Он видит ее имя на двери и осторожно стучит. Не получив ответа, он входит и тихо закрывает ее за собой. Быстро оглядывается по сторонам: на полках лежат стопки папок. Он бросается к ним и лихорадочно перебирает, пытаясь найти нужную. Через несколько секунд ручка двери поворачивается. Он бросает папку и замирает. На него смотрит изумленная Сара:

— Джастин? Что ты делаешь в моем кабинете?

Ты умный человек, придумай что-нибудь!

— Я заблудился.

Она скрещивает руки на груди:

— Почему бы тебе не сказать мне правду?

— Я шел обратно, увидел твое имя на двери и подумал: дай-ка зайду и посмотрю, как выглядит ее кабинет. Понимаешь, у меня есть такой пунктик — я верю, что кабинет отражает личность своего хозяина. И я подумал, что, если у нас есть будущ…

— У нас нет будущего.

— О, понимаю. Но если бы мы были вмест…

— Нет.

Он рассматривает ее стол и замечает фотографию, на которой Сара обнимает маленькую светловолосую девочку и мужчину. Они радостно позируют все вместе на пляже.

Она следует за его взглядом:

— Это моя дочь Молли. — И сжимает губы, злясь на себя: зачем сказала?

— У тебя есть дочь? — Джастин тянется к рамке, замирает перед тем, как дотронуться до нее, и взглядом спрашивает у Сары разрешения.

Она кивает, и он берет рамку в руки:

— Красивая девочка.

— Да.

— Сколько ей лет?

— Шесть.

— Не знал, что у тебя есть дочь.

— Ты многого обо мне не знаешь. На свиданиях тебе никогда не хватало времени поговорить о чем-нибудь, кроме себя самого.

Джастин внутренне сжимается:

— Сара, мне так жаль.

— Ты это уже сказал, и очень искренне, прямо перед тем, как пришел в мой кабинет и начал что-то вынюхивать.

— Я не вынюх…

Взглядом она пресекает его вранье, осторожно берет фотографию у него из рук. Ее переполняет разочарование, но это не первый раз, когда ее ожидания обманывает идиот вроде Джастина.

— А мужчина на фотографии?

Она выглядит печальной, когда рассматривает снимок, потом ставит его на стол и тихо говорит:

— Раньше я была бы рада рассказать тебе о нем. По крайней мере два раза я пыталась это сделать.

— Мне очень жаль, — в который уже раз повторяет он, чувствуя себя полным ничтожеством. — Теперь я слушаю.

— Кажется, ты говорил, что тебе нужно успеть на самолет, — бросает она.

— Верно. — Он кивает и идет к двери. — Мне очень, очень жаль и ужасно стыдно, я сам себе противен. — И Джастин вдруг понимает, что говорит это от чистого сердца. — Со мной сейчас происходят очень странные вещи.

— А ты знаешь хоть одного человека без проблем? Мы все время от времени вынуждены окунаться в дерьмо, Джастин.

Только, пожалуйста, не надо погружать меня в свое.

— Все правильно. — Он снова кивает и еще раз смотрит на нее с извиняющейся и смущенной улыбкой, затем выходит из ее кабинета и бежит вниз по лестнице к машине, продолжая ощущать собственное ничтожество.

Что это? — Не знаю. — Просто протри его.

— Нет, сам протри.

— Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?

— Да, возможно.

— Что значит «возможно»? Либо видела, либо нет.

— Не умничай!

— Я не умничаю, просто пытаюсь понять, что это. Думаешь, это можно отчистить?

— Не знаю, давай спросим Джойс.

Я слышу, как Линда и Джо тихо переговариваются в холле. Я предоставила их самим себе и стою на небольшой кухне, пью черный кофе, смотрю на мамин розовый куст в конце сада и вижу Джойс и Конора, жарким летом принимающих солнечные ванны на траве под грохот радио.

— Джойс, можно тебе кое-что показать?

— Конечно.

Я ставлю на стол чашку, прохожу мимо призрачного Конора, делающего свою знаменитую лазанью, мимо призрачной Джойс в пижаме, сидящей в любимом кресле с батончиком «Марс» в руке, и выхожу в холл. Они стоят на коленях, рассматривая пятно у лестницы. Мое пятно.

— Может, это вино, — говорит Джо, глядя вверх на меня. — Хозяева что-нибудь говорили о пятне?

— Э-э… — Ноги у меня мелко трясутся, и на секунду мне кажется, что сейчас у меня подогнутся колени. Я протягиваю руку, чтобы ухватиться за перила, и делаю вид, что наклоняюсь и внимательно его рассматриваю. Закрываю глаза:

— Насколько я знаю, его уже несколько раз чистили. Вы хотите оставить ковровое покрытие?

Линда задумывается, с гримаской осматривает лестницу и все вокруг, оценивая мои декораторские решения, морщит нос:

— Нет, полагаю, нет. Думаю, деревянный пол будет прекрасно смотреться. Ты согласен? — обращается она к Джо.

— Ага, — кивает он. — Например светлый дуб.

— Вот именно, — соглашается она. — Нет, не думаю, что мы оставим ковровое покрытие.

Я не собиралась сознательно скрывать от них информацию о владельцах, в этом нет никакого смысла, потому что они все равно увидят фамилию в контракте. Думала, они знают, что это мой дом, но, оказывается, они этого не поняли, а мне не хотелось ставить их в неловкое положение, сообщая об этом сейчас, когда они отмечают недостатки в убранстве, планировке комнат, странные запахи и звуки, к которым они не привыкли, а я даже не замечала.

— Похоже, вам тут нравится. — Я улыбаюсь, глядя на их радостные лица, раскрасневшиеся оттого, что они наконец нашли место, где чувствуют себя как дома.

— Так и есть, — улыбается Линда. — Вы же знаете, у нас были нелегкие времена. Теперь все наладилось, нам нужно выбраться из старой квартиры, найти что-то побольше. И как можно скорее, принимая во внимание, что семья увеличивается, вернее, пока только я увеличиваюсь, — нервно шутит она, и я замечаю маленькую выпуклость под ее рубашкой.

— О, здорово… — Комок в горле, снова дрожь в коленях, слезы в глазах.

Пожалуйста, пусть все поскорее закончится, пожалуйста, пусть они отведут от меня глаза. Они тактичные люди и именно так и поступают. — Отлично, поздравляю! — бодро произносит мой голос, и даже я слышу, насколько неискренне он звучит.

— Так что та комната наверху будет как раз кстати. — Джо кивает в сторону детской.

— О, конечно, это просто чудесно! — Я восторгаюсь и лицемерю до самого конца нашего разговора.

— Не могу поверить, что они не захотели забрать ничего из мебели, — говорит Линда, оглядываясь вокруг.

— Ну, они оба переезжают в меньшие помещения, так что их вещи просто туда не поместятся.

— Они вообще ничего не берут?

— Ничего, кроме розового куста из сада за домом. — Я улыбаюсь.

И чемодана воспоминаний .

***

Джастин с тяжким вздохом вваливается в машину.

— Что с вами случилось?

— Ничего. Не могли бы вы теперь отвезти меня прямо в аэропорт? Я немного опаздываю. — Джастин прикрывает ладонью лицо, ненавидя себя, эгоистичного жалкого человека, в которого он превратился. Да, они с Сарой не подходили друг другу, но какое право он имел использовать ее таким образом, тянуть за собой в бездну отчаяния и эгоизма?

— У меня есть кое-что, что поднимет вам настроение, — говорит Томас, протягивая руку к бардачку.

— Нет, я сейчас не… — Он замолкает, увидев, что Томас достает из бардачка знакомый конверт и протягивает ему, на заднее сиденье.

— Откуда это у вас?

— Мне позвонил босс, велел передать вам, прежде чем вы доедете до аэропорта.

— Ваш босс. — Джастин подозрительно щурится. — Как его зовут?

Томас какое-то время молчит.

— Джон, — наконец отвечает он.

— Джон Смит? — спрашивает Джастин с плохо скрываемым сарказмом.

— Вот именно.

Понимая, что он не получит от Томаса никакой информации, он снова смотрит на конверт. Он вертит его в руке, пытаясь решить, открывать или нет. Он может оставить его нераспечатанным и не длить эту странную историю, вернуть свою жизнь в прежнее русло, больше не обманывать людей, не использовать их. Встретить милую женщину, наладить с ней отношения…