, вытянула длинный сизый язык и подползла ближе. Неудивительно, что она не слушается, учитывая, в каком раздрае я нахожусь. Гарри из меня словно всю душу вытряс: признаниями, поцелуями… Он решил, что я целовала его в ответ из-за звезды на таверну, но это не так!

Я облизнула припухшие губы, застегнула пуговки на платье как положено. Провела ладонью по покрывалу на кровати, расправляя складки.

Я осознавала, что дракон мне нравится, но, похоже, все куда серьезнее. Мне нравилось, как аккуратно он ест, как легко находит общий язык с людьми, как развешивает постиранное белье на моем заднем дворе… Мне хотелось смотреть на него, разговаривать с ним, идти рядом, трогать, нюхать… Я подошла к комоду, открыла бутылочку с одеколоном и понюхала пробку. Пахло чем-то одновременно свежим, пряным и горьким, и такого сложного аромата в Лоханках раньше не встречалось. Гарри так отличался ото всех мужчин, которых я знала. Он был единственным, кого мне захотелось поцеловать… Закрыв флакон, я быстро пригладила волосы руками и наскоро заплела косу. Лента пропала, жаль.

Конечно, я не вышла бы за Гарри замуж, даже если бы он и вправду сделал мне предложение. Ведьма обречена на одиночество. Может, моя мама именно поэтому осталась одна. Может, она тоже скрывала ото всех свои способности. Как-то ведь удалось ей управляться с таверной. Не говоря уже о том, что она взяла откуда-то средства на ее постройку.

Вдали снова прогромыхало, и я подошла к окну. Почему Гарри не возвращается? Я так сильно его обидела? Но я не хотела, правда… Из таверны выскочил Виктор и, застегивая на ходу куртку, пошел к озеру, поглядывая по сторонам.

— Куда ты? — выкрикнула я ему вслед.

— Иди вниз, — приказал он. — Занимайся делами.

Еще один любитель покомандовать. Пошел искать Гарри? Может, и к лучшему: по крайней мере, заставит его вернуться.

Вдали снова громыхнуло, и мое сердце забилось чаще от странной тревоги, а руки покрылись мурашками.

— Всего лишь гроза, — успокоила я себя. Попробовала оттолкнуть тучу снова — безуспешно. Ее словно придерживала чужая, куда более сильная, чем у меня, воля.

До меня донеслись голоса, спор, и я, закрыв окна, быстро пошла вниз. Мужики уже пообедали и теперь толклись у стойки, бурно обсуждая грядущую непогоду. Ксандр держался в стороне, явно чувствуя себя неуютно в свежей рубашке и отутюженных брюках.

— Как пить дать три выходных! — заявлял Гринни. — А может, и четыре. Кэти, сделаешь скидку, если будем обедать и ужинать у тебя три дня подряд?

— Возможно, — ответила я, прикидывая, как распорядиться внезапной вероятностью дополнительного заработка.

— Да оно все за раз выльется, а завтра солнце, — хмуро предрек Флип. — И снова на работу.

— Земля сухая, как мое горло, все впитает, — просипел Карл, плюгавый мужичок, который вечно требовал от меня выпивки. — Кэти, тебе пора расширить ассортимент.

Так и знала.

— В «Хромом единороге» только вкусная и здоровая еда и напитки, — как обычно ответила я.

Карл принюхался, напомнив Басю, собаку городничего, и медленно пошел вдоль стойки.

— Я чую, — прошептал он. — Что-то крепкое, нотки меда…

— Это Виктор дракона лечил, — вспомнила я.

— Мне бы тоже подлечиться, — горестно сказал Карл, глядя на меня преданными глазами точно как Колбаска, когда Мэриан брала ее с собой в таверну.

Обычно я не разрешаю заходить с животными, но для Баси делаю исключение. Ведет она себя куда лучше, чем некоторые посетители.

— Полечиться — это к доктору, в Беззубково, — отрезал Ксандр, подходя к стойке, а я, кивнув, сгребла монеты, выложенные мужиками.

Лесорубы побурчали еще немного и, торопясь, чтобы не попасть под ливень, ушли, а вот Ксандр задержался. Усевшись за стойку, он повел шеей, в которую впился тесный воротник, погладил деревянную поверхность широкой ладонью, а потом постучал ногтем по крану над раковиной, прислушиваясь к звуку.

— Можно металлическую окантовку к стойке сделать, — предложил он. — Чтоб не так вытиралась. Смотри, обтерлась местами.

— Скажи, что тебе во мне нравится? — спросила я, подсчитывая выручку.

— Ну, это… — задумался Ксандр. — Фигура. Ладная такая. Как родишь, так еще раздобреешь.

Умолкнув, он озадаченно на меня глянул.

— А что тебе нравится из того, что я делаю? — не отставала я.

— Оладушки, — просиял Ксандр. — И еще мясо на вертеле. И пироги.

Разобравшись с выручкой, я взяла поднос и пошла собирать грязную посуду, оставшуюся на столах. Зачем вообще этот дракон к нам приехал? Только сердце растревожил! Жила бы себе спокойно, может, даже вышла замуж за Ксандра. Обернувшись, я посмотрела на жениха, который измерял стойку ладонями.

Хозяйственный. Домовитый. Надежный. А что Гарри? Облапил на травке и сбежал. Обиделся он, видите ли. Было б за что! Подумаешь, обманула, выставила дураком, всучила фальшивую карту и послала… Может, пойти его искать? Промокнет ведь под дождем. Но что мне ему сказать? Просить прощения? Сказать, что я целовала его потому, что мне этого хотелось? Что я ни с кем не делала этого раньше, и что про Ксандра сказала, только чтобы позлить?

Ксандр пошел прочь, хмурясь, загибая пальцы и беззвучно шевеля губами, а я вышла следом за ним на порог и посмотрела вдаль. Никого. Ни Гарри, ни Виктора. Куда они оба запропастились? А что, если они тоже пропадут, как Мила? Сгинут бесследно, и поминай, как звали. На душе было мрачно и тревожно, а небо точно отражало мои чувства: туча уже закрыла его полностью, нависнув над Лоханками тяжелым брюхом, но, не считая редких капель, дождя не было. Посетителей по такой погоде я не дождусь. Можно ужин и не готовить. Разве что сварганить что-нибудь легкое для дракона. Он ведь вернется? Придет?

От дороги донеслось тарахтение и, повернувшись, я с изумлением увидела белую с золотом карету, запряженную тройкой черных как смоль лошадей. Следом бежали мальчишки, собаки, городничий тоже мчался, выпучив глаза. Вытерев руки об юбку, я заправила выбившиеся прядки за уши, жалея, что толком не привела себя в порядок. Кто еще к нам пожаловал? Может, сам Владыка?

Кони послушно остановились как вкопанные, изящно изогнув шеи. Кучер, одетый куда лучше городничего, неспешно спустился с козел, открыл дверцу и, вытянувшись в струнку, подал руку.

Я замерла, вглядываясь в темное нутро кареты. Тонкая кисть в белой шелковой перчатке оперлась кончиками пальцев на подставленную ладонь, а следом из полумрака появилась дама.

— Добро… пожаловать… в Лоханки, — запыхавшись, выпалил городничий и, опершись на колени ладонями, выдохнул.

Ножка в изящной туфельке, украшенной мелким жемчугом, ступила на землю, и я невольно порадовалась, что лужа пересохла. Дама огляделась по сторонам, и пышные перья на ее шляпке плавно качнулись, погладив длинную шею.

— Где Гарольд? — спросила она скучающим тоном, а потом остановила взгляд на мне.

Наверное, такому взгляду надо учиться с рождения, чтобы одним взмахом длинных ресниц передать и легкое пренебрежение, и собственное превосходство, и усталость от того, что такому совершенному созданию приходится терпеть несовершенство мира…

— Гарри? — зычно переспросила я. — Гуляет. Передать что?

Рен Кухт побагровел и, не переставая кланяться перед гостьей, распахнул двери моей таверны.

— Прошу сюда, герена, милости прошу. Герен Шпифонтейн скоро вернется и, конечно, будет счастлив лицезреть столь очаровательную гостью.

Дама равнодушно проплыла внутрь, придерживая юбки и едва заметно морща носик, а городничий, оттеснив меня к стене, прошипел:

— Ты что творишь? Как себя ведешь? Может, она родственница Владыки!

— Может, — согласилась я. — И если она приехала к дракону, то не только мне ничего не светит, но и вашей Мэриан тоже. Останется ваша булочка и дальше черстветь в Лоханках.

— По крайней мере, эти Лоханки будут! — взъярился рен Кухт, но, пригладив встопорщившиеся усы, добавил спокойнее: — А если вызовем немилость Владыки, с которым эта дама вполне может общаться по-свойски, вот как мы с тобой, то как обложат налогами — и погрязнем в пучине бедности вместе с твоим Единорогом!