Мальчик ударился грудью и лицом о руль, и только тогда, с опозданием, перед ним стала раздуваться подушка безопасности. В полуобмороке он выпал из вездехода на дорогу. Хватая ртом воздух пополам с дорожной пылью, он рыдал от беспомощности и боли. Никто не мог ему помочь. И если он не сможет сейчас подняться, то следующие за ним мусорщики просто подберут его и швырнут в контейнер, совсем как тело гувернантки.

Надо было уходить. Памятуя о том, что его окружают враги, Бахам забрался в багажник и вынул из чехла охотничье ружье. Это было настоящее оружие, как в фильмах про старину. Мальчишка даже сумел его самостоятельно зарядить. Правда, он совершенно не представлял себе, как он будет стрелять, но с таким тяжелым оружием в руках он чувствовал себя намного увереннее. Теперь он даже желал встречи с Клайдом. Он знал, что ему делать в таком случае.

Издалека, усиленный скалами, донесся знакомый лязг приближающегося мусорного фургона. Бахам подхватил ружье и почти бегом бросился вперед.

Ружье тянуло руку, его ремень путался в ногах. Но мальчик продолжал свой путь в темпе марш-броска.

Он еще не знал, что находится в каком-нибудь километре от вышеописанной поляны, где расположились лагерем путешественники. Но он помнил при этом, как кто-то говорил, что до ближайшего привала осталось совсем немного. Душу подогревала надежда на то, что в этот раз привал будет подольше. Солнце клонилось к закату, и путешественники могли даже остаться на ночлег.

Он опоздал совсем на немного. Еще не поднялась примятая людьми и машинами трава. Еще дымились на столе почти не тронутые яства. Однако никого не было видно, только сиротливо стоящий вездеход нарушал гармонию луга и озера, да лежащая позади него палатка.

Бахам прошел к столу и вдоволь напился какого-то кислого напитка с виноградным запахом. Сердце его замирало от того, сколько статей этикета он нарушил при этом. Пил он стоя, лишь опершись животом на стол, еду брал немытыми руками, и никто не мог его за это осудить. Чтобы продлить это состояние вседозволенности, он присел на край стола, поднял гудящие ноги на скамейку и попробовал салат. Он ел прямо из большой салатницы и не вилкой, а ложкой — только потому, что это было полным нарушением всего того, чему его когда-либо учили.

Оглядев стол, он предусмотрительно прихватил несколько пирожков, еще одну бутылку и направился к вездеходу, стоящему почти у самой воды. Ему захотелось сделать еще что-нибудь, что всегда было запрещено. Например, искупаться в этом «неизвестном водоеме».

Он почти уже принял окончательное решение, как вдруг его внимание привлек брезент палатки, лежащий чуть позади вездехода. Стало очень интересно, а почему он так небрежно брошен здесь. Острое зрение помогло приметить некий продолговатый предмет, скрытый, как ему казалось, намеренно и именно от него. Однако руки Бахама были заняты провизией, и ему пришлось пройти мимо. Левая дверца вездехода была распахнута, и положить продукты на сиденье не составило большого труда.

Освободившись от своей ноши, Бахам вернулся к заинтересовавшему его предмету. Судя по траве, приподнявшей края палатки, он лежал здесь совсем недавно. Мальчишке почему-то показалось, что здесь для него приготовлен сюрприз. Родители очень любили дарить ему подарки, но сын до последнего момента не должен был догадываться о том, что ждет его.

Забыв о том, где он находится, Бахам нагнулся и резко откинул край палатки, заранее улыбаясь. Но на него вытаращились уже начавшие мутнеть глаза, лишенные век. Обезображенный труп пылал обнаженной плотью мускулов. Он уже начал источать тонкий запах тления. Его руки, уложенные вдоль тела, сверкали белыми костями и сухожилиями, голова запрокинулась назад, и зубы соперничали блеском с белками глаз.

Мальчик всего за секунду сумел охватить взглядом эту ужасную картину. Потом ноги его ослабели, и он мягко шлепнулся задом в траву. Полог вернулся на прежнее место. Шок, вызванный потрясением, длился несколько минут. Бахам как будто бы спал без снов и вдруг проснулся.

Вскочив на ноги, он бросился к вездеходу. Но теперь ему снова везде мерещились обезображенные тела его недавних спутников. Прежде чем влезть в салон, мальчик издалека обшарил его глазами. Не обнаружив ничего подозрительного, он встал на подножку и еще раз как следует огляделся. Однако никаких признаков других людей — живых или мертвых — нигде не было. Несмотря на это, успокоение не приходило. Хотелось хоть чем-нибудь защититься, отгородиться от окружающего мира, и дверца вездехода была слишком ненадежной, слишком хрупким предохранением.

Только тогда Бахам вспомнил про ружье. Он пошарил глазами по салону, но не нашел его. Из машины выходить не хотелось. Ему казалось, что те же силы, которые обезобразили и бросили здесь труп, тотчас же примутся за него, едва он окажется снаружи. И тут он подумал о том, что ружья должны быть в каждом вездеходе. Он пролез в багажное отделение и достал ружье. Оно было точно таким же, как и то, старое. Разница в комплектации состояла только в том, что в машине не оказалось ни одного патрона. Бахам обыскал все и даже заглянул в казенник ружья, но боеприпасов не нашел. Так или иначе, нужно было вернуться и поискать заряженное ружье.

Ему было очень трудно заставить себя открыть дверь и выглянуть наружу. К счастью, оружие оказалось на самом виду, у стола. Правда, пройти к нему нужно было мимо страшного свертка. Некоторое время мальчик чего-то выжидал, а потом отчаянно, как в воду, бросился к столу. Путь туда и обратно он покрыл в считанные секунды и перевел дух, только когда вернулся в машину.

Озеро играло веселыми бликами. Налетевший неведомо откуда ветерок развел волну, и солнечные зайчики резвились по скалам, поляне, по лицу Бахама. Ему снова захотелось искупаться, чтобы смыть с себя всю ту скверну, которая налипла на душу и тело за прошедшие несколько часов. Но исполнять свое намерение здесь он все же не стал, а решил немного отъехать вдоль берега озера, благо дорога к замку проходила именно там.

Так Бахам продолжил путь совсем не по тому, пути, по которому уехали все остальные.

— Похоже, у нас появился бунтовщик. — Новист наблюдал за экраном, на котором отражалось движение путешественников, как оно было видно со спутника контроля.

— Ты имеешь в виду машину, следующую к мосту? — уточнил Ефан.

— Именно ее, — кивнул наемник. — По-моему, это не входило в планы шефа.

— Он сумеет обратить это себе на пользу.

— Не сомневаюсь. Кстати, кто это?

— Сейчас посмотрим. — Робот переключил экраны.

— Ого! Да это же мальчишка! — удивился Новист. — Откуда он здесь взялся?

— Он прибыл в составе одного из экипажей.

— Придурки! Зачем же ребенка было с собой тащить?

— Они, наверное, не предполагали, что им здесь приготовлено.

— По-моему, они и сейчас еще этого не понимают. Много их полегло?

— На данное время пять человек.

— И все «несчастные случаи»?

— Один для них пока является без вести пропавшим. Двое отстали из-за поломки машины и, возможно, выбыли из конкурса… Ну-ка погоди! — Ефан включил селектор, и стало слышно переговоры по радио между участниками гонки.

— Вы можете двигаться быстрее?! — торопил один другого.

— Я могу, но впереди у меня другая машина.

— Пусть пропустит, если он не в состоянии двигаться быстрее!

— А вы сами ему об этом скажите!

Таким образом, или похоже, гонщики ругались почти постоянно. Напряженная обстановка и полная неизвестность, поджидающая их впереди, пагубно действовали на нервы. Лоск и хорошее воспитание постепенно слущивались с них, как шелуха с прокаленного арахиса. Они уже могли позволить себе непарламентские выражения, не стесняясь присутствия дам. Они становились самими собой.

— Вяло как-то они у вас ругаются, — заметил Новист.

— С этим я ничего не могу поделать.

— Мне кажется, что вы с ними слишком долго возитесь. Я бы ликвидировал их за час!