— Мы все этого хотим, — согласился Варо.

— Что ж, нам и карты в руки, — сказал Лангель. — Последнее время события разворачиваются стремительно. Надо бы этим воспользоваться.

— Но нам необходим Лисле! — напомнил Бростек. — Именно благодаря ему нам удалось сладить с этими двумя…

— Я не могу помочь мальчугану, — подавленно произнес Кередин, опуская глаза под устремленными на него взглядами. — Тут нечего лечить… Сдается мне, он сам себя излечит.

Все посмотрели на невменяемого юношу, и как раз в этот момент губы Лисле зашевелились. Он что-то невнятно зашептал. Кередин метнулся к нему.

— Неужели он пытается нам что-то сказать? — с надеждой спросил Варо.

Кередин лишь пожал плечами.

— Я не разобрал ни слова… Знаете, надо сидеть подле него по очереди. Может, кому-то повезет…

— Послушайте, мы все кое-что упускаем из виду, — сказал Бэйр. — Я надолго выбыл из строя. — Он поднял свою забинтованную руку. — Чейз совсем плох, а эти трое даже передвигаться не могут, не то что сражаться. Как вы собираетесь противостоять людям-ножам, даже если их и настигнете?

— И все-таки попытать счастья стоит, — ответил Варо, помолчав с минуту. — Раненые могут оставаться здесь до полного выздоровления. Жители, должно быть, скоро возвратятся. Когда Лисле поправится, пошлете нам весточку.

— Если Лисле поправится, — уточнил Бростек.

— Он должен прийти в себя, — твердо сказал Варо, словно у него не было в этом ни малейшего сомнения. — А тем временем те из нас, кто пока цел, сделают все, от них зависящее. Как и прежде…

И тут раздался голос Лисле, неожиданно громкий, отчетливый и испуганный.

— Мага…

— Что, Лисле? — ласково спросил Кередин. Остальные сгрудились вокруг постели юноши.

— Маг… ра…

— Магара? — переспросил взволнованный Бростек.

— Мага-а-а-ара! — простонал Лисле. — Мага-а-а-ара!

Все переглянулись, а юноша смолк. Бростек упад на колени подле кровати и горячо зашептал ему на ухо:

— Что с ней? Она в опасности?

Ответа не было. Глаза Лисле ничего не выражали.

— Может, именно она его исцелит, — рискнул предположить Сокол. — Судя по тому, что вы мне про нее наговорили, девчонка знает толк в умственных расстройствах, а мое мнение таково, что у мальца именно это и надо лечить.

— Но не можем же мы сейчас возвратиться в Тревайн! — запротестовал Вильман. — Это так далеко от мест, где орудуют люди-ножи!

— Без Лисле мы все равно никого из них не отыщем, — сказал Лангель.

— Но что нам проку от него сейчас? — спросил Бэйр. — Позвольте мне отвезти мальчишку в Тревайн! Может, Магара и вправду ему поможет? Тогда мы вас нагоним. Кратер отсюда всего в двух-трех днях хорошей скачки. Стоит попытать счастья…

Варо открыл было рот, чтобы возразить, но, поразмыслив, усмотрел в словах старого солдата логику.

— Тебе понадобится помощник, — сказал он..

— Мы с Россом вполне справимся, — ответил Бэйр. — Что скажешь, парень?

Росс ничего не ответил — видно было, что он мучается, желая и продолжить борьбу, и сделать все возможное, чтобы брат поправился.

— Не слишком ли мы торопимся? — спросил Вильман. — Ведь они и сами могут вскоре прийти в себя!

— Тогда мы просто поворачиваем оглобли и догоняем вас, — решительно заявил Бэйр. — Мы почти ничего не теряем. Что скажешь, Кередин?

Бывший волшебник заговорил не сразу.

— Кто знает… Мне ничего подобного видеть не приходилось. Правда твоя: они могут очнуться и через час, но могут пробыть в столь прискорбном состоянии долгие месяцы. Ничего определенного сказать нельзя.

— Значит, стоит показать их Магаре, — подытожил Варо. — Ну что, Росс?

— Я еду, — просто сказал юноша.

— А как же Чейз? — спросил Лангель. — Везти парня будет всего труднее, а оставить здесь одного никак нельзя…

— Кому-то из нас придется остаться с ним, покуда не вернутся местные, — сказал Варо.

— А это значит, нас остается только шестеро, — уныло промолвил Сокол. — Негусто…

— Ничего не поделаешь, — ответил Варо тоном, не допускающим возражений.

Вскоре одна проблема сама собой разрешилась, но это никому не прибавило радости. Невзирая на все старания Кередина, ночью Чейз скончался. Наутро на склоне пылал новый погребальный костер, и все сказали другу последнее прости. Потом сообща они привязали к седлам бесчувственных Рогана, Слэтона и Лисле, и две группы разъехались в разные стороны.

Хьюитт играл до тех пор, покуда пальцы его не свело судорогой. Тогда он запел — вместо путных слов нес какую-то ахинею, но ему было плевать: он разминал пальцы. Потом музыкант заиграл снова, и волны нежных звуков поплыли над холодным серым морем тумана. Текли долгие часы. Стемнело. Он ничего не различал во тьме кроме ярких звезд, мерцающих в вышине и светом своим немного утешающих его в горестном одиночестве. Хьюитт играл всю ночь напролет. Он уже не понимал, где находится и почему играет, знал только, что должен, непременно должен играть. Когда же пальцы вновь отказались ему повиноваться, Хьюитт снова запел — и пел, покуда совершенно не охрип.

С рассветом все стихло — сон сморил музыканта помимо его воли. Он свернулся калачиком прямо на траве, возле загадочного сада, который не существовал более…

Пробудился Хьюитт около полудня, и волна отчаяния захлестнула его. Быстро осмотревшись, он чуть было не разрыдался. Магара так и не возвратилась. Хьюитт старался не думать об ее участи. Он машинально нащупал скрипку, покрытую капельками росы, бережно отер ее платком и настроил. Он собрался было тронуть струны смычком, но раздумал. Теперь уже бесполезно. Магара не услышит его музыки. Кулаки Хьюитта яростно сжались.

Он пошел к лошадям и, что-то ласково приговаривая, повел их на водопой. Потом сам умылся и напился, затем пустил коней на зеленый лужок попастись.

Похоже, ребятки, нам придется проторчать здесь еще какое-то время, — объяснил он лошадям. Так что лучше тут как следует обосноваться.

Используя подручные материалы, Хьюитт кое-как выстроил шалашик, в глубине души радуясь, что ночи стоят теплые, потом порылся в мешке с провизией и всухомятку перекусил.

Обследовав поляну, он отыскал несколько ягод и грушевое дерево, плоды которого оказались твердыми, словно деревянные. Он справедливо пришел к выводу, что этого явно недостаточно, чтобы прокормиться, охотиться же музыкант не умел вовсе. Он не знал даже, как разжечь костер. Хьюитт с трудом припомнил, что ближайшая деревня находится примерно в лиге от туманной долины, а потом в памяти его всплыла одинокая ферма, что располагалась еще ближе. Хьюитт пересчитал свои деньги и возблагодарил Буллена за щедрость. Денег у него с лихвой хватало на то, чтобы закупить еды на несколько дней, разумеется, если экономить. Однако предстояло еще и отыскать поблизости желающих продать ему провизию… Впрочем, торопиться было некуда.

Хьюитт подошел к тому самому месту, откуда в последний раз видел Магару. Глядя на ленивые серые волны тумана, он терялся в догадках: подействовало ли на нее последнее затмение столь же дурно, как и предыдущее, или на сей раз все обошлось?

Когда стемнело, Хьюитт наскоро перекусил и, достав из чересседельной сумы одеяло и теплую одежду, приготовился укладываться спать. Роясь в суме он увидел панно и обругал себя на чем свет стоит за то, что до сих пор не удосужился поискать на нем новых перемен. Но было уже слишком темно, и он поклялся себе, что прежде всего прочего сделает это поутру. Он дурно спал, непривычный к ночевкам на свежем воздухе, вздрагивая от каждого ночного шороха, и несказанно обрадовался, когда наконец рассвело.

Первым делом он позаботился о лошадях, попутно разминая затекшие члены, потом развернул панно. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — изменения есть, и немалые. Сердце его екнуло, когда он увидел, что черная точка на осеннем солнце, прежде еле приметная, увеличилась и теперь закрывает три четверти солнечного диска. Осенний пейзаж медленно погружался во тьму…