Магара уже готова была отправиться в город и начать действовать, когда снаружи послышались шаги. Она распахнула дверь прежде, чем гость успел постучать, и нос к носу столкнулась с Хьюиттом.

— Привет. Ты чудно играл вчера вечером, — сказала она в надежде, что музыкант не изводит себя более самоуничижением.

— Недурненько, — ответил он. В глазах его мелькнула тень былой заносчивости. — Слыхал, ты уезжаешь.

— Слухи разносятся быстрее ветра, — растерялась Магара.

— Не удивляйся, — язвительно произнес Хьюитт. — Музыканты — те еще сплетники, деревенским кумушкам не уступят.

Магара улыбнулась, радуясь, что он вновь обретает былую жизнерадостность.

— Я хочу ехать с тобой, — вдруг выпалил Хьюитт.

Магара раскрыла от изумления рот.

— А… с чего это вдруг? — спросила она, обретя дар речи.

— Пора мне сниматься с якоря, — серьезно ответил он. — Ты… ты меня понимаешь.

«Хуже, чем тебе кажется», — подумала она, не понимая еще, в чем тут причина, и поинтересовалась:

— Но разве ты даже не хочешь узнать, куда я направляюсь?

— А мне все едино. Послушай, не волнуйся ты так! Я не буду тебе обузой. Как только я тебе надоем, только мигни — и я исчезну. Просто поначалу мне бы не хотелось путешествовать в одиночестве, только и всего.

В голосе его отчетливо звучала мольба.

Магаре и самой улыбалась мысль о товарище, но, невзирая на заверения молодого человека, она все же понимала, что недостаточно хорошо его знает.

— Входи и присаживайся, — велела она Хьюитту. Он покорно подчинился. — Прости за прямоту, — твердо проговорила девушка, — но уж не угораздило ли тебя ненароком в меня влюбиться?

Нечто подобное уже случалось, особенно с теми, кому она помогала. Увлечения такого рода обычно не длились подолгу, но поначалу бывали весьма сильны, на что Магара отчаянно досадовала.

— Нет-нет! Ничего подобного! — воскликнул Хьюитт. — У меня ничего такого нет на уме… Честно!

Магару же вопреки здравому смыслу обуревали противоречивые чувства. Она не могла понять, радуется или сожалеет, услышав столь определенный ответ…

— Мне необходимо убраться из Тревайна, — продолжал музыкант. — Но я так долго прожил здесь…

— Тебя пугает большой мир?

Он молча кивнул.

— Я прекрасно тебя понимаю, — сказала Магара. Хьюитт поднял на нее глаза, полные удивления, но девушка решительно продолжала: — Когда ты будешь готов?

— Я уже готов, — ответил Хьюитт. — Вот только возьму скрипку. А на чем ты собираешься пуститься в путь?

— Вот это проблема номер один, — сказала девушка. — Надо у кого-то одолжить коня или денег, чтобы нанять лошадь в общественных конюшнях.

— Легче легкого, — передернул плечами Хьюитт. — Мой брат живет возле самого кратера. Он, видишь ли, торговец, у него полным-полно лошадей.

В устах Хьюитта слово «торговец» прозвучало как отборное ругательство.

— Кажется, ты не одобряешь его занятий? — прищурилась Магара.

— Точно так. Он в упор ничего не видит, кроме денег.

— И все же думаешь, что он нам поможет?

— Непременно. — Музыкант ухмыльнулся. — У него есть одна слабость — это я. Ведь я ему как-никак родной брат.

— Ах, как это чудесно! — воскликнула Магара. — Спасибо тебе! Вот завтра утром и двинемся.

«Надеюсь, Ньюберри меня простит», — подумала девушка.

— Хорошо. Утром увидимся.

Хьюитт встал и пошел к дверям, но на пороге замешкался и обернулся:

— Кстати, а куда мы, собственно, направляемся?

Проблема со средством передвижения счастливо разрешилась, и Магара, вздохнув с облегчением, занялась иными, не менее важными делами. Все утро она рылась в вещах, раздумывая, что взять с собой в дорогу. Предпочитая путешествовать налегке, Магара отобрала лишь несколько дорожных платьев. Панно девушка, разумеется, тоже брала с собой. Компания Хьюитта существенно облегчала ей задачу — хороший музыкант всегда мог заработать на стол и кров, а посему отпадала надобность ей тащить с собой кучу баночек и скляночек со съестным. И вообще идея путешествовать с Хьюиттом улыбалась Магаре чем дальше, тем больше. Как бишь сказал Слэтон об отпрысках аристократов? «Им лихо удается заставлять людей ишачить на себя…» Может быть, и она еще не вполне утратила этот навык?

Около полудня, в самый разгар хлопот Магара вдруг почувствовала себя как-то странно. Сперва она подумала, что ее разморило от жары и усталости. Девушке даже пришлось сесть на пол — она боялась, что вот-вот лишится чувств. Тут ей стало совсем дурно. Нет, сознания она не теряла и прекрасно понимала, что находится у себя в домике, но перед глазами у нее проплывали видения, а в ушах звучали странные звуки…

Сперва это был отчаянный вопль. Магара похолодела от ужаса. В этот момент лица ее коснулось Дыхание ветра. Она ощущала едкий запах дыма и слышала нарастающий стук подков. Языки пламени, общая паника, какие-то люди… Кровь и ужас. Женские и детские крики. Солдаты в зеленых головных повязках. Страшные и кровавые сцены… Даже закрывая глаза руками, Магара продолжала видеть их во всех подробностях…

«Держитесь в стороне!»

Голос был знакомый.

«Ну что, забавляетесь?»

Этого голоса Магаре прежде слышать не приходилось.

Но вот видения битвы померкли, и Магару обуял леденящий ужас. Прямо посреди ее уютной комнатки явилась мерцающая фигура в синих одеждах, окруженная ярким зеленым сиянием. Человек озирался надменно и не спеша. Но вот глаза его устремились прямо на Магару, и на узких губах заиграла ужасная усмешка. Нескрываемая угроза заставила девушку затрепетать. Но тут ее ослепила синяя вспышка — и видение исчезло. Магара прекрасно знала, что находится в безопасности, в своем собственном доме, однако ее колотила дрожь, а руки и ноги ей не повиновались.

«Лисле, для чего ты мне все это показываешь?» Непостижимым образом Магара поняла, что смотрит на битву глазами мальчика, но вот как это происходит и почему, даже предположить не могла. Парализующий страх мало-помалу уходил, но Магару еще долго трясло. Если Лисле действительно встретился взглядом с этим страшным существом в синих одеждах, ему наверняка было много хуже. И сердце ее заныло от страха за Варо и Бростека…

Вечером зашел Хьюитт. Он сообщил, что все уладил с братом, что лошади уже готовы, и назначил ей встречу на рассвете. Магаре удалось скрыть замешательство и нервную дрожь, потому Хьюитт вскоре отправился восвояси — прощаться с товарищами. Когда стемнело, девушка вдруг услышала чудную мелодию. Она поклясться могла, что прежде никогда ее не слышала. Музыка была величественна и печальна, но рассеяла тревогу, терзавшую сердце Магары. Бившая ее дрожь постепенно унялась.

Она в последний раз перед отъездом приготовила еду, потом вышла поискать Талисмана. Журавля поблизости не оказалось, но освещенная солнцем гладь озера напомнила девушке о чудном кристалле, и она воротилась в дом, чтобы полюбоваться на него. Даже в полутьме, в неверном свете масляной лампы, было видно — что-то не так. Магара даже не заметила, как и когда треснуло ведро, куда положила она свое сокровище, но вся вода понемногу вытекла. Как и предупреждали ее ныряльщики, прекрасный кристалл рассыпался в прах — на донышке ведра была лишь горстка песка.

Опечаленная и немного рассерженная, Магара уже готова была выбросить никчемный мусор, но вдруг заметила, как в песке что-то блеснуло. Она вытащила блестящую штучку, обтерла ее фартуком — и обомлела. На ладошке у нее лежала фигурка в форме четырех тонких колец из серебристого металла. Это была миниатюрная, но точнейшая копия того знака, который Магара видела на скале в глубинах озера! Каким же образом оказалась эта штуковина внутри кристалла? «Так, стало быть, я не ошиблась, посчитав это важным!» — мысленно поздравила себя Магара. Ей казалось, что кратер на прощание одарил ее ценным подарком, волшебным талисманом, который будет хранить ее в долгих странствиях. Она чувствовала, что тут все не просто так, что она непременно должна была его отыскать, и теперь ощущала беспричинное счастье.