Сначала Лев хотел захватить и арестовать всех троих, чтобы не терять время. Он хотел любыми путями отстать вместе с ними от колонны и осуществить задуманное. Казалось, что может быть проще: повредить машину, «проявить участие», а когда остальные участники гонки скроются, арестовать преступников. С доставкой на орбиту тоже не было проблем — два набитых пиратами крейсера только ждали вызова. Они выслали бы челнок с подкреплением, и дело было бы закончено.

Но, как всегда, вмешался Его Величество Случай. Лев не считал, что сам совершил ошибку, когда потерял сначала робота, а потом и второго вместе с машиной и рацией. Он также не мог допустить мысли о том, что его противники могут быть умнее и изворотливее его самого.

К тому же ему очень хотелось получить выигрыш за себя и за преследуемого им террориста. В этом случае он мог скрыться вместе с деньгами и больше никогда не вернуться на Грай.

Передний вездеход вдруг прибавил скорости и скрылся за поворотом. Лёв последовал его примеру..

Бахам-младший отъехал от поляны километра на два.

Солнечные лучи заливали все вокруг. Дорога тянулась вдоль берега озера, огражденная рядами невысоких кустарников, усыпанных мелкими оранжевыми плодами. Казалось, что вездеход движется по круговому коридору, какие бывают на больших орбитальных станциях.

Бахам поискал кнопку поляризации стекла и, не найдя ее, остановил машину. Ему казалось, что все лицо его сморщилось от того, что он все время щурится. Он поискал в машине хоть какой-нибудь головной убор, способный защитить от бьющего прямо в глаза солнечного света. Но поиски его были тщетны. Зато в руки попались предметы одежды прежних владельцев машины. Бахам, не задумываясь о том, кому они принадлежали, забросил их в багажник и вспомнил, что хотел искупаться.

Он выпрыгнул из прохладного, кондиционированного нутра вездехода в душную атмосферу тропического дня. Лучи солнца, заставлявшие его только щуриться, пока он был в машине, теперь принялись поджаривать, пронизывать своим жаром насквозь. Желание окунуться в воду стало непреодолимым.

Бахам торопливо, словно кто-то мог помешать ему в этом пустынном месте, разделся. Некоторое время он размышлял, стоит ли снимать трусы, потом решил, что стоит — не ехать же дальше в мокром, а переодеться было не во что. Покончив с этим, он прошел между кустами, сорвав по дороге несколько плодов, и скрылся.

— Эй! — крикнул Фингер Двадцать Первый. — Ефан!

Что происходит?

— Простите, сэр…

— Какого черта этот щенок болтается, где не надо?

— Он перепутал дороги…

— К черту дороги! Почему вы ничего не предприняли, чтобы вернуть его в колонну? Мне надо, чтобы он своей смертью напугал остальных, чтобы они поняли, что их участь уже решена. Мне нужна паника, истерика, а он вздумал пропасть без вести!

— Вы хотите остановить его?

— Да! И сейчас же! Делай что хочешь, но чтобы он попал назад в колонну!

— Да, сэр! — ответил Ефан и подключился к пульту управления.

— И чтоб я видел, как это происходит!

— Но, сэр, камеры не могут видеть сквозь листву!

— Мне на это наплевать! Я хочу держать под контролем каждый шаг всех, кто здесь есть.

— Что делать с ним дальше? — поинтересовался Ефан.

— Пусть едет. Ремонт моста еще не закончен и ему придется вернуться назад, — ответил Фингер.

— Но он может увидеть останки первой группы. Мы никак не можем извлечь их из водопада.

— Пусть увидит. Тем больше будет паника, когда он присоединится к остальным и расскажет об этом.

— Как вам будет угодно, сэр.

Бахам подошел к воде и осторожно окунул ногу нежную волну. Стало приятно и немного щекотно. Водг. была чистая и прохладная, хотелось с разбегу броситься в ее освежающие объятия. Она ворошила песчинки у берега и словно звала мальчика к себе. И он поддался уговорам. Сейчас он нарушал еще одно правило, которое с самого детства вдалбливали ему в голову, — никогда не купаться в открытых, тем более неизвестных водоемах.

Он чуть вернулся, чтобы иметь разбег. Плоды мешали, и мальчик нагнулся, чтобы положить их на песок. Только положив их в ямку, образовавшуюся от его ступни, Бахам сообразил, что плоды нагреются и не будут освежать. Поэтому он вернулся к воде и положил их на влажную полосу песка. Возвращаться для разбега он раздумал.

С гиканьем и криком, забыв все свои страхи и переживания, он бежал по мелководью, поднимая тучи брызг. В воздухе вокруг него мелькали осколки радуг, и было так легко и весело. Солнце, свежий воздух и чистая вода — что еще нужно человеку, чтобы чувствовать себя счастливым? Бахам пробежал метров сто в одну сторону, потом сделал круг по горячему песку и вернулся на мелководье. Он уже наметил место, где бросится в воду, и стремительно приближался к нему.

Когда прямо перед ним из-за стены кустарников вылетела репортерская камера, Бахаму показалось, что он замер в воздухе, не касаясь воды. А камера деловито дала общий план, панораму, потом приблизилась на расстояние вытянутой руки и принялась детально изучать мальчика с головы до ног. И Бахам вдруг почувствовал себя голым. Не обнаженным, когда твое тело является естественной и неотъемлемой частью окружающей природы, а голым, каких показывают в фильмах для взрослых, когда хотят возбудить похоть в дряхлеющем теле.

Как назло, вся одежда осталась в кабине вездехода. Прикрыть себя можно было только руками. Ежась под циничным взглядом стеклянного глаза, Бахам ссутулился и хотел укрыться в воде, но камера преградила ему путь. Как-то сразу стало понятно, что невидимый охранник не хочет пускать мальчика в воду.

— Жалко тебе, что ли? — спросил он камеру, но она не могла ответить. — Не испачкаю я ваше озеро.

Все так же закрываясь, он попятился в ту сторону, где остался вездеход. Камера следовала сзади, чуть приотстав. Но стоило ему сделать шаг к воде, как она стремглав преградила ему путь. Маневрируя таким образом, они добрались до того места, где Бахам оставил плоды. Отсюда следовало повернуть к дороге, но мальчишка решил пошалить. Камера ведь не боевой робот, что она может, кроме как толкаться?

С этими мыслями Бахам, вместо того чтобы поскорее вернуться к машине, сел на горячий песок, застонав от жара. Потом он подтянул к себе плоды и, глядя прямо в настойчивый глаз телекамеры, принялся их чистить. Это оказалось что-то среднее между мандарином и кофе. Под тонкой пористой шкуркой оказались две мягкие маслянистые дольки бежевого цвета, напоминающие по вкусу салат из авокадо.

Плоды понравились Бахаму. Расправившись с первым, он приступил ко второму. Но теперь он нашел себе новое развлечение. Отщипывая кусочки кожицы, он сначала исподтишка, а потом и не таясь, стал швырять ими в камеру. Мальчик очистил весь плод, но ни разу так и не попал — камера все время уворачивалась. Это еще больше раззадоривало, но снарядов больше не было.

Бахам засунул в рот очищенный плод и потянулся за новым. У самой воды лежало еще два. Но тянуться за чем-нибудь сидя очень непросто и поэтому один плод он подхватил, а другой невольно столкнул в воду.

Ленивая волна, будто дразня, подтолкнула оранжевый шарик назад и тут же потащила его прочь. Бахам машинально приподнялся, потянулся за плодом, и вдруг…

Вода вокруг плода замутилась, закипела, словно кислота. Контуры шарика стали размываться. Он таял как кусок сахара в горячем чае. И таял послойно: сначала с него исчезла кожура и показалась нежная мякоть, но вот и на кожице ядра стали проглядывать проплешины. Они быстро расширялись, пока весь плод не был очищен. Две дольки развалились и быстро исчезли.

Поскольку никаких признаков животных не было видно — обитающие в озере ракообразные были очень малы по размерам, — Бахам предположил, что сама вода может быть агрессивной средой. С ужасом он осматривал себя со всех сторон, отыскивая то ли кислотные ожоги, то ли язвы. Но пока все было нормально. По крайней мере ничего явного не было заметно.