— Вы учились в Гарварде? Я почему — то так и думала. Или Гарвард, или Принстон.

— Гарвард, Гарвард. Кстати, когда я уехал учиться в Бостон, после двадцати восьми лет супружеской жизни, мои родители развелись. Отец женился на молоденькой модельке, а мама осталась одна и в бедственном положении.

— Как такое возможно? Ведь все имущество было нажито в браке. Он обманул ее?

— Отец тщательно продумал свой уход из семьи, все сделал точно, тонко и расчетливо. Подготовка заняла у него около года, во время которого, он изображал преданного и любящего супруга. Вовремя сунул ей кое — какие бумаги на подпись, попросил какое — то время посидеть дома, якобы беспокоясь о ее здоровье, где— то отвел глаза и в результате — все состояние досталось ему.

— А маме?

— После громкого суда, который убил у нее половину здоровья, ей достался только дом и обстановка в нем, и немного денег на счетах. Отец звал меня жить к себе, ставя только одно условие — больше не общаться с матерью, и она об этом знала. Мне невыносимо было видеть боль в ее глазах. Несколько раз она пыталась меня уговорить уйти жить к отцу, но я просто не смог этого сделать. Это бы убило ее окончательно.

— Мне очень жаль, — проговорила я. — Ваша мать — самоотверженная женщина.

— Да. И, будучи самоотверженной женщиной, все средства с ее счета пошли мне на оплату учебы еще на два курса учебы. Оставшиеся два я оплачивал сам, добиваясь учебой и спортивными достижениями грандов от университета. Тогда я пообещал ей, что мы пробьемся с ней своими силами. Все, что я делал после — я делал для нее. Очень жаль, что результатами моего труда, она не смогла насладиться в должной мере. Мама как — то быстро угасла. Пять лет после развода и два года после окончания моего университета, когда я только — только стал подниматься как бизнесмен. Она никогда мне не показывала, что она больна, она всегда поддерживала меня, как и отца в свое время, она так и ушла в мир иной неоцененная и, наверное, глубоко несчастная.

— Печальная история. А отец?

— Он до сих пор жив. Правда, потерял все деньги, ввязавшись в очередную авантюру. Моделька ушла от него, детей и близких у него нет. Держит небольшую ферму в Техасе, живет с уродливой теткой — алкоголичкой. Я время от времени подкидываю ему заказы через подставные лица, чтобы он не голодал.

— Грустная история, — раздумчиво протянула я. — Почему в жизни все так несправедливо? Люди делают иногда очень странные шаги, идя на поводу у своей жадности, выгоды, похоти. И ведь проходит время, и они понимают, что сделали глупость, подлость и преступление, но ничего уже нельзя изменить.

— Я тоже об этом думал, — голос моего собеседника был непривычно мягок и красив. — Поэтому, я стараюсь тщательно обдумывать все свои поступки. Не хочется одним неверным или подлым шагом пускать свою жизнь под откос.

На площадке повисла пауза. Каждый из нас думал о своем. Мне вспомнилась интересная сцена в доме Ирвина, и захотелось кое— что прояснить.

— Мистер Брайс. Ирвин, — поправилась я, — я была в вашем доме свидетельницей одной весьма….ммм… некрасивой сцены…..

Поднятые брови и снова ледяной взгляд. Да, если у его снежности так быстро меняется настроение, то не только заводить отношения, но и общаться с ним мне будет весьма проблематично.

— Это, наверное, не мое дело, простите.

— О какой сцене идет речь?

— Ни о какой. Хотела нормально, по — житейски поговорить с вами, а вы опять тут из себя Чарльз Гарольда изображаете.

— Причем тут Чарльз Гарольд? Что вас не устраивает, черт возьми? Я стараюсь быть любезным с вами.

— Вы и любезным? — Я повысила голос. — Странно видеть и слышать такие любезности. А когда вы хотите поставить собеседника в рамки, вы что, опускаетесь на четвереньки и начинаете рычать?

— Да что не так?

Я глубоко вздохнула. Спокойнее, Габи, спокойнее.

— Мистер Брайс, вы сами меня пригласили сюда отдохнуть. Если ваше приглашение — это только дань вежливости, вы все равно приехали бы сюда по делам службы, как сами мне признавались, и вы не собирались общаться со мной, то мы можем с вами даже не встречаться. Как я поняла, Кертис в моем распоряжении, и я буду разговоры разговаривать с ним. Он мне может показать дорогу на океан и вообще…, — я повела рукой, — показать все местные достопримечательности. А вы работайте, не отвлекайтесь.

Я вскочила с кресла и стала оглядываться в поисках предметов моего туалета. Где этот чертов купальник? Мне на плечи легли две тяжелых руки. Я замерла. Вот так — то, лучше. Милые женщины! Лучший способ обратить на себя внимание мужчины — это устроить ему скандал, со всеми вытекающими. Проверено! Это говорю вам я, Габриэлла Вареску, кинозвезда, черт возьми!

— Мисс Вареску! Габи! Я не хотел вас обидеть и решительно не понимаю, что сделал не так. Присядьте, вы же ничего не поели. Не хотелось бы прослыть негостеприимным хозяином, оправляющим своих гостей спать на голодный желудок.

— А кто вам сказал, что я бы легла спать голодной? Я позвала бы Кертиса и попросила у него принести мне в комнату чего — нибудь перекусить, — ворчливо отозвалась я. — А вообще, да! Я очень голодна, и пока не поем, никуда отсюда не уйду.

— Ну, вот и, слава богу!

Меня проводили на место, даже поддержали за руку. Прогресс!

— Налейте мне вина, — я не хотела, но мой голос прозвучал капризно и вызывающе. Тут же поправилась. — Давайте начнем наш разговор с чистого листа, Ирвин. Мы только что прекрасно поплавали и сели за ужин.

— Я готов, Габриэлла. Когда мы уже попробуем этих лобстеров? А это что это за непонятные чудовища?

Я прыснула.

— Кертис очень хвалил. Это или трепанги, или кукумарии. Вы кормите своих служащих деликатесами, Ирвин. Они, наверное, вас очень любят за это.

— Они меня не любят, они мне преданы. Я усвоил очень важное правило жизни — окружи себя преданными людьми, и к тебе придет все, что ты хочешь — слава, успех, деньги.

— Интересное правило. Оно вам и в бизнесе помогает?

— В бизнесе немного другие правила. Их много. Да и зачем это вам? Меньше всего мне хотелось бы в это приятный вечер говорить о работе. А если вам так хочется, мы можем поговорить о съемках и кино. Мне всегда было интересно, как у вас там все устроено?

— Нет, нет, увольте, — засмеялась я. — Это моя запретная зона.

— Ну и хорошо. Вернемся к тому, где остановились. О чем вы хотели меня спросить?

Я замялась.

— Это ваша личная жизнь. Я просто ляпнула, не подумав.

— Вы о миссис Лонгман? Вы что — то видели или слышали в тот день? Что вас интересует?

— Я слышала только ее слова, вы говорили тихо. Как я поняла, вы собираетесь жениться на миссис Лонгман? Если она узнает, что мы провели с вами эти три дня наедине, она может обидеться. Мне надо знать, какие слухи появятся обо мне в связи с этой поездкой?

— Вы взрослая девочка, мисс Вареску, поэтому я буду говорить начистоту. У мужчин есть определенные потребности. Миссис Лонгман по ее личному согласию, без грамма давления с моей стороны, взялась удовлетворить их. Я не любитель частой смены партнерш, кроме того род моей деятельности, особенно в последнее время, оставляет мне мало свободного времени для поиска оных. Я также не любитель продажной любви, мне всегда почему — то в первую очередь жалко этих девочек.

— Какой интересный подход у вас к этому вопросу, — ввернула я.

— Какой есть. Я не хочу вам показаться лучше, чем я есть на самом деле, но и озабоченным придурком себя выставлять не намерен.

— Продолжайте. Мы говорили о миссис Лонгман.

— Этим отношениям пришел конец. С самого начала я говорил Ильзе, что не намерен на ней жениться. У нее был сложный этап в жизни после смерти мужа. Мы помогали друг другу как могли.

— И как часто вы могли? — Я не удержалась от каверзного вопроса.

Опять ледяной взгляд в мою сторону, а потом сразу заинтересованный.

— Вас интересует физиологический процесс?