В этом нет порядка, нет справедливости. Гладиаторы и преступники сражаются на аренах перед толпами по определенной причине: рискуют жизнью ради славы или расплачиваются за то, что дали себя поймать. Мужчин и женщин вздергивают на виселицы, потому что Покровитель Воров не помогает слабым, глупым и невезучим. Но то, что происходит здесь, совершенно бессмысленно.

Локки чувствовал, что его гнев растет, как опухоль в желудке.

Они понятия не имеют, кто он и на что способен. Не знают, что может сделать с ними здесь, в Салоне Корбо, Бич Каморры, если ему будет помогать Жеан! Потратив несколько месяцев на наблюдения и планирование, благородные подонки разнесут это место в клочья, сумеют обмануть в Развлекательной войне, ограбить участников, ограбить леди Салжеску, унизить этих ублюдков, так опорочить этот полугород, что больше никто не захочет приезжать сюда.

Но…

— Покровитель Воров, — прошептал Локки, — почему? Зачем ты сейчас показываешь мне это?

В Тал-Верраре его ждет Жеан, они уже по горло в игре, на подготовку которой ушло больше года. Жеан не знает, что на самом деле творится в Салоне Корбо. Он ждет скорого возвращения Локки со стульями, чтобы они могли осуществить план — общий и необыкновенно трудный.

— Будь все это проклято! — сказал Локки. — Пусть боги отправят их всех в ад!

Каморр. Несколько лет назад. Густой влажный туман окутывает Локки и отца Цеппа серыми полотнищами, когда старик ведет мальчика домой с первой встречи с капой Венкарло Барсави. Локки, опьяневший и потный как мышь, отчаянно цепляется за спину Кроткого козла.

— …ты не принадлежишь Барсави, — сказал Цепп. — Он, безусловно, неплохой капа. Его лучше иметь в союзниках, а для этого следует всячески выказывать ему свое послушание. Но это вовсе не значит, что ты его собственность. Да и я тоже, если уж на то пошло.

— И я не обязан…

— Соблюдать Тайный Договор? Быть примерным маленьким пезоном? Обязан… но только для виду, Локки. Просто чтобы не навлечь на себя беду. И за последние два дня ты должен был это понять, если только твои глаза и уши не зашиты суровой ниткой. У меня особые планы относительно тебя, Кало с Гальдо и Сабеты. — На лице Цеппа промелькнула зловещая усмешка. — Вы должны стать ни много ни мало тем ядром, которое ударит в самое сердце Тайного Договора и разобьет вдребезги это детище Венкарло.

— Хм… — Локки немного подумал. — Зачем?

— Ха… это… сложновато объяснить. Причина имеет отношение к тому, кто такой я и кем, как я надеюсь, когда-нибудь станешь и ты. Я служитель Покровителя Воров.

— А капа делает что-то неправильно?

— Да, — сказал Цепп, — да, парень, вот это вопрос. Во благо ли «порядочных людей» он действует? Боги, да: Тайный Договор укротил городскую стражу, успокоил всех, благодаря ему нас меньше вешают. Однако у священников каждого бога свой долг — законы, переданные самими богами тем, кто им служит. В большинстве храмов все это очень сложно, запутанно и утомительно. Законы нашего повелителя легкие. Первый из них — воры процветают. Очень просто. Нам приказано помогать друг другу, прятать друг друга, добиваться условий, при которых нам было бы лучше. Этот закон Барсави выполняет, не сомневайся. Но вот второй закон, — продолжал Цепп, понизив голос и посматривая по сторонам, чтобы убедиться, что в тумане их никто не слышит, — второй закон таков: богатые помнят.

— Что помнят?

— Что они не неуязвимы. Что замки можно открыть, а сокровища украсть. Нара, Повелительница Чумы, Госпожа Неотвратимых Недугов, да будет ее рука остановлена, насылает на людей болезни, чтобы они никогда не забывали: люди не боги. Для богатых и могущественных мы как эти болезни. Мы камень в их башмаке, шип в их плоти, небольшое проявление божественной справедливости. Таков наш второй закон, и он не менее важен, чем первый.

— И… Тайный Договор защищает дворян, и тебе это не нравится?

— Дело не в том, нравится ли он мне. — Цепп подумал, прежде чем говорить дальше. — Барсави не священник Тринадцатого. Он не поклялся, как я, выполнять эти законы; ему просто приходится быть практичным. И хотя я принимаю это, оставить просто так не могу. Мой долг перед божеством — сделать так, чтобы люди с голубой кровью, с их пышными титулами, время от времени получали немного того, что обычно жизнь преподносит остальным, — сильный удар в уязвимое место.

— И Барсави… не обязательно об этом знать?

— Конечно. Как я понимаю, если бы Барсави заботился о процветании воров, а я напоминал богатым, наш город был бы святым в глазах Покровителя Воров.

— Почему они терпят? Я знаю: им платят. Но эти наказания! Боги… Святые Сущности, почему они приходят сюда и терпят? Унижения, избиения, побиение камнями, надругательство… зачем?

Локки возбужденно расхаживал по семейной мастерской Баумондейна, сжимая и разжимая кулаки. Был полдень четвертого дня в Салоне Корбо.

— Вы сами сказали — им платят, мастер Фервайт. — Лорис Баумондейн опиралась рукой на спинку полузаконченного стула, который пришел посмотреть Локки. Другой рукой она гладила неподвижного Живчика, сидевшего в кармане ее передника. — Если вас выбрали на игру, вы получаете медную сентиру. Если подвергли наказанию — серебряный волани. Есть еще и особый жребий; в каждую Войну один человек из восьмидесяти получает золотой солари.

— Они должны быть в отчаянном положении, — сказал Локки.

— Земля истощается, дела идут из рук вон плохо. Фермы отбирают. Эпидемии отнимают у горожан деньги и здоровье. И когда людям больше некуда идти, они приходят сюда. Здесь есть крыша над головой, еда, надежда на золото или серебро. А делать нужно только одно: время от времени выходить на арену… забавлять зрителей.

— Это извращение. Позор.

— Хоть вы и платите столько денег за четыре стула, у вас мягкое сердце, мастер Фервайт. — Лорис опустила глаза и сложила руки. — Простите. Я слишком вольно с вами разговариваю.

— Говорите как хотите. Я не богат, Лорис. Я просто слуга своего хозяина. А он… Мы люди бережливые. Бережливые и справедливые. Нас могут назвать чудаками, но мы не жестоки.

— Я много раз видела дворян из Сущностей в ложах Развлекательной войны.

— Мы не дворяне. Мы купцы… купцы из Эмберлина. Я не могу и не хочу говорить от имени наших дворян. Послушай, я бывал во многих городах. Я знаю, как живут люди. Я видел бои гладиаторов, казни, несчастья, нищету и отчаяние. Но ничего подобного лицам этих зрителей я не видел. Как они смотрят и смеются. Как шакалы, как стервятники, как что-то… что-то очень плохое.

— Здесь есть законы, но это законы леди Салжески, — ответила Лорис. — Здесь люди могут вести себя как им угодно. В Развлекательной войне они могут вытворять с бедняками все, что угодно. То, что в других местах запрещено. Вы видите их истинное лицо, когда они перестают делать вид, будто им что-то не безразлично. Как по-вашему, откуда у нас Живчик? Моя сестра видела, как дворянка укротила котят, чтобы ее сыновья могли резать их ножом. Детям стало скучно за чаем! Добро пожаловать в Салон Корбо, мастер Фервайт. Простите за то, что это вовсе не рай, каким он кажется издали. Вы одобряете нашу работу над стульями?

— Да, — медленно ответил Локки. — Одобряю.

— Если позволите, — сказала Лорис, — я бы посоветовала вам в дальнейшем избегать Развлекательной войны. Поступайте так, как поступаем все мы: игнорируйте эту забаву. Окружите ее в своем сознании густым плотным облаком, сделайте вид, что этого не существует.

— Как скажете, мадам Баумондейн, — ответил Локки. — Пожалуй, я так и сделаю.