— Жером, если мне придется еще секунду укачивать Трева, я…

— Тогда поднимайся!

Жеан встал прочнее, еще больше откинулся назад и потащил веревку. Будь все это проклято! Он сильный человек, необычайно сильный, но почему в такие минуты он вспоминает, что мог бы стать еще сильней? Он распустился, иначе не скажешь. Надо было отыскать несколько корзин, наполнить их камнями и по несколько десятков раз в день поднимать, как он делал в молодости… черт, неужели эта веревка никогда не двинется?

Вот так. После долгой неприятной неподвижности под дождем Жеан сделал шаг назад. Потом еще один… и еще. С огромным трудом, чувствуя, как горят мышцы, он изо всех сил подражал впряженной в плуг лошади, оставляя глубокие борозды в грязи. Наконец над краем обрыва показались две руки, и Трев с громкими криками и проклятиями перевалился через край и, тяжело дыша, покатился по земле. Хотя нагрузка на Жеана сразу уменьшилась, он продолжал тянуть с прежней силой, и мгновение спустя над краем показался и Локки. Он встал, подошел к лежащему Треву и пнул его в живот.

— Долбаный осел! Из всех дурацких… Неужели нельзя было сказать: «Я спущу веревку, привяжите к ней кошельки, а потом я вытащу и вас»? Нельзя говорить жертвам, что собираешься их убить! Надо иметь хоть каплю мозгов! Отобрать деньги, потом убежать.

— О! О! Боги… Вы сказали, что не убьете меня!

— И не убью, дурак с капустой вместо мозгов. Буду пинать до тех пор, пока это будет мне приносить удовольствие!

— О! Ах-х! О! Пожалуйста!

— О, как приятно!

— У-у-уф! Агх!

— Мне по-прежнему приятно.

— Ай! Ой!

Наконец Локки перестал пинать несчастного веррарца, расстегнул свой страховочный пояс и бросил в грязь. Жеан, все еще тяжело дыша, подошел и протянул ему мокрый плащ.

— Спасибо, Жером. — Плащ, хоть и промокший, как будто отчасти вернул Локки утраченное достоинство. — Что касается тебя, Трев… Трев из Во-Сармары, ты сказал?

— Да! Пожалуйста, не бейте меня больше.

— Слушай, Трев. Вот что ты сделаешь. Во-первых, ты никому ни о чем не расскажешь. Во-вторых, не вздумай появляться вблизи Тал-Веррара. Понял?

— И не собирался, сэр.

— Хорошо. Держи. — Он сунул руку в левый сапог и вытащил тощий кошелек. Бросил его на землю рядом с Тревом; кошелек глухо звякнул. — Здесь должно быть десять волани. Неплохое количество серебра. С ним ты сможешь… слушай, ты совершенно уверен, что наш кучер жив?

— О боги, да! Чистая правда, мастер Леоканто, сэр. После того как я его ударил, он дышал и стонал.

— Тем лучше для тебя. Забирай серебро из кошелька. Когда мы с Джеромом уйдем, можешь вернуться и забрать все, что мы оставим. Мой жилет и веревку — точно. И слушай меня внимательно. Я спас тебе сегодня жизнь, хотя мог бы убить одним ударом. Я правду говорю?

— Да, да, и я ужасно вам…

— Заткнись. Когда-нибудь, Трев из Во-Сармары, я снова могу оказаться в этих краях, и мне может что-нибудь понадобиться. Информация. Проводник. Телохранитель. Тринадцатый поможет мне, если я обращусь к тебе, но если к тебе обратится кто-нибудь другой и назовет имя Леоканто Косты, ты сделаешь все, что тебе скажут. Слышал меня?

— Да!

— Даешь клятву перед богами?

— На моих губах и в моем сердце, перед богами, пусть, я упаду мертвым и окажусь на весах Госпожи Долгого Молчания.

— Хорошо. Не забудь. А теперь убирайся куда хочешь, только не в сторону нашей кареты.

Жеан и Локки минуты две смотрели ему вслед, пока серая фигура в плаще не скрылась в туманных испарениях.

— Что ж, — сказал Жеан, — думаю, на сегодня упражнений достаточно. Как ты?

— Абсолютно согласен. Работа в Солнечном Шпиле будет танцем на балу по сравнению с этим. Что, если мы возьмем свободные веревки и пойдем к карете? А Трев пусть проведет здесь полдня, развязывая узлы.

— Отличный план. — Жеан осмотрел Злобных Сестричек, найденных на краю обрыва, и потрепал по лезвиям, прежде чем убрать в карманы. — Отлично, дорогие. Этот осел мог вас немного затупить, но я скоро снова вас наточу.

— Не могу поверить, — сказал Локки. — Нас едва не прикончил полусумасшедший деревенский грязнуля. Знаешь, кажется, с самого Вел-Вираззо нас впервые опять пытались убить?

— Кажется, и правда. Восемнадцать месяцев? — Жеан надел одну смотанную веревку на плечо, а вторую передал Локки. Они повернулись и пошли по лесу. — Приятно сознавать — кое-что никогда не меняется.

— Тот, кто послал убийц, очевидно, знал, что мы привыкли возвращаться в Савролу этим путем, — сказал Локки.

— Ничего это нам не дает — мы часто бывали на пристани. Всякий мог увидеть нас здесь и оставить убийц ждать. — Жеан отхлебнул кофе и провел пальцами по кожаному переплету небольшой книги, которую прихватил к завтраку. — Хоть бы и несколько ночей. Для этого не нужны ни специальные знания, ни ресурсы.

В «Позолоченном ресторане» в седьмой час утра Тронного дня было тише, чем всегда. Большинство его обычных посетителей — купцов, путешественников — засиделись на Золотых Ступенях допоздна и поднимутся только через несколько часов. По молчаливому соглашению Локки и Жеан в это утро заказали на завтрак то, что можно нервно поклевывать: холодное маринованное филе акулы с лимонами, черный хлеб с маслом, какую-то светло-коричневую рыбу, сваренную в апельсиновом соке, и кофе — в самом большом керамическом горшочке, какой смогла отыскать официантка. Оба вора пока с трудом приспосабливались к смене дней и ночей.

— Если только контрмаги не натравили на нас здесь, в Тал-Верраре, какую-то третью партию, — сказал Локки. — Возможно, они ей даже помогают.

— Ты думаешь, мы выжили бы, если бы контрмаги действительно помогали тем двоим на пристани? Послушай. Мы оба знали, что они возьмутся за нас, после того что мы сделали с Сокольничим; если бы они просто хотели нас убить, мы уже были бы копченым мясом. Страгос прав в одном — они намерены поиграть с нами. В общем, я все же считаю, что мы оскорбили какую-то третью партию — какими-то своими делами в обличье Косты и де Ферры. И самыми явными подозреваемыми становятся Дюренна, Корвалье и лорд Ландревал.

— Ландревал уже несколько месяцев как уехал.

— Но это не исключает его полностью. Остаются прекрасные дамы.

— Только я… считаю, что они взялись бы за нас сами. Дюренна, говорят, отлично владеет рапирой, да и Корвалье дралась на нескольких дуэлях. Может, они бы и наняли кого-то себе в помощь, но участвовали бы и сами.

— Может, мы надули кого-то в «Слепых союзах»? Или в другой игре? Мы ведь многих переиграли на этажах. Наступили кому-то на ногу? Громко пустили ветры?

— Не могу представить, что я кого-то рассердил так, чтобы на меня натравили убийц. Конечно, никто не любит проигрывать в карты, но ты можешь вспомнить кого-нибудь из проигравших?

Жеан нахмурился и глотнул кофе.

— Пока мы не будем знать больше, гадать бесполезно. Все жители города могут попасть под подозрение. Да просто все на свете!

— Поэтому мы знаем только, что кто-то хочет нашей смерти, — сказал Локки. — Не напугать хочет. Не изругать. Просто убить. Может, если подумать над этим, мы найдем парочку…

Локки замолчал, увидев, что к их столу подходит официантка… потом пригляделся внимательнее и понял, что это вовсе не их официантка. В кожаном переднике и красной шапке к ним шла Меррейн.

— Ага, — сказал Жеан. — Пора оплатить счет.

Меррейн кивнула и протянула Локки деревянную табличку с двумя приколотыми листками бумаги. Первый действительно был счетом; на втором красивым почерком была написана только одна строчка: «Помните место, где мы впервые встретились? Не теряйте времени».

— Что ж, — сказал Локки, передавая записку Жеану, — мы бы и рады задержаться, но качество обслуживания резко ухудшилось. Чаевых не жди. — Он бросил на стол несколько медных монет и встал. — В прежнее место, как обычно, Джером.