Я помедлил немного и поведал смертному, что произошло на вечеринке.

Толстяк выслушал меня, задумчиво морща лоб. Как уж слишком наигранно морща, будто хотел показать, как он усиленно размышляет. А ещё капитан сам себе кивнул, словно только что ему в голову пришла какая-то мысль.

— Господин Громов, свидетели говорят, что вы часть вечера провели в обществе пострадавшей графини Беловой. Так ли это?

— Так. И что? Вы с какой целью интересуетесь? Или просто завидуете? — усмехнулся я, решив спровоцировать капитан.

А тот, пожри его Хель, даже бровью не повёл. Его круглое лицо осталось таким же картинно дружелюбным. Однако я всеми фибрами души чувствовал, что у него на уме какая-то гадость.

— Зачем же вы так, господин Громов? Я ведь просто пытаюсь разобраться в случившемся, — обиженно вздохнул капитан и следом добавил, скомкав носовой платок: — Знаете, у меня появилась мысль, что вы, вероятно, добивались внимания со стороны графини Беловой. Но я вас не виню. Вы небогатый дворянин. А она красавица, графиня. Я понимаю вас.

— Нет, вы не понимаете меня, — хмыкнул я, закинув ногу на ногу.

— А как обратить на себя внимание такой особы? — продолжил рассуждать смертный, воздев указательный палец. — Конечно же, спасти её.

— Откройте ещё одно окно. Кажется, у вас тепловой удар.

— Да неужели? — почти сочувствующе усмехнулся толстяк, подавшись ко мне. Его галстук коснулся стола, а запах кислого пота ударил мне в нос, едва не выбив слезу. — Есть у меня подозрение, что именно вы заменили шарик с веществом. А потом попросили графиню побыстрее кинуть его в камин, чтобы она не успела рассмотреть его. Разве не так? И вы повалили на пол её сиятельство графиню Белову за несколько мгновений до взрыва, словно знали, что произойдёт. Вот всё и сходится.

— Что сходится? У меня есть десятки свидетелей, которые могут подтвердить, что я не покидал зал. В вашей версии столько дыр, что их все и не сосчитать. К примеру, как я добился, что дворяне в зале выбрали именно меня на роль того, кто вместе с Беловой потушит огонь? А?

— Может, вы просто сознаетесь? Так будет лучше для всех. А ежели станете упираться, то получите максимальный срок. А так чистосердечное признание сильно поможет вам. Вы можете написать, что без памяти влюблены в графиню Белову. Думаю, графиня и её отец немного смилуются, — посоветовал мне капитан Козлов голосом доброго дядюшки и достал чистый лист бумаги. — Ну а если вы откажетесь, то мне придётся незамедлительно отправить вас в «обезьянник». А там сегодня очень плохой контингент. Недавно привезли опасных хулиганов из числа дворян.

— Нет, ну вы не можете всерьёз воспринимать тот бред, который несёте, — задумчиво проговорил я, вслух размышляя над ситуацией. — Мы оба знаем, что я не виноват. И мы оба понимает, что я не буду ничего писать. Однако у вас есть формальный повод сунуть меня в «обезьянник». А уже оттуда спустя несколько часов меня точно вытащит тот же ректор. И вы знаете это. Мой дедушка обязательно позвонит ему. Любой адвокат поймёт, что ваши обвинения — чушь собачья. Значит, ваша цель всё-таки отправить меня в «обезьянник». А там мою известную персону ждут дуболомы, нанятые кем-то из моих врагов, решившим не упускать такой шикарный шанс поквитаться со мной. Кто именно подкупил вас?

— Пфф, что за ерунду вы несёте? — презрительно фыркнул капитан, не успев скрыть промелькнувшее в глазах беспокойство.

— Ну и кто дал вам взятку? Граф Остров? Кто-то из семьи Долматовых?..

— … Прекратите порочить мою честь вашими грязными подозрениями! — нахмурился смертный, тревожно облизав толстые губы.

— … Граф Горский? Ага, вы вздрогнули. Значит, всё-таки он, — довольно улыбнулся я. — И какой же у графа тупой план? Вы должны запугать меня обвинениями и сунуть в «обезьянник», а там мне хорошенечко намнут бока? И вот тут каким-то образом Горский протянет мне руку помощи? Дескать, гляди, какой я великодушный, забыл все обиды и помог. Причём граф обязан успеть сделать это первым. Ведь есть и другие желающие «спасти» меня, чтобы сделать должником.

— Абсурд какой-то! — выдохнул капитан и ладонью торопливо стёр пот со лба.

— Тогда отпустите меня, и дело с концом, — жёстко усмехнулся я. — Вы ведь понимаете, что с вами будет, если я окажусь прав? Всего два-три часа — и я уже на свободе. Можете проверить мой телефон. Я написал кому надо, что меня везут в полицию. А что я сделаю, оказавшись на свободе? Думаете, прощу вас?

— Вы угрожаете должностному лицу! — возмущённо бросил толстяк и с кряхтением встал с кресла.

Он косолапо подошёл к двери, открыл оную и позвал полицейских. Те вошли и остались сторожить меня. А сам капитан Козлов покинул кабинет. Ясен хрен, что он пошёл звонить Горскому.

Интересно, что решит граф? Пойдёт до конца или даст заднюю?

Пустошь

Красная дымка застила небо, а по растрескавшейся бурой почве с жалкими островками ломкой травы брёл черноволосый измождённый парень в изорванном пыльном кителе кадета-первокурсника.

Где-то за холмами осталась его лошадь, сражённая кротокрысами. Парню же удалось сбежать. Ведь алчные до свежей плоти монстры сразу принялись рвать зубами ещё живую лошадь. Она оглашала Пустошь безумным ржанием, пока кадет, словно трусливый хорёк, мчался прочь, спасая свою жизнь.

Но куда он мчался?

Впереди показались руины небольшого города. Слабый ветерок свистел в пустых оконных проёмах, а пыль кружилась среди построек из выгоревшего кирпича.

Вскоре кадет достиг руин, пугливо втянул голову в плечи и двинулся по узкой улице. Его взгляд косился на обглоданные кости, лежащие на земле. На них виднелись следы зубов. А какие-то кости оказались расщеплены, намекая, что кто-то добрался до сладкого костного мозга.

Атмосфера здесь царила пугающая. Пахло шерстью и разложением. А среди руин мерещились тени.

Или не мерещились?

Позади кадета бесшумно возникла высокая волосатая фигура. На человеческом лице кровожадным огнём горели жёлтые звериные глаза, клыки выпирали изо рта, а на ногах красовались копыта. Страшные загнутые когти потянулись к затылку парня. Но тот вдруг почувствовал опасность и рванул к стене дома.

— Нет, нет! — истошно выпалил кадет, вызвав магический огонь. Он окутал его правую руку. — Не тронь меня! Я пришел не драться, а служить твоему господину, Сваргу Меняющему плоть. Призови его жрецов! Они заинтересуются мной, клянусь. За мной охотится сам Перун! Я готов на всё, чтобы получить силу!

Глаза смертного мстительно сверкнули, будто он уже знал против кого обрушит силу, полученную от бога Хаоса.

Отделение полиции. Стражград

Итак, меня всё-таки отправили в обезьянник, предварительно изъяв все мелкие вещи. А вот антимагические наручники оставили на моих запястьях.

За решёткой меня ждали пятеро крепких мужчин. По виду, мелкие дворяне, скорее всего, даже не обладающие магией.

Их физиономии украшали шрамы, а тела скрывали клетчатые простенькие костюмы похожего фасона. Руки же у них оказались свободные, не скованные антимагическими наручниками.

Мужики встретили меня мрачными взглядами, но сразу наезжать не стали. Продолжили обсуждать бордель с самыми умелыми шлюхами, громко и заливисто гогоча около дальней стены с забористыми похабными надписями, да ещё и с грамматическими ошибками. Хотя этот изолятор предназначался для дворян. А они вроде как должны быть людьми грамотными и культурными.

А вот напротив нашего «обезьянника» расположился примерно такой же изолятор, но уже с подобающим для этих мест контингентом. На лавке спал обоссавшийся алкаш с красной разбитой физиономией, а возле решетки размалеванные простолюдинки строили глазки дворянам. Меня они тоже вниманием не обделили.

Я с кривой усмешкой на губах уселся на длинную лавочку, подпёр подбородок кулаком и призадумался.

Граф решил пойти до конца, наплевав на последствия. Да и какие последствия? Он уверен, что за мной нет людей, готовых выступить против него, защищая меня. Ректор? Барон Орлов? Не смешите мои тапочки.