К сожалению, я не мог телепортироваться в воздух, чтобы оказаться выше волны. А другие крыши находились довольно далеко. Поэтому пришлось перенестись на землю.

Коротышка сразу же прыгнул следом за мной и без проблем приземлился, хотя лететь ему пришлось несколько метров.

Причём за ним с крыши попрыгали ожившие мертвецы, поднятые волной. И не только мертвецы, точнее мертвецы, но видоизменные. Трупы людей срослись друг с другом, превратившись в подобие трёхголовых собак.

С соседних крыш тоже сиганули такие же собаки и мертвецы. Они все ринулись на меня, как мухи на мёд. И я бы раскидал их, как торнадо плюшевых медведей. Однако собаки вдруг испустили слитный вой. Он раскалённым шилом воткнулся в барабанные перепонки, заставив меня заскрежетать зубами.

Вой воздействовал на мою способность управлять атрибутами, не давая сконцентрироваться на них. С меня слетел «золотой доспех», а все остальные атрибуты оказались недоступными.

Цербер обладал похожим воем, только более мощным. От него всё, включая магов, буквально сходили с ума.

— Тебе конец, презренный ублюдок, — процедил на греческом языке потомок Аида, шустро ухватил одной рукой оба серпа, а другую направил на меня.

Из неё вылетела магическая сеть. Но я, скрежеща зубами, рванул в сторону, избежав встречи с магией урода. А потом ушёл от удара мертвеца и совершил перекат, испачкавшись в грязи. Вскочил и оказался перед выродком Аида.

Моя сабля устремилась к его голове, покрытой «костяным доспехом». Но гад отразил её серпом. Он опять взял их в обе руки.

— Всегда хотел убить потомка Локи, — ухмыльнулся тот и атаковал меня со скоростью ветра.

Его серп понёсся к моему животу. Я извернулся и подставил согнутую ногу. Серп вошёл в бедро, насквозь пронзил плоть и на миг зацепился за кость. Этого мига мне хватило, чтобы левой рукой схватить ту ручонку противника, которой он сжимал другой серп. Теперь оба его оружия оказались выведены из игры. Пусть и на долю мгновения. Однако я всё же успел нанести рубящий удар саблей.

Потомок Аида не сумел парировать его, хотя и выдернул серп из моего бедра. Клинок обрушился на его голову, расколов в этом месте «костяной доспех». Он развалился как скорлупа грецкого ореха, открыв башку, воняющую разложением.

Но уже второй столь же эффективный удар я бы не сумел нанести. Мелкий уродец парировал бы его освобождённым серпом. А нескончаемый вой псов не давал мне применить магию.

Понимая всё это, я, как и планировал, позвал Апофиса.

Дракончик выскочил из мрака рядом со мной и, поднатужившись, выплюнул небольшую молнию. Она с треском вонзилась в раскрывшийся в вопле рот моего противника, не успевшего накинуть новый «костяной доспех». Молния заставила его на мгновение потерять контроль над телом и магией.

И тут же моя сабля срубила ему башку. Она упала под ноги, уставившись на меня наливающимися злостью глазами. Тело же покачнулось и завалилось на спину, выронив серпы.

Челюсти головы зашевелились, но никакие звуки не вылетели изо рта ублюдка. Однако мне удалось прочитать по губам: «Я вернусь, тварь».

И ведь действительно вернётся, разорви его Хель!

Наверняка среди его одежды есть артефакт, развеивающий душу. Он точно взял его, чтобы уничтожить меня. Но ублюдок явно не активировал его, поскольку допускал возможность своего поражения. Поэтому он сейчас спокойно ускользнёт из этого мира. А у меня банально не хватит времени, чтобы найти артефакт и активировать его, дабы тот развеял душу урода.

Я с досадой посмотрел на остекленевшие глаза головы, а потом удивлённо выдохнул, ведь произошло нечто крайне неожиданное…

Часть VII . Враг из прошлого

Апофис вдруг поднатужился и плюнул в сторону отсечённой головы чем-то похожим на чёрный туман. Тот окутал её, скрыв от моего взора.

Дракончик довольно пискнул и залетел в туман, быстро-быстро работая крыльями, пока к нам бежали мертвецы. Магия потомка Аида ещё поддерживала в них псевдожизнь.

Даже псы продолжали выть, хоть уже и не так азартно. Скоро закончится время действия атрибута, наложенного на них. Но пока этого не произошло, я не мог активировать «регенерацию».

Мне пришлось отбиваться от мертвецов с помощью сабли, аккуратно ступая на пронзенную серпом ногу. Кровь струилась по ней, пропитывая порванную штанину, а боль заставляла скрежетать зубами.

Однако я всё равно ловко срубал головы мертвецам, косясь на чёрный туман, в котором происходило нечто странное… Там сверкали небольшие разряды молний и вспыхивали жёлто-зелёные искры.

— Какого хрена? — морщась, выдохнул я, не понимая, что происходит.

Внезапно туман рассеялся, обнажив голову с навсегда запечатлённым ужасом в глазах и Апофиса.

Дракончик каким-то волшебным образом стал в два раза больше, а в его ярко-синих глазках появились жёлто-зелёные сполохи, присущие магии Аида.

— Охренеть! — потрясённо выдал я, сражённый наповал ошеломляющей догадкой. — Ты сожрал душу потомка Аида⁈

Апофис предсказуемо ничего мне не ответил, а с яростным шипением плюнул в ближайшего мертвеца желто-зеленой кляксой. Она угодила в перекорёженную жаждой крови харю зомби, и та начала стремительно гнить, обнажая кости лица и зубы.

Но мертвец успокоился лишь после того, как я лихим ударом сабли развалил пополам его башку, выпустив серые мозги.

— Ш-ш-ш, — воинственно зашипел дракончик, чей размах крыльев достиг уверенных двадцати пяти сантиметров.

Апофис кинулся на псов и начал плеваться в них молниями и «старением». А я окончательно удостоверился, что он сожрал душу выкидыша Аида.

Мне доводилось слышать о животных, способных на такое. Они очень редки. Энергия душ, принадлежавших магическим существам, помогает им расти и развиваться. При этом подобные звери не способны впитать большое количество атрибутов. От каждой жертвы они берут по одному случайному атрибуту, такие животные могут владеть максимум семью атрибутами.

— А ведь это открытие несёт шикарные перспективы, — задумчиво пробормотал я и вдруг всей кожей ощутил присутствие кого-то могущественного.

Все мертвецы и псы неожиданно замерли. Казалось, даже слабый ветерок затих, а вонь от крови и дерьма стала меньше. Будто сам мир склонился в почтении.

В эту же секунду заработала моя «регенерация», восстанавливая раненую ногу. Сразу ужасно захотелось сожрать здоровенный шмат мяса.

Апофис же опасливо юркнул за мою спину.

А я сглотнул, когда в паре метров от меня из воздуха соткалась высокая ладная женская фигура, облачённая в длинное белое платье. Оно скрывало руки по самые запястья, а в районе груди вздымалось двумя холмиками.

— Доброй ночи, многоуважаемая богиня Марена, — сразу понял я, кто это такая.

Богиня испускала волны могильного холода. Земля вокруг неё покрылась изморозью, а лужи крови свернулись.

Бледное лицо Марены делилось на две части: живую и мёртвую. Левая сторона — ввалившаяся щека, натянутая на скуле кожа, запавший в череп глаз с бледно-голубой плёнкой. Зато правая могла бы принадлежать высокородной дворянке несравненной красоты. Вот только в её правом глазу будто клубилась эссенция тьмы.

Её взор давил на меня, словно приказывал встать на колени. Но я лишь хмыкнул про себя и постарался выпрямиться. Я не хрен собачий, а потомок Локи!

— Вот, значит, каков ты, Локки, — разлепила она полные губы, чей цвет слева направо менялся от землистого до бледно-розового.

— Рад встрече, — вежливо улыбнулся я и кивнул.

В этот миг мертвецы и псы грохнулись на землю. Сила богини лишила их псевдожизни.

— Ты всё-таки победил потомка Аида, хотя и был слабее него, — заметила Марена, бросив взор на валяющуюся голову ребёнка. — Но тебе помог зверь Хаоса.

— … Ну какой зверь? Так, зверёк, — принялся я отмазывать Апофиса, почувствовав в голосе богини желание избавиться от опасного существа. — И он не служит Хаосу, а живёт сам по себе.

— Ты его хозяин. Значит, должен отвечать за всё, что он натворит. Запомни это, — безапелляционно сказала богиня и демонстративно осмотрела место боя. — И за это ты тоже ответственен.