Отталкивая друг друга, корреспонденты засверкали вспышками. Олимпия Станислопулос походила на хорошенького белокурого слоненка. Ее фотографии попадут на первые полосы изданий всего мира.

– А где Ленни? – прокричал один газетчик.

Олимпия нахмурилась.

– Ленни? – переспросила она, якобы недоумевая, о ком идет речь. – Какой такой Ленни?

Элегантная молодая девушка с камерой на изготовку и практически уже написанной заметкой в голове догадалась, в чем дело, и задала вопрос:

– Правда ли, что вы разошлись?

Олимпия запахнула соболя вокруг своей крупной фигуры и двинулась к входу в клуб.

– Ленни Голден, – объявила она торжественно, – плохой муж, то есть был плохим мужем – и никудышным любовником. Так и напишите.

Она исчезла в дверях, сопровождаемая любящей свитой.

В казино отеля «Сантанджело» жизнь била ключом. Лаки уложила вещи и собралась уезжать. Она решила доехать до Нью-Йорка на машине, переночевать в гостинице «Пьер» и рано утром вылететь в Лос-Анджелес.

Перед отъездом она прошлась по казино. Ее всегда радовало, что именно она создала это царство страстей.

В отеле пел сам Витос Феличидаде, и толпа гостей как раз вываливалась из Бриллиантового зала после его первого представления. Все женщины трепетали, сжимая в руках программки с его фотографией, и восхищались его красотой и сексуальностью.

Знали бы они! Лаки провела одну ночь в его обществе. Он завелся на две минуты и все. Ей стало его жалко. Они так и не завершили акт, просто проболтали всю ночь напролет.

Она поманила одного из менеджеров и указала на крупье, чересчур любезно беседовавшего с пухлой брюнеткой. За другим столом крупье объявил победителя, и все взорвались аплодисментами. Две проститутки, обсуждая скорого на руку сутенера, продефилировали мимо нее в своих низко вырезанных облегающих платьях.

Темные глаза Лаки быстро обежали весь зал. Все шло нормально. Она удовлетворенно вздохнула.

– Пгъивет, пгъивет, пгъивет. Пупс собственноручной персоной. Ну и ну!

Олимпия уставилась на тощую фигуру, возникшую перед ней в шумном клубе. Последнее время ей стало труднее фокусировать взгляд.

Привет, – сказала она уклончиво.

Да это я, балда. Флэш.

Я так люблю ваши песни, – протянул трансвестит, подавшись вперед.

И я, – подхватил парикмахер, не желая отставать.

Проваливайте, – добродушно бросил им Флэш.

Он присел рядом с Олимпией, которая наконец осознала, кто он такой.

Выглядишь ты нормально, – объявил Флэш, внимательно изучив ее лицо. – Маленько поправилась, а в остальном все в порядке, да?

Я прекрасно себя чувствую.

Он запустил руку под собольи меха и ухватил ее за бок.

Я всегда любил толстеньких кошечек. Они меня заводят, понимаешь?

Я не толстая. Всего-то несколько фунтов лишнего веса.

Несколько и еще немного.

Где вы берете ваши шарфы? Я в восторге от ваших шарфов, – проворковал трансвестит, поглаживая полоску из грязного белого шелка, что свисала с шеи Флэша.

Флэш поморщился.

– Отвали, слышишь? Что за чучела с тобой ездят, Пупс?

Она наконец-то сфокусировала на нем свой взгляд.

Флэш. Рок-звезда. Любовник. Сука.

Ты отвернулся от меня, когда я так в тебе нуждалась – завелась она, злобно глядя в его изрытое оспинами лицо. – Насколько я знаю, теперь и для тебя настали нелегкие дни. Какая жалость, – добавила она саркастически.

Я же объяснял тебе, – сказал он тихо. – Я просто не мог видеть твои чертовы ожоги. Но теперь ты хорошо выглядишь, Пупс. Как новая.

Чего ты хочешь? – величественно спросила она.

Чего бы он ни хотел – дай ему, – выкрикнул парикмахер.

Оу, да, – вздохнул трансвестит. – Ка-кой мужчина!

Ничего, просто поговорить, – пояснил Флэш.

Ты в жизни ничего просто не делал, – заметила Олимпия.

Хочешь покайфовать? – прошептал он прямо ей в ухо.

От него несло чесноком и табаком. Его одежда пропахла дымом. Открывая рот, он обнажал вечно гнилые зубы.

Олимпия вспомнила прежние дни. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Почему бы еще разок не оторваться в компании угасшей рок-звезды?

Всю жизнь Бриджит ждала, что с ней приключится что-нибудь необыкновенное. Она выросла в мире равнодушных взрослых, которые осыпали ее материальными благами, но ничем больше. В детстве она могла криками привлечь всеобщее внимание, и девочка тщательно выбирала моменты для истерик. Мама приходила в ярость... такая красивая мама, всегда в мехах и драгоценностях, с ангельским лицом в обрамлении белокурых волос. Но маму постоянно отвлекал ее очередной знакомый дядя. Ее всегда отвлекали от дочки.

Бриджит обожала испортить матери день. Стоило ей начать вопить и орать, как Олимпия вспыхивала от ярости, но по крайней мере тогда она вспоминала, что у нее есть ребенок.

Правда, вот уже несколько лет Бриджит стало все равно, помнит о ней Олимпия или нет. И когда ее мать попала в авиакатастрофу, девочка в глубине души обрадовалась. Если Олимпия умрет, не надо будет больше бороться за ее внимание.

Однако Олимпия не умерла. Только растолстела. А Бриджит выросла. И узнала, что в жизни есть занятия поинтереснее, чем постоянные попытки напомнить о себе.

Теперь в ее жизни появился Тим Вэлз. И Бриджит поняла, что наконец-то наступил тот чудесный миг, которого она всегда ждала. Забудь школу, уроки и все такое. Ее будущее – Тим Вэлз. Тим Вэлз хотел навечно быть рядом с ней. Он рассказал ей свой план, и она внимательно слушала, а Роберто водил рукой по пустой коробке из-под мороженого и все ближе и ближе подвигался к телевизору, пока почти не уперся в него носом.

Тим постоянно подчеркивал, что ей только четырнадцать.

Будь тебе восемнадцать – все было бы просто, – пояснил он терпеливо. – Мы сбежали бы в Неваду или еще куда-нибудь, поженились, и никто ничего не мог бы поделать. Но, поскольку ты несовершеннолетняя, нам придется скрываться. А для этого понадобится много денег. Чтобы все прошло успешно, нужна очень крупная сумма. Колоссальная.

Я очень богата, – мимоходом бросила Бриджит. – Мой дедушка только недавно оставил мне целое состояние.

Конечно. Но оно для тебя недоступно, пока тебе не стукнет восемнадцать или двадцать один, не так ли?

Да, но все равно оно мое.

– Я это знаю, и ты это знаешь, но попробуй убеди их. – Он помолчал, потом ласково продолжил: – Я хочу всегда быть с тобой, моя маленькая девочка. Ты совсем не похожа на других, и я не хочу потерять тебя. Понимаешь?

Она кивнула, убаюканная его словами. Все ее мечты сбывались.

Тим расхаживал по комнате, размахивая руками, и говорил, говорил, окутывая и завлекая ее.

Любит тебя твоя мать или нет, но она все равно попробует нас разлучить, – убеждал он. – И Ленни Голден тоже. И Лаки. Они все скажут, что ты слишком молода. И тогда все. Они запрячут тебя куда-нибудь, и мы никогда не увидим друг друга.

Я убегу, – твердо заявила Бриджит.

Ну нет, я не хочу ставить тебя в такое положение, – быстро проговорил он. – Нам надо нанести удар первыми.

У нее не оставалось никаких возражений.

Да, да, – повторяла она, сияя глазами.

Вот что мы должны сделать, – объявил он, понизив голос и подойдя к ней близко-близко. – Нам надо заставить их отдать твои деньги. Ведь деньги именно твои, все до последнего цента.

Она кивнула.

Но они не захотят отдавать их, – продолжал Тим. – Поэтому мы их обманем.

Как?

Сыграем в игру.

В какую игру?

Назовем ее «похищение и выкуп».

Она вздрогнула.

Это очень опасно?

Он засмеялся.

– Неужели я предложу тебе что-нибудь опасное? Ты должна доверять мне.

– А как с ним?

Они оба повернулись и посмотрели на Роберто.

– Он – наша гарантия, – сказал Тим. – Гарантия того, что они заплатят быстро. Скажем, завтра.