Крис буквально утопает в просторной спортивной куртке, длина которой достает ей почти до колен, но при этом смотрится невообразимо милой. Как птенчик, которого закутали в шарф, чтобы уберечь от холода.

- Пошли ко мне? – предлагаю я первое, что приходит в голову. – Родаков до вечера не будет.

- За-зачем? – она впивается в меня острым взглядом, будто учуяла какой-то подвох.

- Как зачем? Чаем напою, - недоуменно отвечаю я. – Посидим, пообщаемся… Или ты типа все? Домой собралась?

- Ну, я не знаю, - Крис неопределенно поводит плечами. – Чай-то попить можно… Только если без вот этого всего…

С удивлением отмечаю, что девчонка опять краснеет. Щеки заходятся розовыми пятнами, а зубы начинают безжалостно вонзаться в припухшие от недавних поцелуев губы.

Блин, неужели ей неловко из-за случившегося в раздевалке? Ну, это, конечно, финиш. Драться и обзываться она, значит, не стесняется, а как произошло реально что-то хорошее, что-то теплое и настоящее – она типа скромняжка.

- Как скажешь, - решаю не давить. – Я об этом и не думал даже…

Разумеется, вру. Само собой, думал. Только об этом и размышляю, если честно. Хочется раздеть Крис догола и лечь рядом. А дальше будь, что будет…

- Я есть хочу, - заявляет девчонка, у которой эротическое настроение, похоже, напрочь исчезло. – У тебя есть что перекусить?

- Есть, наверное, - киваю я, закидывая руку ей на шею и притягивая за плечи к себе. – А если нет, пиццу закажем.

Крис вскидывает на меня вопросительный взгляд, мол, чего это я в нее вцепился, но я делаю вид, что ничего не замечаю. Плевать, что она там думает по этому поводу. У меня уважительная причина – я согреть девушку хочу. И неуважительная тоже – я просто ее хочу. Всем своим естеством.

Доходим до дома, болтая о ничего не значащих мелочах, а когда заходим в квартиру, поведение Крис делается неестественно молчаливым. Она будто вдруг впала в глубокую задумчивость, будто ее тревожит чрезвычайно важная мысль. На все мои реплики девчонка отвечает односложным «угу», а во время приема пищи и вовсе буравит взглядом пол, старательно избегая зрительного контакта со мной.

Закинув грязную посуду в посудомойку, веду Крис в свою комнату и плотно затворяю дверь. Так, на всякий случай. Не то чтобы я прямо сейчас собираюсь лишить ее девственности, но… Кто знает, как пойдет?

Девчонка садится на мою кровать и принимается нервно перебирать пальцами край одеяла. Ее хаотичные движения и чересчур прямая осанка выдают напряжение, которое она, впрочем, пытается скрыть.

- В чем дело? – плавно опускаюсь рядом с ней. – Что тебя беспокоит?

- Ничего, - отзывается Крис, вздергивая уголки губ наверх.

Опять маску напялила. Опять играет.

- Слушай, давай начистоту, - аккуратно разворачиваю ее так, чтобы она видела мое лицо. – Все произошедшее между нами дерьмо – лишь следствие того, что мы вовремя не обсуждали проблемы. Делали неверные выводы, копили в себе обиды, мстили… Скажи, Крис, ты хочешь положить этому конец? Хочешь, чтобы наши отношения наладились?

- Хочу, - тихо отвечает она после недолгого молчания.

- И я хочу, - нежно притягиваю к себе ее ладонь и принимаюсь вырисовывать на ней замысловатые невидимые узоры. – Поэтому давай впредь высказать свои претензии друг другу открыто. Лично я устал притворяться, делая вид, что мне пофиг… Ведь не пофиг же, сама видишь. Я мира хочу, Крис. Доверия, искренности и прочей ванильной лабуды, понимаешь?

- Да, - кивает она, слегка поглаживая мои пальцы.

- Я не спорил на тебя. Жизнью клянусь. А Карина… Блин, если честно, она уже достала. У меня к ней никаких чувств нет. И вообще ни к кому нет, только ты одна перед глазами стоишь, - голос от волнения сильно садится, и, сделав небольшую паузу, я продолжаю. – Я тебя люблю, Крис. Давно и очень-очень сильно.

Наши взгляды соприкасаются, и меня озаряет ярким теплым свечением, струящимся из ее глаз. Она рада слышать мои признания, в этом можно не сомневаться.

- Я тоже тебя люблю, Андрей, – лучшие слова, которые я когда-либо слышал, потихоньку плавят воздух в комнате. – С лагеря еще, наверное… Но мне всегда было сложно говорить о своих чувствах, потому что я не хотела быть уязвимой и слабой, понимаешь?

Я легонько киваю, дескать, понимаю, а Крис, набрав побольше воздуха в легкие, продолжает:

- И тогда, на дне рождения я решила открыться, довериться тебе… И все было так хорошо, так замечательно. А потом я услышала ваш с Лехой разговор и… Меня как гранитной плитой придавило, - она медленно качает головой. – Знаю, надо было прямо на месте во всем разобраться… Но, черт подери, как это сложно! Как сложно открыто говорить о том, что у тебя на душе!

- Я знаю, Крис, я тоже через это прошел, - шепчу я, прокручивая в памяти все свои мучения, вызванные недосказанностью.

- Но ты прав, с этим надо заканчивать, - она поднимает на меня глаза и улыбается. – Хватит жалеть себя и прятать эмоции! Я же не сыкло все-таки!

- Теперь ты точно не сыкло, - смеюсь я, обхватывая ее щеки ладонями. – Ты очень смелая девочка, я всегда это знал.

Медленно провожу языком сначала по нижней губе Крис, потом по верхней, а затем, немного надавив пальцами на скулу, вынуждаю ее рот открыться пошире. Она довольно пылко отвечает на поцелуй, и, конечно, мое слегка притихшее от задушевных разговоров вожделение начинает бурлить с новой силой.

Навалившись на Крис, опрокидываю ее на спину и с силой вжимаю своим телом в матрас. От запредельной близости любимой девушки внутренности стягивает жгутом, мысли превращаются несуразицу, а в глазах темнеет. Я целую ее везде. Туда, куда придется. Лицо, уши, шея, грудь, оголенный живот – все хватаю ртом со смачным наслаждением. Каждый сантиметр ее тела любим и желанен.

Я очень тебя хочу, Крис.

Она пыхтит что-то нечленораздельные, громко дышит и, кажется, тоже пребывает в полнейшем неадеквате от происходящего. Веду рукой по ее талии, собираю мурашки. Крис прогибает спину, подаваясь мне навстречу, и жарко шепчет мое имя.

Вот это кайф! Вот это я понимаю, удовольствие!

Подбираюсь ладонью к Кристинкиной груди и, нырнув под лифчик, стискиваю ее у основания. Меня тотчас обдает огненной, нестерпимо горячей волной. Кружит, вертит, а потом резко вниз живота устремляется.

Твою ж мать! Меня просто на куски от возбуждения разрывает! Больше не могу. Больше ни секунды не выдержу!

Окончательно подмяв Крис под себя, пытаюсь протолкнуть руку ей между ног, когда она вдруг ловко высвобождается из-под тяжести моего тела и откатывается на противоположный край кровати. Ловлю ее за лодыжку, елозя по одеялу, как окосевший от желания жук, и изо всех сил стараюсь вновь притянуть строптивую девчонку к себе.

- Ты чего творишь, Шульц? – сквозь смех она отвешивает мне знатный щелбан по лбу, тем самым немного остужая мой пыл.

- Так ты же вроде совершеннолетняя! – ерничаю я, передразнивая ее ответ на обвинения технички. – Сама должна понимать, что я творю!

Крис удивленно приподнимает брови, а ее рот кривится в широченной усмешке.

- Андрей, ты правда думаешь, что мы сейчас займемся сексом? Прямо здесь, в твоей комнате? Спустя несколько часов после примирения?

М-да. Об этом я как-то не задумывался. Какая разница: несколько часов, несколько недель или несколько месяцев? Все равно это когда-нибудь случится. Рано или поздно.

- Э… А что не так с моей комнатой? – цепляюсь за единственное, с чем готов поспорить.

- Ну а вдруг твои родители придут? – расширяет глаза Крис. – И вообще… Я не уверена, что готова сделать это прямо здесь и сейчас. Ведь подготовиться надо… Ты же понимаешь, что я… Ну… Это…

- Девственница, - скиснув, подсказываю я.

- Ага, - она торопливо кивает. – А ты - нет, поэтому у нас в этом смысле определенный дисбаланс…

Дисбаланс. Кажется, теперь это мое нелюбимое слово. Что оно вообще нахрен значит?!

- Ну, как скажешь, - ворчу я, скрипя зубами.

Все-таки Крис – великая динамщица. Такого жесткого облома у меня еще никогда не было.