Красный всполох. Именно так я окрестил ее появление в актовом зале. Она вошла – и остальной мир потух, сделался блеклым и невзрачным. А Крис, наоборот, казалась невообразимо яркой и сияющей в своем шикарном алом платье, будто ее софитами подсветили.

Стоп-кадр. Мгновение зависло на лишние несколько секунд, чтобы потом отмереть и двинуться дальше. Но эта картинка осела в самый потаенный отсек моей памяти навсегда. На всю жизнь. На вечность.

Затем Крис заняла свое место рядом с Верой и ни разу за полтора часа на меня не глянула. А я все сверлил, сверлил взглядом ее затылок не в силах перестать пялиться. Как маньяк какой-то, ей-богу.

Когда это дурацкое представление наконец заканчивается, стулья вытаскивают в коридор, врубают зарубежное музло и глушат свет - начинается дискотека. Парни по обыкновению подпирают стены, а девчонки сбиваются в небольшие хихикающие кучки и нервно озираются по сторонам. Всем хочется танцевать, но начинать первый никто не рискует.

Пристраиваюсь на одном из немногих оставшихся в зале стульев и упираюсь взглядом в стоящую неподалеку Крис. Мне совершенно не интересна вся эта суета вокруг, я не слышу звуков музыки, сотрясающей воздух, не ощущаю течения времени, не замечаю людей, проходящих мимо. Передо мной только Крис в коротком красном платье с довольно глубоким и смелым вырезом на груди.

И вот я смотрю на нее, умопомрачительно красивую и невероятно сексуальную, и весь исхожу на инстинкты. Даже слюна во рту выделяться начинает, словно я неделю не ел. Только чувство, обуревающее меня, - вовсе не голод, и локализуется оно совсем не в желудке.

Где-то в области солнечного сплетения начинает адски, просто зверски печь, и я, не удержавшись, прикладываю ладонь к сердцу. Уж не инфаркт ли у меня? Все первичные признаки налицо – давящая боль в груди, нарастающее ощущение беспокойства, затрудненное дыхание, повышенная потливость (вон, ладони какие влажные стали).

Черт возьми… Что эта бестия со мной делает? Мучает, терзает, издевается! Я пребываю в жестком обдолбе от нее! От ее восхитительных смоляных глаз, от тонких пальцев, которые она заламывает, от ложбинки меж грудей, которую сегодня особенно хорошо видно.

Что это? Мне почудилось, или правда заиграла более спокойная мелодия? Окидываю взглядом зал и замечаю, что молодежь потихоньку разбивается по парам. Значит, не почудилось, так и есть – медляк поставили.

Это мой шанс. Я должен попытаться сблизиться с Крис еще раз. Знаю-знаю, уже сотню раз пытался, но… Почему бы не испытать удачу в сто первый? Вдруг выстрелит, вдруг получится? Не попробуешь – не узнаешь.

Пускай я снова выставлю себя придурком, бегающим за девчонкой хвостиком, пускай она снова смерит меня ледяным взглядом и промолчит, пускай пошлет на три буквы… Я согласен. Как говорится, кто не рискует, то не целуется с красивыми девчонками. А я рискую и поэтому целуюсь. Всегда. Правда сейчас всякие там абстрактные девчонки меня мало интересуют. Мне нужна только Крис. Моя Крис.

Андрей

Поднимаюсь на ноги и не успеваю сделать и пары шагов, как к Кристинке подскакивает тот самый худощавый очкарик из десятого, который помогал ей лаборатокой. Он подходит к девчонке близко, недопустимо близко и принимается что-то ей втирать. Какую-то научную хрень, наверное. Вряд ли этот батаноид способен общаться на более занимательные темы.

Пулей подлетаю к интеллигентно беседующей и до одури противной парочке и, игнорируя очкозавтра, обращаюсь к Крис:

- Офигенное платье, тебе очень идет.

- Спасибо, - холодно бросает Кавьяр, даже не сподобившись на улыбку.

- Пошли потанцуем? – глядя на нее с нежностью, говорю я. – Руки распускать не буду. И язык тоже.

Несколько мгновений я тону в пучине ее черных глаз, направленных на меня, а затем на мое плечо ложится чья-то рука. Твердо так ложится, с напором. Медленно поворачиваю голову и вопросительно вылупляюсь на очкастого дрища, посмевшего вторгнуться в мое личное пространство.

- Ты, конечно, извини, но я уже пригласил Кристину на танец, - заявляет он. - И она согласилась.

Первая мысль – раскурочить ему рожу в мясо. Вмазать так, чтобы упал и не поднялся. У это умею, хоть и давно не практикую. С возрастом понял, что словами можно добиться гораздо большего, чем кулаками. Но сейчас мне отчаянно, до темных кругов перед глазами хочется ему вмазать.

- Ты, блин, кто такой? – резким движением плеча сбрасываю с себя руку этого придурка.

Держи внутреннего зверя на цепи, Андрюха. Бить первым – это слабость.

- Я Илья, - издевается этот умник. – Мы с тобой пару недель назад познакомились.

- Слушай сюда, Илья…

- Остынь, Шульц. И выруби режим киборга, - перебивает меня Крис, подхватывая лупоглазого идиота под руку. – Илья и правда меня раньше пригласил. И я хочу потанцевать с ним.

Выплюнув эти ядовитые слова, Кавьяр утягивает своего худосочного кавалера в центр зала, где они, встав друг напротив друга, принимаются медленно покачиваться в жалком подобии танца.

Сжимаю челюсти почти до судороги и до белых костяшек стискиваю кулаки. Глаза наливаются кровью, а голову затягивает шумом битого стекла. Меня молотит изнутри, бомбит, взрывает.

Она танцует с ним. Хук. С ним, а не с тобой. Джеб. Ты ее позвал, а она отказала. Снова хук. Сама вручила себя в объятья другого. Апперкот. Ты ей не нужен, Андрей, не нужен. Нокаут.

Какая же она сука! Сердце мне в дребезги разбивает и на осколках топчется. Я за ней уже которую неделю гоняю, мол, полюби меня, посмотри на меня, поговори со мной… Будто гордости у меня нет! А ведь, походу, реально нет… Засунул я ее в жопу. Ради бестии этой. Для нее я любым быть готов – хоть участливым другом, хоть ванильным романтиком, хоть песиком на привязи.

А она ни хрена не ценит. Стоит, коза такая, и прямо у меня на глазах с другим обжимается! Его клешни – на ее талии, ее взгляд блуждает по стеклам его очков. Болтают о чем-то, сволочи, смеются.

А я смотрю на них, и внутри меня какие-то высоковольтные лампочки загораются. Напряжение зашкаливает, впору рубильник дергать. Мозги из головы выносит. Взор безумной пеленой затягивает.

Чувствую, что самообладание, ускользает как сквозь пальцы вода. Я сейчас сорвусь. Сорвусь, твою мать! И будь, что будет…

- Андрей у тебя все в порядке? – голос Морозовой прорезает мои безумные мысли, слегка остужая пыл и заставляя оторвать взгляд от ненавистной парочки. - Ты какой-то напряженный.

- Да нормально, - отзываюсь я, устало потирая виски.

- Хочешь, потанцуем? – Карина заглядывает мне в лицо, становясь напротив.

- Не хочу, - обрубаю я, качая головой.

Сегодня мне не до церемоний, так что беречь чужие чувства я не намерен. Мои бы кто сберег.

- Я ведь не слепая, понимаю, в чем дело, - ничуть не обидевшись, улыбается девушка. – Тебя бесит, что Кавьяр с Савельевым танцует. Ревнуешь ее.

В ответ на ее реплику я удивленно изгибаю брови. Неужели мои терзания так очевидны? Господи, до чего я до катился… Должно быть, со стороны выгляжу, как страдающий по Джульетте Ромео. Это могло бы быть смешным, если бы не было таким печальным.

- И давно ты знаешь? – хмуро интересуюсь я.

- Не так, чтобы очень, но в последнее время это стало заметнее, - она поводит плечами. – Извини, что лезу не в свое дело, но, по-моему, ты неправильно себя ведешь, Андрей. Если хочешь, чтобы Кавьяр обратила на тебя внимание, перестань за ней бегать. Пусть не думает, что на ней свет клином сошелся.

- В смысле?

- Вот смотри, ты ревнуешь, и твои чувства к ней усиливаются. У девчонок то же самое. Заставь ее поревновать, покажи, что на тебя тоже есть спрос, и она сама прибежит к твоим ногам.

- Думаешь? – с сомнением тяну я.

- Конечно, я же тоже девушка, - Карина поправляет густую шевелюру. – Знаю, как это все работает.

Отвожу взгляд от лица Морозовой и вновь упираюсь им в танцующих Крис и Илью. «Заставь ее приревновать, и она сама прибежит к твоим ногам»… Хм, интересно, конечно, но мне отчего-то кажется, что с моей своенравной девочкой это не сработает. Крис невыразимо, до чертиков, до крайности гордая. Увидит, что я подкатываю к другой, и вычеркнет меня из своей жизни насовсем. Один раз она уже так сделала. Приревновала к Нарьяловой, и наша связь оборвалась на пять долгих лет… Снова так рисковать я что-то не готов.