Я не понимаю, что доставляет мне больше боли: истерзанное тело или загнанная в сердце ядовитая стрела предательства. Да, Шульц опять сделал это. Грязным пальцем залез в мою незаживающую рану и расковырял ее.

Он ведь прекрасно знал моего отца – единственного человека на Земле, которого я реально боюсь. Знал, как тот отреагирует на найденные в моем рюкзаке сигареты, и все равно подкинул мне их. Знал – и не пощадил.

Зеленоглазый дьявол. Ирод. Нечеловек.

Я знаю, уже сотню раз говорила, что ненавижу его, но, оказывается, это было не то. Не настоящая ненависть, пластиковая. С привкусом ванили и отголосками прежних теплых чувств.

Но сейчас все изменилось. Сейчас я ненавижу его всеми опаленными фибрами своей души. Всем нутром ненавижу.

И он обязательно поплатится за то, что сделал. Слово даю.

- Крис, ну ты где? – голосит в трубку Димка Бубнов. – В два часа договаривались же встретиться!

- Я не пойду, - хрипло отвечаю я, рассматривая свое отражение в зеркале.

Следы от ремня на коже местами напоминают глубокие царапины, а кое-где превратились в пугающего вида кровоподтеки. В таком виде не то что на карьер ехать – на улицу выходить стыдно. Именно поэтому с молчаливого согласия родителей я и пропустила два дня учебы.

- Как это не пойдешь?! – восклицает приятель. – Вся стая в сборе.

Открываю рот, чтобы выдать заранее придуманную байку о простуженном горле, когда из динамика доносится невнятный шорох, а через секунду с слышу требовательный голос Черепа:

- Кавьяр, это что еще за новости?

- Привет, Олег, - стараясь сохранять спокойствие, говорю я. – У меня… Эм… Горло болит. Поэтому сегодня без меня.

- Что-то по голосу непохоже, что у тебя ангина, - скептически отзывается вожак.

Вот блин! Надо было сказать, что у меня болит живот, а не горло! Это бы он никак не проверил!

- Ну так… У меня несильно, - пытаюсь выпутаться я.

- Так раз несильно, может, все же пойдешь? – не унимается он.

- Нет, я, пожалуй, отлежусь…

- Окей, делай, как знаешь, - после небольшой паузы выдает он и, едва я успеваю расслабиться, добавляет. – Только выйди ненадолго, мне тебе кое-что передать нужно. Через три минуты буду у твоего подъезда.

- Что передать? – вновь напрягаюсь я.

- Увидишь, - коротко отвечает он и сбрасывает вызов.

Недоуменно хлопаю глазами, пытаясь придумать выход из столь щекотливой ситуации. В итоге решаю облачиться в кофту с рукавами и джинсы – так шансы на то, что Череп заметит ужасные отметины папиного ремня, сводятся к минимуму.

Толкаю подъездную дверь, и лица тут же касаются горячие лучи солнца. На улице, должно быть, не меньше двадцати пяти градусов. Весна в этом году аномально теплая.

- Привет, - улыбаюсь я, заметив Олега, сидящего на скамейке под тополем.

- Ну привет, - его цепкий хищный взгляд окатывает меня с ног до головы. – Не жарко тебе? На улице духота такая, а ты в джинсах.

- Нормально, я ж мерзлячка, - жму плечами я, пальцами натягивая рукава своей кофты пониже и осторожно присаживаясь рядом с ним. – Так что ты хотел мне передать?

Череп продолжает буравить меня взглядом, а все мои внутренние силы уходят на поддержание маски беспечности на лице. Да что ж он так пялится?

- Что с губой? – неожиданно спрашивает Олег.

Черт, все-таки заметил.

- Да так, пару дней назад прикусила неудачно, - говорю я, слегка посмеиваясь. – Зато теперь знаю, что есть на ходу – плохая идея.

- Да что ты говоришь? – задумчиво тянет парень, а затем резко хватает меня за руку и рывком задирает мой рукав, обнажая предплечье, кожа на котором исполосована ранами. Не слишком глубокими, но тем не менее.

Испуганно дергаюсь в сторону, но Череп сильнее меня: не церемонясь, он оттягивает ворот моей кофты, спускает ее с плеча и несколько мгновений мрачно разглядывает особенно жуткую ссадину в области ключицы.

- Это Шульц сделал? – отчего-то шепотом спрашивает он.

Что? Неужели Череп всерьез думает, что я позволила бы Андрею избить меня ремнем? Ну, это уже смешно!

Собравшись с духом, решаю рассказать вожаку всю правду, но тут меня внезапно осиняет: это ведь и впрямь сделал Шульц! Пусть не своими руками, но все же! Это он подкинул мне чертовы сигареты, обнаружив которые, отец меня жестоко выпорол. То есть по факту в произошедшем виноват именно мой враг номер один.

Я колеблюсь всего долю секунды, а затем желание отомстить пересиливает, и, опустив глаза в землю, я тихо говорю:

- Да, это он.

Андрей

В итоге на выходных тренировка по баскетболу не состоялась, и я, не сильно расстроившись, отправился к Симоновой в гости. Купил ее любимые шоколадные конфеты и даже винца прихватил. Оно недорогое, конечно, но по шарам Динке все равно должно дать. А мне именно это и нужно.

- Привет, Андрюш, - она встречает меня у порога в коротеньком шелковом халатике с забавными рюшками на подоле. Эротично, однако.

- Привет, - захожу в квартиру и приникаю к ее губам.

Поцелуй, как всегда, получается чересчур мокрым, потому что Динка по необъяснимым причинам вырабатывает слишком много слюны. Иногда я в ней прям захлебываюсь, ей-богу… Но поделать ничего не могу. Не скажешь же девушке, чтобы контролировала свое слюноотделение? По-любому обидится.

- Это тебе, - просовываю между нами пакет с гостинцами и, пока она относит его на кухню, потихоньку вытираю рот и подбородок. Ох, и намочила же она меня!

- Я картошку по-французски приготовила, будешь? – интересуется Дина, доставая из духовки ароматное блюдо.

- Давай, - соглашаюсь я.

По-быстрому споласкиваю руки и сажусь за стол, наблюдая за тем, как ловко Симонова орудует ножом и лопаткой, раскладывая еду по тарелкам. Отчего-то в голове внезапно вспыхивают воспоминания об ужинах у Кавьяров. Тетя Юля всегда так вкусно готовила, ничего лучше в жизни не ел. Интересно, Кристинке передались ее кулинарные навыки?

Фантазия тут же генерирует картинку, на которой Крис хлопочет на кухне: режет хлеб, солит суп, облизывает ненароком обожженный палец… И при этом, кроме фартука, на ней ничего нет.

Блин, опять меня не в ту степь несет. Сколько уже можно? В последнее время каждый раз, когда думаю о Крис, сознание начинает подкидывать мне пошлые мысли. Может, это из-за того, что я тогда в бассейне ее грудь мельком увидел? Да, наверное, дело в этом. Классное было зрелище, до сих пор перед глазами стоит.

- Вот угощайся, - Симонова ставит передо мной тарелку, от которой валит пар, а рядом кладет вилку.

- Ммм, пахнет вкусно, - с улыбкой тяну я и принимаюсь за еду.

Пообедав, мы с Симоновой плавно перемещаемся в ее спальню и ложимся на застеленную розовым покрывалом кровать. От девочки пахнет шампунем для волос и сладковатыми духами. Приятно, конечно, но на мой вкус слишком много химии. От Крис пахло по-другому. Немного травой, потому что она любила в ней валяться, немного цитрусами, немного ванилью… Но самым сильным был запах ее кожи. Естественный и дурманящий.

Крис всегда просто потрясающе пахла – теплом, ветром, дождем и улицей. Поэтому, наверное, она и ассоциировалась у меня со свободой. С ней я был самим собой, не притворялся, не лукавил, не пытался произвести впечатление… Если злился на нее, то до трясучки. Если смеялся с ней, то до колик в животе. Если спорил, то до хрипоты. С ней все было по-настоящему, и я тоже был настоящим.

Черт, ну почему мы с ней больше не дружим? Я бы многое отдал, чтобы это изменить.

Выхожу из дома Симоновой уже затемно. Воздух пропитан приятной вечерней прохладой, и я дышу полной грудью – так хочется вдоволь насытиться кислородом, а то почти весь день просидел взаперти с Динкой, аж голова разболелась.

Неспешно бреду по опустевшему тротуару и заворачиваю в гаражи, по привычке сокращая путь. Принято считать, что эта дорога не самая безопасная, но мне бояться нечего, это моя территория.