Я выставила ногу вперед и повторила движения Брата Тисла. Искры выпрыгнули из моей руки, и упала на землю с фиаско. Я выругалась, и попробовала еще раз. На этот раз тонкая нить огня выскочила и скрючилась на земле прежде чем исчезнуть.

— Только вчера ты с легкость создавала огненные стрелы, — сказал он с намеком на разочарование.

— Я знаю. Просто… некоторые дни лучше, чем у других. — Я не знала, почему мои силы настолько непоследовательны. Иногда мое внимание было острым, а разум ясным, и мой дар подчинялся каждой команде. В другие дни я чувствовала себя рассеянной, и мне казалось, что неважно, насколько сильно я работаю. Казалось, что-то тянет меня вниз, словно мокрую тряпку, обмотали вокруг моего сердца.

— Я чувствую, что у тебя столько мощи, Руби, — сказал он с надеждой и отчаянием. — Что тебя останавливает?

Образ моей матери пришел ко мне. Я часто вспоминала о ней, вспоминала ее спокойный и практичный способ взглянуть на мир, то, как она медленно, вздыхала, когда сердилась и быстро прощала. Я могла представить ее ловкие руки, которые настолько умело, смешивали новые настойки и мази. Иногда ее лица мелькало в моем сознании, и я обнаруживала, что искры во мне умирают.

— Пологая… это из-за того как я была воспитана. Моя мама ненавидела насилие любого рода. Она бы не хотела, чтобы я замышляла убийство кого-то своим даром.

— Вот почему ты борешься? Потому что твоя мать не одобрила бы это?

— Дело не только в этом.

У меня всегда было такое чувство, будто что-то струиться под моей кожей. Словно глубоко внутри стояла кастрюля с кипящей водой или вулкан, ожидающий своего взрыва. И всю жизнь я боролась с этими ощущениями. А Брат Тисл хотел, чтобы я освободила его.

— Меня учили скрывать мой дар, — объяснила я. — Никогда не использовать его. Когда я выходила из себя, было сложнее контролировать его. Моя мама называла это подарком, но… Я пожала плечами, глядя на землю. — Я знаю, что она тоже считала это угрозой. И так оно и было. Однажды я была так зла, что почти сожгла нашу хижину. Я немного застенчиво взглянула на монаха. — Огнекровные как я не должны жить в зданиях из дерева и соломы.

Раздался низкий смешок позади нас. Я обернулась. В какой-то момент Аркус приблизился к нам, тихий, как тень.

— Итак, если твой огонь зависит от того на сколько сильно ты зла, — сказал Аркус, шагая вперед, — возможно я смогу разозлить тебя.

— Что? — Спросила я, мой пульс подскочил с неуверенностью, как это случалось каждый раз, когда я видела его с того дня, когда мы в последний раз разговаривали под фруктовыми деревьями. — И как ты это сделаешь?

— Что ж, я помню, тебе не нравится, когда тебя бросают в реки или пруды. Мы могли бы начать с этого.

Я скрестила руки. — Это также ослабляет мою силу.

Он выглядел задумчивым. — Тогда, возможно, более мягкая версия того же. Он высоко поднял руку и помахал ею по кругу. Вода в воздухе превратилась в крошечные замороженные капельки, которые падали на меня, как это было, когда он пришел в мою камеру. Они таяли, соприкоснувшись с моим лицом, слегка дымясь.

Я стиснула зубы.

Затем он послал холод мне в лицо, замораживая мои ресницы. Мое сердцебиение ускорилось, а дыхание участилось. Я потерла кристаллы, плавя их на своих ресницах и впилась взглядом.

— Достаточно, — прорычала я, тепло слишком быстро поднималось.

Он щелкнул рукой у моих ног, и я внезапно оказался на гладкой поверхности льда. У моих ботинок с мягкой подошвой не было хватки. Я поскользнулась и опустилась на одно колено.

— Я сказала достаточно! — заорала я, посылая горячий воздух на лед, расплавляя его. — В следующий раз это будешь ты!

— Ты не сможешь также легко сжечь меня, — ответил Аркус, мрачно оценивая происходящее.

— Хотелось бы попробовать, — сказала я сквозь стиснутые зубы, тепло отскакивало от меня волнами.

Он кивнул. — Тогда сожги меня, мой бушующий ад.

Я начала с простого вихря горячего воздуха, чтобы немного подпалить его мантию. Он едва поднял палец, и горячий воздух вернулся ко мне, в сопровождении холодного ветра.

Я выставила руки вперед, концентрируя тепло вокруг моего сердца. Пламя вырвалось из моей ладони и быстро проглотило холод.

Я подняла оби руки на него и вызвала огненную стену, которая была больше, чем я когда-либо создавала. Стена льда пошла к нему навстречу. Я послала еще один вихрь тепла ко льду, пытаясь растопить его. Но нечего не вышло, Аркус послал на меня поток холодного воздуха, заставив меня споткнуться.

Я поняла, что Брат Тисл сдерживал себя, позволяя мне достичь успехов, всякий раз, когда у нас был спарринги. Аркус же не давал мне никакой поблажки.

Я успокоилась, изменила свое положение и бросила несколько огненных стрел в него с разных углов. С головокружительной скоростью он увернулся от всех них. Они с шумов врезались в прохладную землю и исчезли.

Мы кружили друг с другом.

— Ты обучаешься уже несколько недель, и это лучшее, что ты можешь сделать? — насмехался он.

Я глубоко вздохнула, его издевательство больно ударили по мне. Это было именно то, чего я боялась, то что я не была готова. С болью пришла волна гнева. Моя кровь нагрелась, и на этот раз я не пытался это остановить.

Брат Тисл, который молча смотрел, вышел вперед. — Это хорошая идея?

— Она не причинит мне вреда, — сказал Аркус. — Она не способна причинить боль ни кому-либо. Включая короля.

— Осторожнее, — предупредила я, понизив голос.

Он послал спираль холода мне в шею. Я отмахнулась.

В отголоске моего предыдущего хода огненными стрелами, он послал на меня осколки льда. Я парировала, отбив их ногами и растопив, прежде, чем они смогли соединиться.

— Лучше, — сказал он. — Перестаньте сдерживаться.

Мы обменивались ударами, которые увеличивались в темпе и интенсивности. Когда он парировал все мои атаки, я взбесилась. Я послала вихрь огня, который мог бы сжечь многих врагов, но Аркус с лёгкостью увернулся.

— Сосредоточься! — закричал он. — Отпусти себя, Огнекровная!

Но я не могла. Маленькая часть меня все еще была заперта, испугавшись того, что я могу сделать.

— Она не может этого сделать, — сказал Аркус Брату Тислу, который завис, напряженный, как тетива, на краю тренировочного поля. — Она упадет к ногам короля и попросит о пощаде.

— Я не буду! — крикнула я, посылая на него стену сильно огня, которую он отклонял ответной стеной льда.

— Так боишься своих сил, — сказал он презрительным голосом, льющим холодом. — Слишком боишься причинить кому-то боль. Бедное, слабое существо.

Ярость разбудила у меня в груди, спящего тигра, которого били слишком много раз. После нападения на мою деревню я испытывала столько чувств — обида, страх, гнев, горя. Теперь я светилась белым жаром. Я взмахнула рукой вперед и назад, выпуская хвост дракона. Толстый столб огня с острым концом выстрелила ему в грудь.

Аркус поднял руку и создал щит изо льда. Мне показалась, что я видела, как он слегка отступил назад, но пламя зашипело, превратившись в безобидное облако пара.

Он покачал головой, и внезапно я увидела, что он дрожит от ярости. Он повернулся к Брату Тислу. — Она никогда не будет готова. Наш план уже потерпел неудачу.

— У нас еще есть время, — ответил монах.

Аркус сжал воздух рукой и повернулся, чтобы уйти. — Недостаточно.

Мои ногти впились в ладони. Как бы я ни старалась, он всегда будет лучше. У него была вся власть, и у меня же не было ничего.

Он был Ледокровным.

И, как все Ледокровные на этой земле, он владел мной. В ярости, все мои успехи, достижения, то что я видела союзника в Аркусе — все, исчезло. Боль зажгла мое сердце и извергла ненависть, как огонь изрыгает дым.

Я взмахнула рукой, нацелившись на его мантию. Но вместо этого пламя вспыхнуло на его капюшоне.

Аркус вскрикнул и упал на колени.

На какой-то момент я перестала дышать, ошеломленная, когда Брат Тисл бросился вперед. Я не могла поверить, что ударила его. Даже в безрассудной ярости, я не стремилась больше чем поджечь край его мантии, который он бы мгновенно потушил. Так легко он парировал каждую атаку. Он казался неуязвимым.