— Если будем действовать быстро, то найдем путь в этом лабиринте, — сказал Сеян.

— Сколько у нас времени? — спросил Махариус у Дрейка.

— Не больше двенадцати часов, — ответил верховный инквизитор, — даже отсюда я чувствую скачок энергии.

— Тогда лучше выдвигаться, — сказал Махариус, хотя это было еще мягко сказано.

Стоило увидеть изображение, как Махариуса больше ничто не могло удержать. Он выкрикивал приказы всем командирам и помощникам. Через пару минут он набросал черновой план атаки, и даже в этом черновике чувствовались характерные детали, присущие его гению. Махариус видел, куда стекается лава и где соберутся потоки к тому времени, как войска приготовятся к наступлению. Наши силы ринутся на штурм улья, ориентируясь в лабиринте лавы. Когда мы окажемся в пределах рисунка, войска разделятся на три основные группы, которые атакуют главные южные врата города. Наша группа должна быть готова в любой момент сместить вес атаки и развить прорыв. Махариус оставил в резерве около половины армии, чтобы та перешла в наступление, едва возникнет такая возможность. В этой группе будет большая часть псайкеров. Именно они окажутся необходимыми, когда мы окажемся в городе. Составив этот план, Махариус взялся за изучение карт самого Железограда. Путь впереди ничто не преграждало — когда мы ворвемся в улей, нам придется наступать к самому собору и попытаться сорвать ритуал, который там проводится.

Иного варианта не было. Мы вели отчаянную игру, совершали бросок наудачу — победить или умереть. Судя по улыбке Махариуса, эта мысль радовала его.

Думаю, я понимаю причину. Он снова управлял своей судьбой. Махариус перестал быть просто наблюдателем, стоящим в сторонке и ждущим, когда демон-бог ступит в новые владения. Он собирался что-то делать с этим. Собирался потягаться с самой темной силой во всей Галактике. Махариус мог проиграть, но он хотя бы погибнет в бою. И мы собирались идти за ним. И, говоря по правде, в тот момент я был рад этому. По крайней мере так у нас был хоть какой-то шанс. Все лучше, чем отступить и ничего не делать либо же отчаянно пытаться эвакуироваться, когда у нас не осталось для этого времени. Мы собирались сражаться, и собирались сражаться как люди, и раз такое дело, разве может человек требовать большего?

Штабной тент превратился в гудящий улей. Командирам проводили инструктаж по плану, и потом они бежали за своими помощниками. По всей необъятной нервной системе армии разносились приказы.

Махариус, как обычно, хотел убедиться, что каждый знает свою роль. Он выглядел более живым, чем за все время с тех пор, как я впервые увидел его. Я понял, что именно ради таких моментов он и жил — жил по-настоящему. Странно говорить подобное о человеке, который всегда казался полным сил. В Махариусе даже в моменты отдыха жизненной энергии было больше, чем в двух обычных людях, но теперь он пылал внутренней силой и властью, лучась спокойствием и уверенностью в том, что его приказы будут в точности исполнены, и это придавало уверенности тем, кто его окружал.

Я спросил себя: что случится, если он ошибется? Что случится, если лава течет случайным образом, а он просто додумал то, чего там не было? Я понял, что это уже не важно. Если Махариус ошибется, хуже не будет, а если окажется прав, то вскоре мы выйдем на позицию, чтобы дать бой еретикам.

Я посмотрел на Ивана, затем на Антона. Обоим явно стало лучше. С их лиц исчезло выражение беспредельного ужаса, и теперь они выглядели готовыми к бою, какими я и привык их видеть. Даже Дрейк собрался с силами, и его лицо вновь приобрело здоровый оттенок. Инквизитор подошел к комм-панели и набрал на рунической клавиатуре загадочную последовательность знаков. Наверное, он выходил на связь с агентами в армии. Посреди творившегося хаоса я с удивлением заметил, что Махариус идет к нам. Он положил тяжелую руку мне на плечо и сказал:

— Идите наружу, отдохните. Пройдет еще пару часов, прежде чем мы будем готовы выдвигаться. Я хочу, чтобы вы все были со мной, когда начнется последняя атака. Пока вы приносили мне удачу, и я не собираюсь отказываться от нее в самом конце.

Я был одновременно тронут и напуган. Тронут тем, что Махариус, похоже, полагался на нас. Напуган тем, что великий генерал полагал, будто ему потребуется вся возможная удача.

Люди скажут вам, что великие полководцы сами творят свою удачу, и в этом есть большая доля истины, но даже Махариус, видимо, считал, что ему необходимо сделать все возможное, чтобы хоть немного изменить обстоятельства в свою пользу. Иногда удача — то единственное, что отделяет победу от поражения. Странно видеть, чтобы столь уверенный в себе человек, как Махариус, нуждался в талисмане на счастье. Это было еще более странно, чем смотреть на Антона, Ивана и Заместителя и думать, что именно такими талисманами считал нас генерал.

Мы вышли наружу. Пыль немного улеглась. Насколько мог видеть глаз, повсюду стояла бронетехника. Небо к северу от нас озарялось странным свечением. Вдалеке вырисовывался улей Железоград, темная гора, изрытая пещерами света. На его верхушке поджидал зловещий Ангел с огненными крыльями. Я знал, что долго ему ждать не придется.

— Что ж, мы идем с Махариусом, — сказал Антон.

— Кажется, ты этому рад, — сказал Иван.

Он разглядывал улей с мрачным удовлетворением, затем достал флягу, отхлебнул из нее и протянул мне.

— Чертовски рад, как и ты, вот только не надо врать! — ответил Антон.

Он знал Ивана слишком хорошо, чтобы тот смог обмануть его.

Я выпил огненную жидкость. На вкус она не отличалась от охладителя Масляного. Я подавил нахлынувшие воспоминания, которые принес с собой алкоголь.

— Ладно, — сказал Иван, и взгляд с разрушенного, наполовину металлического лица переметнулся на меня. — А ты что думаешь?

— О чем?

— Обо всем этом. Думаешь, у нас есть шанс?

— Какая разница, что я думаю? Мы идем туда.

— Значит, не думаешь. — Его голос был ровным и спокойным, как у человека, обсуждающего возможность того, что завтра разразится пылевая буря.

— Я этого не говорил, — произнес я.

— Тебе и не надо.

— Вот скажите, — спросил Антон, — когда мы были в соборе, вы думали, что мы выберемся оттуда?

Я покачал головой. Иван тоже.

Антон ударил кулаком по груди:

— А мы еще здесь.

— Знаешь, — сказал Иван, — а ведь идиот прав.

— Конечно, прав, — кинул Антон. Его рот захлопнулся, словно капкан, едва он понял, что только что согласился с обидными словами Ивана.

Какую-то секунду Антон молчал, затем достал палочку лхо и прикурил ее. Он затянулся, хрипло закашлялся и сказал:

— Возможно, Махариус приносит нам удачу. А не мы приносим удачу ему.

— Он не принес удачи Гессу, — напомнил я.

— Я ведь сказал «нам», — произнес Антон. В его голосе чувствовалось отчаяние, как будто он судорожно искал то, во что можно было бы поверить.

— Иди почитай свою книжечку, Антон, — ласково сказал я. — Отвлекись немного.

Ублюдок именно так и поступил. Он уселся прямо на песок, достал из нагрудного кармана книгу, облизал палец и принялся листать ее, пока не нашел любимое место. Он сосредоточенно прищурился. Как бы странно это ни звучало, но один только его вид с этой тупой книжкой придал мне уверенности. Каким-то чудом Антон сохранил этот окровавленный предмет среди всего творившегося безумия.

Он водил пальцами вдоль строчек, щурясь с детской сосредоточенностью, его губы шевелились, произнося длинные знакомые слова. Я не знал наверняка, верю ли в Махариуса, но точно знал, что верю в него и Ивана. Они сделают все, что нужно сделать.

Из тента появился Заместитель. Он подошел к нам, мы отдали друг другу честь, но все промолчали. Наш командир просто сделал еще несколько шагов и замер спиной к нам, всматриваясь вдаль и словно не обращая внимания на то, что нам стало не по себе. Очевидно, его это нисколько не заботило. Он целиком замкнулся в себе, стал полностью независимым от роя людей, окружавших штаб. Но, даже несмотря на это, он все же решил выйти наружу и постоять рядом со своими товарищами.