В толпе скользили слуги, разнося подносы с напитками и изысканными закусками. С потолка, подобно драгоценным глазам крупных насекомых, на собравшихся гостей смотрели большие канделябры с улавливателями ядов и системами наблюдения.

Мне стало любопытно, сколько тысяч людей здесь находится. Стало любопытно, во сколько обошелся банкет и сколько бедняков в ульях других миров можно было накормить на эти деньги. Мысли пронеслись мимолетно, потому что в окружении невообразимого богатства ты вскоре начинал воспринимать его как данность.

Сам Махариус восседал на парящем троне. По обе стороны от него сидели две самые прекрасные женщины, которых мне приходилось видеть, обе знатные дамы из благородных Домов. Обе леди смотрели на него, словно тот был редким лакомством, которое каждая из них хотела умыкнуть из тарелки соперницы. Обе они без умолка восхищались Махариусом, не обращая внимания друг на друга. Лорд верховный командующий вел с обеими милую светскую беседу, и их соперничество, казалось, забавляло его. Обе леди жаждали выманить что-то у него, в то время как Махариус играл и ими, и их Домами.

Я стоял на помосте за спиной у Махариуса, следя за толпой. На моих глазах проходила одна из тех любимых аристократами пышных официальных церемоний, один из ритуалов, столь вычурных и сложных, что все их тонкости могли постичь лишь люди с безграничным количеством свободного времени.

Махариус, как обычно, выглядел совершенно спокойным и расслабленным, но я не без оснований полагал, что ему скучно. Все эти продолжительные действа устраивались только ради местных. Сам он предпочел бы сейчас командовать сражением в каком-то ином месте. Однако за неимением настоящих битв он развлекался ведением социального боя, признаки которого я замечал во всем.

Одна из леди склонилась к Махариусу и зашептала что-то ему на ухо. Ее рот был так близко, что Махариус, должно быть, ощутил на шее ее дыхание. Ее соперница прикоснулась к его руке, позволив пальцам остаться на ней на пару мгновений дольше, чем это требовалось, чтобы привлечь внимание генерала. Махариус повернулся к ней, и она посмотрела на него широкими доверчивыми глазами. Ее полные красные губы чувственно приоткрылись.

Но, прежде чем леди успела что-то сказать, раздался удар в гонг, означавший начало пира.

Банкетный зал вмещал тысячи людей и сотни столов, но из них важен был лишь один — тот, за которым сидел сам Махариус. Всю знать из завоеванного сектора рассадили согласно иерархии. За столом лорда верховного командующего сидели самые важные губернаторы и планетарные аристократы. Чем ближе они находились к Махариусу, тем более значимыми были. За ближними столами сидели менее важные дворяне, а тех, кто в общем масштабе пользовался относительно небольшим влиянием, усадили в самых дальних уголках зала.

Я стоял позади кресла Махариуса в лучшем парадном мундире. Я был здесь не ради яств, а для того, чтобы выглядеть внушительно и охранять своего командира. Само то, что мне разрешили находиться за его спиной с дробовиком в руках, должно быть, впечатлило некоторых из дворян, поскольку я заметил на себе их оценивающие взгляды. Как же мало они знали, подумал я, ведь Антон, Иван и я стерегли его посменно.

Однако, возможно, они все знали. У планетарной знати имелась собственная сеть разведки. Они могли даже знать, зачем мы здесь, но я сомневался, что им была известна вся правда: со времен Карска Махариус считал нас кем-то вроде личного талисмана и постоянно держал хотя бы одного рядом с собой.

Внимание уделяли не только мне. Я видел, как знать пристально изучает Дрейка из-под полуопущенных век. Вероятно, наименее осведомленные дворяне задавались вопросом, как им подобраться к нему поближе и выяснить, каким влиянием он обладает. Без сомнений, слухи о нем разлетались с каждым махом веера и шептались краешками ртов во всех уголках зала.

Я окинул взглядом людей, сидевших достаточно близко к Махариусу, чтобы говорить с ним. Среди них были Дрейк и Блайт, а также Раймонд Велизарий, фактор великого Дома навигаторов. Я задался вопросом, где сейчас находилась кузина Раймонда.

Здесь присутствовали сотни аристократов из покоренных Махариусом миров, наиболее значимые в политическом плане люди целого сектора. Все они возглавляли разные фракции, большинство которых противостояло друг другу, и проводили время, бросая острые взгляды в сторону тех, кого считали своими соперниками.

Я как будто наблюдал за хищниками у водопоя, вот только вместо травоядных здесь были одни только пожиратели плоти, только и думающие, как отхватить друг от друга кусок побольше. Из всех собравшихся я не видел только лица Махариуса, поскольку стоял за его креслом и мог догадываться о его выражении лишь по тону замечаний. Он говорил о возвращении имперского правления, о восстановлении старого порядка и новой эпохе веры и единения. Слушатели радостно кричали и аплодировали, одновременно думая, какие выгоды им это может принести.

Я вновь вспомнил сказанное Анной. Только очень немногие в Империуме находились вне сферы влияния его правителей. Может, лишь космические десантники Адептус Астартес, которые были сами себе законом. Великие бюрократические жернова Империума пришли в движение. Внимание этой необъятной сущности было направлено на этот уголок Вселенной. Сколько людей продолжали бы аплодировать Махариусу, если бы знали, что вскоре вся мощь Империума может обратиться против него? Сколько бы здесь было потенциальных убийц?

Я подумал о генералах Крестового похода, чье прибытие вскоре ожидалось. Сколько из них будут действительно верны Махариусу?

Мы шли по дворцу следом за Махариусом. С потолка на нас взирали огромные фрески со сценами из имперской истории. В массивном атриуме висел портрет одноглазого святого Терезия, прибитого орками к горящему Мировому древу Иггдрасиль. Проходя приемную, мы увидели титаническое изображение Императора на Золотом Троне, окруженного ореолом из света. На Повелителя Человечества взирали примархи-ангелы. Картину создал величайший художник из этого мира по имени Тирантик, гений, испытывавший страсть к вину и теологии. Сейчас он, будто паук, висел на проволочных креплениях под крышей, рисуя в одном из крошечных уголков картины миниатюрного херувимчика.

Впрочем, сейчас у нас хватало других забот. В комнате для совещаний собрались все военачальники Крестового похода, дабы отчитаться перед повелителем и получить награду за свои успехи.

Мы прошли через высокие бронзовые двери. В зал просачивались многоцветные лучи света, преломляясь сквозь витражные окна, на которых стеклянные ангелы в броне, видом напоминавшие космических десантников, крушили шеи оркам и еретикам. Двери бесшумно закрылись, едва мы вошли внутрь.

Командующие Крестового похода восседали за широким круглым столом, размерами не уступающим «Гибельному клинку», высеченным из остекленевших останков Мирового древа. На поверхности стола распростерлась аквила. Кресла были расположены вдоль крыльев, и только одно место, возле головы птицы, пустовало. Когда вошел Махариус, все сидевшие в креслах разом поднялись и отдали честь, за исключением инквизитора Дрейка, который не входил в состав военного командования. Махариус приветствовал их в ответ и занял свое место.

— Вольно, джентльмены. Садитесь, — произнес он. — Рад снова вас всех видеть.

Он говорил сжато, командным тоном, а лицо его оставалось окаменевшим.

Я встал за Махариусом и принялся рассматривать новоприбывших. Каждый из них был по-своему поразительным человеком.

Справа от Махариуса сидел Сеян, откинувшийся на спинку большого обитого кожей кресла и выглядящий так, словно собирался водрузить ноги на стол. Пару раз я замечал, как он уже поднимал было ногу, но в последнюю секунду вспоминал, где находится, и решительно опускал ее на пол. Похоже, всю вчерашнюю ночь он крепко выпивал и, судя по мешкам под глазами, толком не спал. Сеян оглядывал зал со странной смесью благодушия и угрозы, как будто хотел приказать всем заткнуться, но не мог, поскольку все они были равны ему по званию или даже старше.