Бурные, вздувшиеся от последних дождей воды Сноу все не убывали. Они клубились с неописуемой яростью. Пуститься по ним – значило бы обречь себя на верную гибель.
Гленарван, опустив голову, скрестив на груди руки, неподвижно стоял на берегу.
– Хотите, я попытаюсь вплавь перебраться на тот берег? – предложил Джон Манглс.
– Нет, Джон, – ответил Гленарван, удерживая за руку отважного молодого человека, – подождем еще!
Они вернулись в лагерь. День прошел в томительном беспокойстве. Раз десять Гленарван приходил на берег Сноу. Он пытался изобрести какой-нибудь смелый способ переправы. Тщетно. Даже если бы между берегами Сноу неслись потоки лавы, и тогда она была бы не более недоступна.
В эти долгие часы невольного бездействия Элен, следуя советам майора, старательно и толково ухаживала за раненым Мюльреди. Матрос чувствовал, что он возвращается к жизни. Теперь Мак-Наббс считал возможным утверждать, что у раненого не был затронут ни один из главнейших органов. Видимо, слабость его объяснялась лишь большой потерей крови. Поэтому, раз кровотечение было остановлено и рана затягивалась, для полного выздоровления нужны были только время и покой. Элен настояла, чтобы Мюльреди оставался в первом, лучшем отделении колымаги, что очень смущало раненого. Больше же всего беспокоила честного матроса мысль, что из-за него может задержаться весь отряд, и он добился обещания, что если будет найден способ переправы, то его оставят в лагере под присмотром Вильсона.
К несчастью, не удалось переправиться ни в этот день, ни на следующий, 17 января. Такая задержка приводила Гленарвана в отчаяние. Напрасно Элен и майор пытались его успокоить и уговорить терпеливо выжидать. Выжидать, когда Бен Джойс, быть может, уже всходит в эту минуту на палубу яхты, когда «Дункан», быть может, уже разводит пары и снимается с якоря, чтобы направиться к роковому для него восточному побережью!
И Джон Манглс, конечно, переживал все душевные муки, терзавшие Гленарвана. Поэтому, стремясь во что бы то ни стало преодолеть вставшее на их пути препятствием молодой капитан соорудил из больших кусков коры камедных деревьев нечто вроде пироги. Сделанная из легких пластинок коры, скрепленная деревянными перекладинами, эта пирога была весьма хрупка.
Днем 18 января капитан со своим матросом приступили к испытанию этого хрупкого суденышка. Они проявили максимум умения, силы, ловкости, отваги, но как только пирогу подхватило течение, она перевернулась, и наши храбрецы едва не поплатились жизнью за свою попытку. Пирога же, закрутившись в водовороте, исчезла. Джону Манглсу и Вильсону не удалось проплыть и десяти саженей по этой бурной реке, разлившейся на целую милю после дождей и таяния снегов.
Дни 19 и 20 января не принесли ничего утешительного. Майор и Гленарван поднялись вверх по течению Сноу на целых пять миль, но брода не нашли. Река всюду мчалась с той же бурной стремительностью: ведь в нее вливались все воды горных ручьев и речек южного склона Австралийских Альп.
Приходилось отказаться от надежды спасти «Дункан». Со времени отъезда Бена Джойса прошло пять дней. Яхта, наверно, уже была у восточного побережья и в руках каторжников.
Однако такое положение вещей не могло длиться бесконечно: чем бурнее наводнение, тем быстрее оно кончается. 21-го утром Паганель заметил, что вода в Сноу начала спадать. Географ сообщил об этом Гленарвану.
– Э, не все ли теперь равно! – ответил тот. – Слишком поздно!
– Это не основание, чтобы оставаться здесь, – заметил Мак-Наббс.
– Конечно, – отозвался Джон Манглс. – Быть может, завтра станет возможной переправа.
– Спасет ли это мою несчастную команду? – воскликнул Гленарван.
– Прошу вас, сэр, выслушайте меня, – сказал молодой капитан. – Я хорошо знаю Тома Остина. Он, конечно, выполнит ваш приказ и уйдет в море, как только это станет возможным. Но откуда нам известно, вышла ли яхта из ремонта ко времени приезда в Мельбурн Бена Джойса… А что, если нет? Что, если Остину пришлось на день, на два задержаться?
– Ты прав, Джон, – согласился Гленарван: – нам нужно добраться до бухты Туфольд. Мы ведь всего в тридцати пяти милях от Делегейта!
– А там, – сказал Паганель, – мы найдем транспортные средства, которые дадут нам возможность быстрого передвижения. Как знать: быть может, мы еще явимся на побережье вовремя, чтобы предупредить беду!
– Так в путь! – крикнул Гленарван.
Не теряя времени, Джон Манглс и Вильсон принялись строить большой плот. Они уже убедились на опыте, что куски коры не могут выдержать бурного течения. И потому Джон Манглс срубил несколько камедных деревьев, из которых они и сбили грубый, но прочный плот. Работы с этим плотом было немало, и он был закончен лишь на следующий день.
К этому времени вода в Сноу значительно понизилась. Бурный поток опять становился рекой, правда с быстрым течением, но все же рекой. Джон надеялся, что, умело управляя и ведя плот наискось, он благополучно доведет его до противоположного берега.
В половине первого погрузили на плот столько провизии, сколько каждый мог унести с собой на два дня. Остальные съестные припасы были брошены вместе с колымагой и палаткой. Мюльреди чувствовал себя настолько оправившимся, что его можно было взять с собой. Он быстро выздоравливал.
В час дня все взобрались на плот, пришвартованный к берегу. Джон Манглс установил на правой стороне плота нечто вроде весла, необходимого для того, чтобы бороться с течением и не давать плоту отклоняться от нужного направления. Править этим веслом капитан поручил Вильсону. Сам же он рассчитывал, стоя на корме, управлять плотом с помощью грубо сделанного кормового весла. Элен, Мэри Грант и Мюльреди поместились посередине плота. Гленарван, майор, Паганель и Роберт заняли места вокруг них, чтобы в случае надобности иметь возможность немедленно прийти им на помощь.
– Все готово, Вильсон? – спросил капитан.
– Все, капитал, – ответил Вильсон, взяв мощной рукой свое весло.
– Будь начеку! Смотри, чтобы нас не относило течением!
Джон Манглс отдал канат и, оттолкнув плот от берега, пустил его по волнам Сноу. На протяжении саженей пятнадцати все шло хорошо. Вильсон успешно боролся с течением. Но вскоре плот попал в водовороты и завертелся так, что оба весла оказались бессильны удержать его, как ни напрягали свои силы Джон Манглс и Вильсон.
Приходилось покориться неизбежному: не было никакого способа остановить вращательное движение плота. Его вертело с головокружительной быстротой и уносило по течению. Джон Манглс, бледный, со сжатыми губами, стоял, не отрывая глаз от водоворотов. Постепенно плот вынесло на середину реки. Он находился полумилей ниже того места, откуда отчалил. Здесь течение было еще сильнее, но так как оно разбивало водовороты, то плот стал несколько более устойчивым.
Джон Манглс и Вильсон снова взялись за весла, и им удалось заставить плот двигаться к противоложному берегу, наискось перерезая реку.
Они были уже саженях в пятидесяти от берега, как вдруг весло Вильсона сломалось. Плот понесло по течению. Джон, рискуя сломать и свое весло, изо всех сил пытался направить плот к берегу. Вильсон, с окровавленными руками, бросился помогать капитану. Их усилия увенчались наконец успехом: после более чем получасовой переправы плот ударился о крутой берег. Удар был силен: веревки, которыми были связаны стволы, лопнули, стволы разошлись, и на плот, бурля, ворвалась вода. Путешественники едва успели уцепиться за свисавшие над водой кусты и вытащить на берег промокших Мюльреди и обеих женщин. Все уцелели, но большая часть провизии и все оружие, за исключением карабина майора, были унесены течением вместе с обломками плота.
Переправившись через реку, маленький отряд очутился почти без оружия и съестных припасов в тридцати пяти милях от Делегейта, в пустынном, неведомом краю. Здесь нельзя было встретить ни колонистов, ни скваттеров, а лишь одних свирепых грабителей.
Решено было пуститься без промедления в дорогу. Мюльреди, понимая, какой он является обузой, просил, чтобы его оставили здесь одного до присылки помощи из Делегейта.
