Наконец около полудня «Бонавентур» уткнулся форштевнем в береговой песок. Экипаж бросил якорь, убрал паруса и высадился на землю.

Они не сомневались, что это именно остров Табор, потому что даже на новейших картах в этой части Тихого океана, между Новой Зеландией и Америкой, не было никаких других островов.

Судно основательно пришвартовали, чтобы его не унесло отливом. Затем Пенкроф и оба его спутника, захватив с собой оружие, стали подниматься по берегу, направляясь к небольшому холму высотой от двухсот пятидесяти до трехсот футов, который виднелся на расстоянии полумили.

– С вершины этого холма, – сказал Гедеон Спилет, – мы сможем осмотреть почти весь остров, что значительно облегчит наши поиски.

– Значит, вы хотите сделать здесь то же самое, – заметил Герберт, – что сделал мистер Сайрес, поднявшись на вершину горы Франклина?

– Совершенно верно, – ответил журналист, – по-моему, именно с этого и следует всегда начинать.

Оживленно разговаривая, исследователи шли по зеленому лугу, который заканчивался у самого холма. Стаи горных голубей и морских ласточек, похожих на те, которые водились на острове Линкольна, при приближении людей поднимались с гнезд и торопливо улетали. Какие-то животные убегали прочь, скрываясь в высокой траве. Но не видно было никаких признаков того, что на острове есть люди.

Достигнув подножия холма, Пенкроф, Герберт и Гедеон Спилет за несколько минут забрались на его вершину и стали внимательно осматриваться по сторонам.

Они действительно были на островке не больше десяти миль в окружности; островок имел вид продолговатого овала, и только кое-где береговая линия была изрезана небольшими бухтами и мысами. Вокруг простиралось пустынное синее море, сливавшееся на горизонте с небом. Нигде ни одной полоски земли, ни одного паруса!

Остров почти весь порос лесом, но не отличался таким разнообразием почвы, как остров Линкольна, дикий и бесплодный в одной части, но зато плодородный и богатый в другой. Здесь перед колонистами расстилалась сплошная масса зелени, над которой господствовали два или три невысоких холма. Остров по диагонали пересекал ручей, он протекал по довольно широкому лугу и впадал в море на западной стороне, образуя в устье небольшой залив.

– Да, здесь не разгуляешься, – заметил Герберт.

– Да, – ответил Пенкроф, – здесь нам было бы слишком тесно.

– И, по-видимому, островок совсем необитаем, – сказал корреспондент.

– Да, – ответил Герберт, – нет никаких признаков, которые указывали бы на присутствие человека.

– Спустимся вниз, – предложил Пенкроф, – и будем искать.

Друзья вернулись к тому месту, где стоял «Бонавентур». Они решили обойти по берегу вокруг острова, прежде чем углубиться в лес. Таким образом, на острове не останется ни одного неисследованного места.

Идти берегом было очень легко, и только в некоторых местах дорогу преграждали скалы, которые было нетрудно обойти. Исследователи направились к югу, спугивая при своем появлении множество водяных птиц и стада тюленей, которые бросались в воду раньше, чем люди успевали их заметить.

– А ведь эти животные, – заметил Спилет, – не в первый раз видят людей. Они их боятся, а это доказывает, что они их знают.

Через час исследователи подошли к южной границе островка, заканчивающейся острым мысом, и повернули на север, следуя по западной стороне побережья, покрытого песком и редкими скалами, за которыми дальше, на втором плане, тянулся густой лес.

Через четыре часа обход острова был закончен. Исследователи не нашли ни следов жилья, ни отпечатков человеческих ног на песке. Это было очень странно, и можно было подумать, что остров Табор в настоящее время необитаем. Может быть, найденная вблизи острова Линкольна записка была написана несколько месяцев или даже несколько лет назад, в таком случае весьма возможно, что потерпевший крушение или нашел способ выбраться отсюда или же умер от лишений.

Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт, строя более или менее правдоподобные гипотезы, быстро пообедали на палубе «Бонавентура», чтобы продолжать поиски, пока не стемнело.

После обеда, в пять часов дня они вошли под зеленые своды леса.

Многочисленные животные убегали при их приближении; это были в основном – следовало бы сказать, почти исключительно – козы и свиньи, которые, как это было заметно с первого взгляда, принадлежали к европейским породам. По всей вероятности, какое-нибудь китоловное судно доставило на этот островок несколько пар, и они очень быстро расплодились. Герберт дал себе слово захватить живьем одну-две пары самцов и самок и отвезти их на остров Линкольна.

Теперь не было никаких сомнений, что люди, пока еще только неизвестно – когда именно, посещали этот островок. Это стало еще более очевидным, когда исследователи увидели расчищенные тропинки, срубленные топором стволы деревьев и другие признаки работы человека. Но эти деревья уже начали загнивать, очевидно, они были срублены много лет назад, зарубки топора покрылись мхом, а тропинки заросли густой высокой травой и были едва заметны.

– Однако, – заметил Гедеон Спилет, – все это означает, что на этот островок не только высадились какие-то люди, но они даже жили на нем некоторое время. Теперь вот вопрос, кто были эти люди? Сколько их было? Сколько их еще осталось?

– В записке, – сказал Герберт, – упоминается только об одном потерпевшем крушение.

– Ну, так что же? – возразил Пенкроф. – Если только он еще на острове, мы его непременно найдем!

Исследование продолжалось. Моряк и его спутники пошли по дороге, которая пересекала островок наискосок, и вышли на берег ручья, впадавшего в море.

Если животные европейского происхождения и следы деятельности человека неоспоримо доказывали, что люди уже побывали на этом острове, то почти в такой же степени, если не больше, это доказывали различные представители растительного царства. На полянках в некоторых местах росли огородные растения, посаженные, вероятно, когда-то давно. Можно представить, как обрадовался Герберт, обнаружив картофель, цикорий, щавель, морковь, капусту и свеклу! Достаточно было собрать хотя бы семена, чтобы вырастить все эти растения на острове Линкольна.

– Это прекрасно! Отлично! – говорил Пенкроф. – Это очень обрадует и Наба, и всю нашу компанию. Если мы не найдем потерпевшего крушение, то, по крайней мере, наше путешествие не будет бесполезным, и мы получим за него достойную награду!

– Разумеется, – ответил Гедеон Спилет. – Но судя по тому, в каком состоянии находятся все эти огороды, есть основание бояться, что остров необитаем уже очень давно.

– В самом деле, – заметил Герберт, – если бы здесь жил человек, кто бы он ни был, он не перестал бы ухаживать за такими полезными растениями.

– Да! – проговорил Пенкроф. – Этот потерпевший уехал… Это можно сказать почти наверняка…

– Тогда, значит, и письмо, найденное в бутылке, написано давно?

– Очевидно.

– Значит, эта бутылка попала на остров Линкольна после долгого плавания по морю?

– А почему бы и нет? – возразил Пенкроф. – Однако становится совсем темно, и, я думаю, всего лучше будет отложить наши поиски до утра.

– Хорошо. Вернемся на корабль, а завтра утром снова отправимся на поиски, – сказал Спилет.

Это было самое разумное, и все трое хотели уже последовать этому совету, как вдруг Герберт, указывая рукой на какую-то темную массу, видневшуюся среди деревьев, крикнул:

– Дом!

Все трое бросились к тому месту. При слабом свете угасавшего дня можно было рассмотреть, что это скорее была хижина, выстроенная из досок и покрытая толстой просмоленной парусиной.

Пенкроф толкнул ногой полузакрытую дверь и быстро вошел в хижину…

Внутри никого не было!