— А вы считаете себя поклонником?

— Я бы не пригласил на ужин неприятного мне человека.

— Это вынужденная мера и может объясняться с деловой точки зрения. Ваш фонд, скорее всего, был заинтересован именно в этой сумме и вы, как великодушный человек, решили сами покрыть все расходы. А ужин — это просто сопутствующий фактор.

— И это тоже. Вы удивительно прозорливый человек, мисс Вареску.

Мы сделали заказ, оба согласившись на рыбу. Я не спешила применять свой Дар. Успеется! Гораздо интереснее было попробовать вывести его из его замороженного состояния своими силами. Ирвин, не спрашивая меня, заказал мое любимое вино, и я не могла понять: это случайно или он что — то узнавал обо мне? Два попадания за один вечер. Это наводило на определенные мысли.

Наш заказ принесли очень быстро, было ощущение, что повар знал, что мы закажем. Мы подняли бокалы, глядя в глаза друг другу, и Ирвин произнес:

— Я очень благодарен вам за помощь в проведении благотворительного вечера, мисс Вареску. Что бы вам хотелось получить от меня в знак моей признательности?

Давай Габи! Здесь и сейчас ты сможешь заработать себе амнистию, да и Стефана можно побаловать. Я уже открыла рот, чтобы выразить мои пожелания, открыла, вздохнула и снова закрыла.

— Что такое мисс Вареску? Вы передумали просить? Давайте. Смелее. Все мои собеседники всегда чего — то просят.

Ах! Вот в чем дело! Горечи в словах не слышалось, но глаза сверкнули коркой льда. Я невольно восхитилась этим человеком. Так он сродни мне: нет никого родного и близкого, и все вокруг чего — то от него хотят. Я отклонилась на спинку кресла и в упор уставилась на моего визави.

— Мне очень жаль, мистер Брайс, — тихо и спокойно произнесла я. — Но вы уже и так сделали для меня достаточно. Прекрасный ужин в прекрасном ресторане. Я также собираюсь воспользоваться вашим приглашением — отдохнуть на берегу океана. Чего же еще? Да и не настолько сильно я устала на этом вашем вечере. Поверьте мне, что у актрис профессия не сахар. Нам много приходится делать такого, что недоступно обычным людям. Услуга вам, как вы это называете, это так — легкая прогулка под луной.

Ирвин вдруг улыбнулся. И его искренняя улыбка полностью преобразила его мрачное лицо — оно стало притягательным. Как я раньше этого не замечала?

— Я очень рад, что не ошибся в вас, мисс Вареску. Конечно, мое приглашение в силе. Я буду рад научить вас тому, что люблю делать сам.

— Мистер Брайс, мне очень неудобно, когда мне постоянно тыкают в глаза моей фамилией. Я не предлагаю вам перейти на «ты», для этого мы еще недостаточно знакомы, но, думаю, по имени мы могли бы друг друга называть, — я лукаво уставилась на собеседника.

Момент был подходящим, клиент «растаял», пора начинать компанию по его совращению. Покопаться в его эмоциях я не успела, вроде как начала завязываться оживленная беседа, значит, будем действовать своими силами и женскими чарами.

— С удовольствием, мисс Ва… Габриэль. Может быть, вы расскажете мне о себе? Это скрасило бы наш вечер.

Вот оно! «Расскажите о себе»! О себе, об Элле ванн Рей, рассказать я, естественно, не могла. О Габриэль Вареску существовала красивая легенда, тщательно придуманная нашими пиарщиками.

Эту идеально трогательную историю знали все: о том, как влюбленные парень с девушкой, стремясь к счастливой жизни, решили покинуть свою страну, погрязшую в коммунизме и коррупции; о том, через какие преграды им пришлось пройти, чтобы оказаться в нашей великой свободной стране; о том, как их единственная дочь, ни имея, ни знакомств, ни денег, ни связей, сумела только благодаря своему таланту и трудолюбию, стать звездой мирового масштаба. Красивая мечта этого «свободного» мира. Сказка для серой массы, говорящая, что здесь любой человек может всего добиться, если захочет. Ха — ха — ха, три раза!

Я вспомнила письмо Хельги к знакомому администратору, без которого никогда бы так быстро не попала на киностудию, потом всплеск моего Дара в самый подходящий момент, позволивший Стефану влюбиться в меня и взять на первую главную роль. Ну не берут девочек с улицы сниматься в кино просто так! И все— таки, Госпожа удача присутствовала в событиях того судьбоносного для меня дня, позволив именно мне появиться с чашкой кофе в руках пред светлые очи нашего режиссера. Я подошла к нему тогда и в нужное время, и в нужное место.

— Что же вы хотите узнать, Ирвин? — как можно любезнее осведомилась я. — Вся моя жизнь писана — переписана сто раз, и о ней знают очень многие люди. Не поверю, что до вас не дошли эти слухи?

— Это сказка для всех. А на самом деле?

На самом деле? А на самом деле, Хельга мне рассказывала историю Габриэллы Вареску так: семья выходцев из Румынии, бежавшая от кровавого диктатора Чаушеску и осевшая в сельской местности. Жили уединенно на небольшой ферме, занимались разведением коров и коз. Однажды на ферме случился пожар, и вся семья сгорела. Но, по нашей легенде, семнадцатилетняя дочь хозяина — Габриэлла Вареску, то есть я, выжила. Не имея после пожара ни кола, ни двора, она отправилась на заработки в город.

«Семья жила уединенно, с чужестранцами никто из местных не общался, — говорила мне тогда Хельга, — наш обман сложно будет раскусить, кому бы то ни было. Выше нос, Элла. Теперь ты Габи Вареску. Надеюсь, что с этим именем у тебя начнется счастливая жизнь».

Про письмо от Хельги к администратору рассказывать тоже было необязательно — просто образовалась свободная должность, а я по счастливой случайности, нарвалась на нее. После этого рубежа, можно было уже не врать — ни о работе ассистента помощника режиссера, ни о счастливом случае превращения меня в главную героиню фильма.

Я, потихоньку попивая вино, тщательно взвешивая слова, осторожно рассказывала Брайсу о своем «прошлом». Слушал он очень внимательно. Мне понравилось.

Когда мой рассказ был закончен, я принялась за рыбу — уже столько времени прошло, вкуснотень остыла, а у меня от запахов в животе уже была революция. Ирвин поддержал меня, мы опять в тишине шевелили столовыми приборами и насыщали желудки. Этакие супруги, после десяти — пятнадцати лет совместной жизни.

Пора было прощупать своего собеседника. Ну, уж очень невозмутим! Даже если он и имеет ко мне симпатию, в постель мы с ним ляжем не раньше, чем через год. Я сильнее наклонилась над тарелкой, делая вид, что ем. Расслабилась, полностью освободила голову от чувств и мыслей и потянулась к своему визави.

Сначала ничего не почувствовала, а потом на меня накатила такая сильная волна нежности, восторга и чего — то еще, что я не смогла идентифицировать, что руки у меня задрожали, вилка из них выскочила и упала на пол. Дыхание перехватило, сердце гулко застучало. Что? Что это?

Я постаралась побыстрее отпустить от себя эти ощущения, кинула взгляд в сторону Брайса, в его позе и лице ничего не изменилось.

— Что с вами? — безразлично спросил он.

— Ничего, — дрожащим голосом выговорила я, — я сегодня как — то странно себя чувствую, не обращайте внимания.

Я удостоилась пронзительного взгляда.

— Бывает, — равнодушно заявил Брайс, — сегодня, наверно, магнитные бури. Выпейте вина, а лучше бренди, вам сразу станет легче.

Я последовала его совету.

— Никогда не понимал эти торжественные ужины, — произнес немного времени спустя Ирвин. — Вроде поели, попили, пора и домой ехать, а зачем тогда собирались? Что бы вы делали, если бы этот аукцион выиграл, к примеру, Баррингтон? Я имею в виду, как бы тогда проходил ужин?

— Я думаю, что мистер Баррингтон сразу бы взял быка за рога и рассказал мне, какой он чудесный, талантливый и гениальный. Тут могут быть разные вариации, поэтому перечислять не буду. Потом, уже за более короткое время, он расхвалил бы мой талант, красоту, и что еще там?.. — Я пощелкала пальцами в воздухе. — Тут тоже могут быть вариации, смотря, что какой мужчина ценит в женщине.

— Занятно. Далее.

— А дальше перечислились бы преимущества нашего совместного сосуществования. Меня, естественно, в качестве любовницы. Его, конечно же, в роли справедливого и щедрого любовника.