Какие "архитектурные формы" находились на другой стороне окружности, узнать сейчас не представлялось возможным, так как в самом ее центре высился, полностью закрывающий собой обзор, огромный, тоже серокаменный, и многоэтажный дом, для разнообразия, с углами, а не круглый. К тому же, с моей стороны, украшенный по этим углам башенками, по всей высоте здания эти углы "сглаживающими". На уровне...раз, два, три, да, четвертого этажа, если считать и цокольные, полуподвальные окошки, дугой выделялся односторонний балкон. Донжон, так, по-моему, подобное строение называлось, и служило, в основном, для проживания в нем самого хозяина местных владений...

   Вообще, на всем, окружающем меня вокруг, лежал приметный отпечаток времени. И, местами, будто "выеденные" ветром, настенные камни, и "заплатанная" мостовая под ногами и, в глубоких трещинах деревянные перекладины на башенных бойницах, вселяли какой то "священный" трепет, отягощенный, в моем случае, полученным историческим образованием. Но, на обитателях данной "старины", это, по-видимому, никак не отражалось. Люди здесь просто "повседневно" жили, в этом маленьком замковом мире. Кто-то мел камни, кто-то переносил мешки и ящики из одного места в другое. А у главных ворот, о чем-то увлеченно жестикулировали стражник и одетый, как сельский житель мужчина. Рядом с ними, задумчиво стояла впряженная в телегу лошадь, а маленькая девочка, сидящая сверху на больших мешках, "с душой" зевала во весь рот...

   - Нам сюда, - вернул меня в мою жизнь скрипучий голос Тука.

  "Ну, конечно", - не очень весело подумала я, проследив за его приглашающим жестом. - "Если за стены, то только через лаз в кустах, если в сам замок, то только через подвальную дверь" и спустилась по узкой лестнице, ведущей прямо с улицы, по всей видимости, в кухню.

   А внутри донжона тоже была жизнь, точнее, била горячим ключом. Маленькое чистое окошко, высоко над полом, даже лишенное каких-нибудь шторок, давало мало света и, поэтому, с досчатого потолка, на цепях свисали в ряд три старых тележных колеса, заставленных, по диаметрам, оплавленными свечами. В правом от входа углу находился огромный, порядком закопченный внутри угловой очаг, в данное время не "функционирующий", а, в противоположном от него по диагонали - деревянная винтовая лестница наверх. И, практически всю, огромную, но, жарко протопленную сейчас комнату занимал, выражаясь современным языком брошенного мной мира, "остров". В него вошла и дровяная плита, под массивной вытяжкой, завешанной сковородками и кастрюлями всех размеров, и двойная металлическая раковина, и длинный рабочий стол с забитыми разными емкостями полками по бокам, и даже, небольшой, застеленный простенькой, но чистой скатертью, "служебный" уголок, в центре которого радовала глаз ваза с полевыми цветами.

   Вот по соседству с этой вазой сейчас и облизывал ложку худой глазастый подросток, со взъерошенной копной пепельных волос.

   - Здравствуй...те, - сбивчиво поздоровалась я, не сразу, после яркого дневного света, разглядев дородную женщину в длинном фартуке и "пиратской" косынке, нависшую над ребенком. Зато женщина разглядела меня хорошо:

   - Тук, хобья твоя мать ! - с совсем неподобающего для такого напыщенного старца словосочетания, начала она и уперла руки в бока. - Это, на каком же огороде ты выдернул такое чучело? И как ее вообще пропустили через главные ворота?

   - А я не через ворота пришла, - от неожиданности не очень умно оправдалась я.

  Потому что, не смотря на обидные слова, женщина мне сразу и безоглядно понравилась, точнее, сразу, после ее кухонных владений. К тому ж, я уже смутно подозревала, на кого сильно смахиваю после всех сегодняшних приключений... А еще, она напомнила мне Марину, жену Валерыча...

   - Оно и видно, - подвела, тем временем, итог "гламурный критик".

   - Не возмущайся, Гильда, - совершенно спокойно проблеял в ответ слуга. - Мне ее сам Его сиятельство поручил к тебе привести, чтобы ты ее накормила.

   - Его сиятельство? - недоуменно скривилась женщина. - А, в прочем, у него свои планы. Только за стол я ее не пущу.

   - Как это так? А где же мне ее кормить, в деревенскую таверну, что ли вести?

   - Да я и есть то не хочу, - решила, все-таки обидеться я. - Больно надо.

  Гильда насмешливо прищурилась и, вразвалочку, подошла ко мне.

   - Ну, надо же, девка то с норовом... А, ну-ка покажи мне свои руки.

   - Зачем это? Я ведь все равно за стол не сяду.

   - А я говорю, покажи, - с нажимом повторила "пиратиха", уперевшись в меня своими цепкими карими глазами.

  "А, что уж там?", - немного еще посопев, выставила я ей ладони прямо под нос. Гильда внимательно их осмотрела и, не взирая на злостную антисанитарию, тут же потащила меня под одно из "люстровых" колес. Где, уже при более качественном освещении, принялась вертеть, как манекен, подвергая "таможенному досмотру" все мои боевые приобретения:

   - Это у тебя откуда?

   - Ой, больно же!.. От сапога.

   - А это... Ага, сама вижу, мужские лапы.

   - Все-то вы видите.

   - А как же... Так. А это?

   - А это от падения с холма.... И это тоже. Да что же вы?! Здесь же ребенок!

   - А вот это?

   - От веревки.

   - А это откуда? - спросила, совсем уж беспардонно оголив мой живот.

   - Сама не знаю... - удивленно перегнулась я к двум параллельным кровоточащим царапинам, проходящим прямо над пупком... Наверное, от вил... зацепило нечаянно.

   - И давно ты на себя эти неприятности цепляешь?

   - Сегодня с утра, - вздохнула я, от жалости к самой себе.

   - Благоволит же некоторым... - завистливо подал голос подросток, а Тук, уже что-то жуя за столом, тоже выразил свое мнение:

   - Очень у вас насыщенная жизнь, девушка.

  Гильда же, своим начальственным решением, прервала все комментарии разом:

   - Вот что, левым боком счастливая ты наша, скидывай прямо здесь свои меха и сумку и пойдем со мной. А ты, Абрамка, - обратилась уже к мальчику. - притащи-ка воды в подвесную бадейку. Да разведи ее покруче...

   Как то так сразу в этом мире для меня сложилось, что я лишь подчинялась стремительному развитию событий, никак на них не влияя. И пристукнутый Колун, следует себе признаться честно, тоже исключением не стал. Ведь Его сиятельство все равно уже спешил в конюшню. Правда, застал бы его еще "свеженьким", а не на полу в живописной позе. Но это, уже, мой, вполне заслуженный, я считаю, "бонус" за моральные и физические страдания.

  Сейчас же, видимо, наступило время еще одной "компенсации за ущерб". По крайней мере, я на это сильно надеялась, припустив со всех ног за решительно шагающей Гильдой.

   - Вот это наша купальня, - важно сказала она, впуская меня в смежную с кухней комнату.

   Помещение это было гораздо меньше предыдущего, но тоже, производило впечатление... Приятно пахло цветами, а еще благодатным древесным теплом. От этого "букета" из меня тут же, как будто "выдернули стержень" и накопленная за день усталость огромным мешком опустилась на плечи.

   Здесь тоже был угловой очаг, но, уже не таких угрожающих размеров. К тому же в нем, в отличие от кухонного, уютно потрескивая, пылали поленья. Мозаичное окно разбросало по плиточному полу и стенам разноцветные ломаные фигуры, которые причудливо изгибались на краях большой белой ванны, стоящей в центре. Я, как зачарованная, не могла оторвать от нее глаз, но, Гильда вернула меня "на землю":

   - Ну, в графское корыто я тебя точно не пущу. Отшаркивай его потом после твоей грязи, а вот сюда, вполне сойдет, - и показала мне мой сегодняшний "уровень притязаний".

  Только сейчас я заметила у боковой стены, пыхтящего на стремянке Абрамку. Так, кажется, звали этого большеглазого подростка. Он осторожно лил из ведра воду в подвесную, закрепленную на двух настенных опорах, деревянную бадейку. Под бадейкой, на полу, стоял тоже деревянный неглубокий "таз", в диаметре не больше метра. Все вместе, данное чудо местной сантехники, видимо, служило душем.