Усилием воли отрываю взгляд от Кристинки и перевожу его на Арину, которая тут же отвечает мне милой улыбкой. Натягиваю уголки губ в ответ, отчаянно стараясь унять чересчур разошедшееся сердце.

Ох, что-то меня прям расколбасило… Надо поскорее поцеловать Нарьялову, чтобы выкинуть неподобающие мысли о подруге из головы.

- Ба, Шульц, ты только глянь, - кусая кулак, шипит сидящий рядом Вовка. – Чтоб мне на месте провалиться, это ведь Кавьяр!

Ну, конечно, не я один обратил внимание на преобразившуюся Кристинку. На нее вон, все пацаны вылупились, сейчас слюнями капать начнут.

- Ага, она, - кисло подтверждаю я, ощущая глухое раздражение в груди от того, что Еремеев вот-вот глаза об Крис сломает.

- Опупеть можно, какая она красотка, да? – никак не угомонится приятель, подливая масла в огонь моего внутреннего раздрая. – Как думаешь, она согласится со мной встречаться?

Медленно поворачиваюсь к Вовке и, к своему удивлению, ловлю себя на мысли, что у меня прям кулаки чешутся, так хочется ему врезать. Но с чего это вдруг? Он ведь ничего такого не сказал. Не оскорблял Крис, не потешался над ней… Почему тогда внутри меня пробуждается дикий зверь, желающий переломать кости каждому, кто на нее посмотрит?

Наверное, я просто привык оберегать ее. Она ведь мой кореш, член моей стаи… А за своих хулиганов я любому глотку порву. Поэтому меня и коробит тот факт, что пацаны мысленно раздевают Крис и думают о ней в том самом смысле… Бабуины озабоченные!

- Не согласится, - стараясь утихомирить бушующую во мне злобу, отвечаю я Вовке. – Ты не в ее вкусе.

- А че это не в ее? – хохлится он. – Она, между прочим, мне с самого начала глазки строила!

- Гонишь, - усмехаюсь я, а сам внутренне напрягаюсь.

А вдруг не гонит? Вдруг правда строила?

Хотя… Какое мне до этого дело, верно? Мы с Крис просто друзья, она может флиртовать с кем и когда захочет. Ее право.

Вовка продолжает о чем-то кукарекать, но я больше его не слушаю. Встаю со скамейки и, стараясь не слишком таращиться на танцующую подругу, бреду к старшакам, столпившимся у качелей. Бухло они там, что ли, пробуют?

Я, если честно, тоже бы приложился. Может, хоть спиртное приведет меня в чувства? А то совсем уже крыша поехала – иду и размышляю о том, каково было бы поцеловать не Арину, а Крис. Наверняка на вкус ее губы напоминают расплавленную карамель. Такие же сладкие и горячие…

Так, все. Хватит.

- Пацаны, че вы там пьете? Дайте я тоже глотну.

Кристина

Чувствую себя магнитом, притягивающим взгляды. Да уж, не таращится на меня только ленивый. И почему людям так удивительно видеть меня в образе леди? Надеюсь, они не думали, что я пацан, и тут хоп – узнали правду.

Свожу лопатки, стараясь удерживать плечи гордо расправленными. Раз уж решила сделать из себя предмет обсуждений, надо держаться с достоинством. В конце концов это только на один вечер.

Бросаю короткий взор в сторону Шульца и удовлетворенно подмечаю, что друг не отводит от меня глаз. Глядит так, будто привидение увидел! Вот умора! Надеюсь, он от восхищения так залип, а не от ужаса…

Прохожу вглубь импровизированного танцпола и начинаю дрыгать плечами под музыку. Украдкой посматриваю на других девчонок, пытаясь запомнить их движения в танце. Бедрами туда-сюда, круг головой, волна корпусом – ну что ж, в принципе несложно. Надо признать, что танцевать в толпе, когда вокруг тебя беснуется еще полсотни таких же чокнутых, гораздо проще. Это напоминает коллективное безумие, когда, подчиняясь ощущению стада, ты чувствуешь себя вполне нормальным.

- Ого, Крис, да ты просто секс-бомба, - липкое противное дыхание касается уха, и я спешу обернуться, чтобы, узнать, кто отважился на такую откровенную похабщину.

Ну, конечно, Вовка Еремеев, местный «остряк». Жить ему, что ли, надоело?

- Отвали, Вован, - грубо бросаю я, делая шаг в сторону.

Осадила бы его пожестче, но я сегодня как-никак дама, надо соответствовать образу.

- Да ладно, брось, - не унимается он. – Я же знаю, почему ты сегодня так нарядилась.

- В смысле? – непонимающе вскидываю брови.

- В прямом, Крис! Видел я, как ты на меня смотришь, как кошка на молоко, - выдает Вовка. – Я тебе с первого дня приглянулся.

Мне бы, конечно, зарядить ему по тыкве за такие слова, но дикий хохот, щекочущий нутро, не дает возможности разозлиться. Закатываюсь громким смехом, стараясь представить, до какого уровня отчаяния должна дойти девушка, чтобы решить склеить придурка Еремеева.

- Вот ты дебил, – сквозь наворачивающиеся слезы, кряхчу я. – Приглянулся он мне, олень безрогий! Люблю не могу, женись на мне, Вовка.

Выражение лица парня из триумфального превращается в кислое. Кажется, он всерьез думал, что я по нему сохну. С чего вообще взял?

- Ой, все вы девчонки одинаковые! – он закатывает глаза. – Цену себе набиваете, типа «я не такая, я жду трамвая»! Давай уже потанцуем, Крис, тебе понравится!

С этими словами он обхватывает меня за талию и с силой толкает к себе на грудь, стремясь заключить в объятья. На секунду в нос ударяет «аромат» Вовкиного парфюма (огуречным лосьоном он, что ли, душится?), а в следующее мгновенье я вытягиваю руку вперед и наношу незадачливому кавалеру резкий удар в шею.

- Еще раз меня тронешь - лишишься какой-нибудь драгоценной части тела, - удерживая его кадык пальцами, шиплю я. – Уха или, может быть, глаза. Усек?

- Угу, - сипит парень не в силах высвободиться из моей железной хватки.

- Вот и молодец, - отпускаю его горло и несколько раз миролюбиво шлепаю по щеке. – Гуляй давай.

Решив не испытывать судьбу дальше, Вовка ретируется, а я, поправив платье, возвращаюсь к роли трепетного лебедя и начинаю плавно покачивать бедрами. Поворачиваю голову и вновь ловлю внимательный взгляд Андрея, стоящего неподалеку. Все еще смотрит котяра. Значит, и вправду заинтересовался.

Тряхнув волосами, пробираюсь к Шульцу сквозь толпу и, жестом пригласив его присесть на скамейку, выдаю:

- Слышал объявление вожатых? Завтра в Зарницу играть будем. Говорят, зачетная игра.

- Ага, слышал, - отзывается друг. – Круто.

Невзирая на то, что его голова повернута в мою сторону, глядит он куда-то мимо, будто намеренно избегает смотреть мне в глаза. Интересно, почему? Может, его макияж мой пугает? Так я вроде старалась сильно не краситься… Тушью пару раз по ресницам прошлась, и блеском губы мазнула, ничего вопиюще безвкусного и кричащего…

- Оказывается, в Советском союзе эта игра была элементом начальной военной подготовки школьников, - делюсь я почерпнутыми из Википедии знаниями. – А первые ее правила разработала учительница, Зоя Кротова.

- Интересно, - отвечает Шульц, но его тон говорит об обратном.

Друг кажется каким-то напряженным и улыбается как-то вымученно, будто у него вдруг желудок прихватило… А, может, и правда прихватило?

- Эй, все нормально? – обеспокоенно касаюсь его руки. – Живот не болит?

- Нет, с чего ты это взяла? – наконец Андрей направляет на меня взгляд, и от зелени его глаз на душе становится теплее.

- Ну не знаю, тебя словно что-то беспокоит, - жму плечами я.

- Да нет, все в порядке, - он запускает пятерню в волосы и по привычке немного лохматит их. – Слушай, Крис, а ты чего сегодня такая нарядная?

Его взор на секунду задерживается у меня на коленке, а затем, будто дернутый током, спрыгивает на асфальт.

- Мамка платье притащила, уговорила надеть, - вру я, обнимая себя руками. – А что?

С любопытством заглядываю ему в лицо, пытаясь считать на нем эмоции, но оно остается непроницаемым. Андрей будто забрался в невидимую скорлупу и отгородился от меня.

- Да так… Непривычно тебя видеть такой… - он мнется, словно никак не может придумать подходящее слово.

- Какой?

- Такой женственной, - наконец выдает Щульц.

Мне почудилось, или его щеки и правда тронул румянец? Неужели Андрей смущается? Да быть того не может!