Голос из моих видений прошептал мне на ухо. — Чтобы наполнится светом, тебе нужно только сделать выбор. Выбери простить себя. Выбери любить.

Ее слова дали мне силы, чтобы бороться с тенями. Я заставила себя сосредоточиться на вещах, света: любовь, надежда и исцелении, новые начинания и прощение. Жизнь, в которой я хотела жить, а не боль и вина моего прошлого. Я представила маму, улыбающеюся и возвышенную, бабушку рядом с ней, как они зовут, и притягиваю меня к себе в объятья. Любовь была очищающей силой, как огонь. Я обняла его.

Ослепительный золотой свет наполнил меня. Раздался крик, нечеловечный крик агонии, а затем тьма, которая была внутри меня, освободилась, как веревка, которая была разрезана, просыпая листья лететь по ветру. Я бы упала, но Аркус подхватил меня, притягивая к груди.

Минакс завис над нами. Он попытался просочиться в мне, но я наполнилась каждой любящей мыслью, сохраняя свет устойчивым и ярким.

Тень зверь мерцала, становясь то прозрачной то непрозрачной, явно изо всех сил пытаясь сохранить свою твердую форму. Он вздрогнул и отступил, словно хотел вернуться ко мне, но зная, что это невозможно.

Движение привлекло мое внимание. Расмус прорвался сквозь лед и полз по полу к нам. Он дрожал, его лицо было болезненно бледным, глаза голубые и наполненные болью. — Вернись ко мне, Минакс, — хрипло сказал он.

Он выглядел таким слабым, что я не испытывала страха перед когда-то могущественным королем. — Ты не можешь позволить ему слиться с тобой, — сказала я. — Я почувствовала его полную силу. Если ты впустишь его, он полностью уничтожит тебя. Ты не сможешь выжить.

Он покачал головой. — Я все равно умираю. Он поднял руки. — Приходи, Минакс, мой единственный друг. Вернись ко мне.

Тень зверь лишь на мгновение замешкала, прежде чем двинуться к Расмусу. Аркус прыгнул к нему. — Рас, нет!

Когда Аркус потянулся к своему брату, тьма уже заполнила Расмуса, снова делая его глаза черными, он вздохнул с облегчением, его губы искривились в дрожащей улыбке. — Ничто не имеет значения, кроме силы, — прошептал он.

Затем его брови поднялись, и он откинул голову в агонии. Вены выделялись на его светлой коже, меняя цвет с синего на черный. Тьма распространялась по его венам, крошечные притоки и потоки, соединяющие и опухающие. Расмус закричал и начал царапать себя, глядя в потолок, словно искал надежду на спасение. Он яростно бился в судорогах, а затем упал на пол, когда Минакс вернулся в воздух, снова паря над нами. Он выглядел более сильным, не таким прозрачным как прежде и более твердым. Он двинулся к Аркусу, и я бросилась перед ним, закрывая его руками.

— Сейдж, защити нас, — сказала я себе под нос.

Минакс задрожал, как будто смеялся. — Мне не нужен этот, король, который боролся с моим влиянием, когда занял трон. Я накормился другим королем. Это поддержит меня, пока я не смогу найти своего следующего хозяина. Хотя мой истинный сосуд ты, Дочь Тьмы. Когда отчаяние наполнит тебя, когда все, кого ты любишь, уйдут, мы снова станем едины. Не забывай меня.

Что-то обожгло кожу возле моего левого уха, а затем я больше не чувствовала присутствие Минакса.

Мир вращался и исправлял себя. Я болезненно втянула воздух, стоя на четвереньках на каменном полу. Я попыталась говорить, но мое горло пересохло и резало.

Я открыла глаза и обнаружила, что смотрю на два ледяных глаза, множество оттенков от теплого летнего озера до холодного зимнего утра.

— Это ты, Руби? — Аркус тихо сказал мое имя, лаская дыханием.

— Да, Минакс ушел, — сказала я. — На данный момент.

— Спасибо, Темпус, ты в порядке! Он обнял меня. Я уткнулась головой в пространство между его шеей и плечом. Через несколько минут его голова повернулась в сторону его брата. Его дыхание коснулось моей шеи. — Он был моим братом.

— Я знаю. Мне так жаль.

В течение нескольких месяцев я мечтала убить Расмуса. Но Аркус хотел, чтобы я исцелила его, а я не смогла. Я обняла Аркуса так крепко, как только могла, пока он дрожал, его холодные слезы стекали мне на ключицу. В течение долгих минут я просто гладила его по волосам. Я была поражен способностью Аркуса к любви, даже после такого предательства. Когда он успокоился, я прижала губы к его щеке.

Солнце уже зашла за гору. Слабый свет проникал в тронный зал, заставляя плясать пыль. Тени возвышались, но теперь они были просто тенями. В комнате было пусто. Злое присутствие из трона исчезло.

— Есть вещи, с которыми нужно разобраться, — сказал Аркус, глубоко вздохнув. — Мое войско выиграло битву, но есть те, кто будет смотреть… неблагоприятно на то, что здесь произошло. Они могут обвинить меня в убийстве моего брата, чтобы забрать власть.

Я не упомянула, что на арене был момент, когда я подумала точно так же, что Аркус пришел, чтобы забрать власть себе.

— Но ты его не убивал.

— Они не обязательно будут этому верить, — сказал он. — Мне нужно убедить тех, кто предан моему брату, что теперь они должны быть преданны мне. Это будет непростая задача.

— Хотела бы я помочь, но, как ты сказал раньше, меня не особо любят в этих местах.

Он криво усмехнулся и коснулся моей щеки. — Не все.

Что-то мучительно радостное, и светлое вспыхнуло во мне. Я закрыла глаза от переполнения чувств, и подтолкнул свою щеку к его ладони, прижимая его руку к себе.

Горящий факел появился в поле зрения. Марелла стояла в дверях.

— Где Рас? — спросила она, но по ее страдальческому выражению лица, было ясно что она знает ответ.

Аркус указал на безжизненное тело брата. Марелла прижала руку к сердцу, когда уставилась на него. Ее глаза заслезились и закрылись.

Неважно, что Расмус угрожал ей, я помнила, что она знала его всю свою жизнь.

— Я сожалею, — тихо сказала я ей.

— Ты уничтожила трон, как и должна была сделать, — сказала Марелла, ее голос напрягся. Она сделала несколько содрогающихся вздохов, делая очевидные усилия, чтобы упокоить себя. Затем она разочарованно махнула в сторону двери. — Прекрати прятаться, отец. Ты же не хочешь, чтобы новый король считал тебя трусом.

Лорд Устатиус вошел в комнату, поклонившись Аркусу, он выглядел слегка потерянным.

Марелла, держа в руке факел, подошла к стене, освещая место, где трон стоял неисчислимое количество лет. Сейчас там не было нечего кроме почерневшего контура, где она стояла. Комната казалась кавернозной без его громоздкого присутствия. Я старалась не смотреть на тело Расмуса, вместо этого сосредоточившись на Марелле.

— Марелла, Расмус сказал, что ты заплатила капитану, чтобы он отвез меня в тюрьму Блэккрик. Это правда?

Она колебалась, прежде чем раскрыть руки открытым жестом. — Прости меня, Руби. Это было все, что я могла сделать для тебя в то время. Я не могла остановить набеги, но, по крайней мере, я смогла убедить капитан Дрейка держать любого Огнекровного, которого он находил подальше от короля.

— Зачем ты это говоришь? — потребовал ее отец, его щеки были еще более впалыми, чем я помнила, а руки шатались из стороны в сторону. — Ты только, что призналась в государственной измене.

Марелла криво взглянула. — Я не думаю, что этот король будет возражать, что я пыталась спасти Руби от ненависти другого короля. Не так ли, король Арелий Арканус? Или мне называть тебя теперь Аркусом?

Аркус опустил свою руку мне на плечо в собственническом жесте. — Ты всегда звала меня Арканусом, и я не ожидаю, что ты будешь звать меня по-другому. И я не буду винить тебя за то, что ты пыталась защитить Огнекровных. Но, зачем ты это делала?

— У меня всегда был особый интерес к пророчествам Дру, а также к истории нашего народа и истории Огнекровных. В одном из текстов говорилось, что мощный Огнекровный уничтожит проклятый трон, хотя я могу заверить тебя, никто не верил, что этот трон проклят, кроме Брата Тисла. И меня. Я чувствовала это зло, еще с того времени, когда была ребенком.