Искать общий язык со старшими детьми Брана и Бажены мне не хотелось. Да они и сами не горели таким желанием, воспринимая меня, лишь как часть обстановки дедова дома, не больше. А вот Злата… самая младшая Бийская явно была настроена на общение, и плевать было этому дьяволёнку в юбке, что я не разделял её устремлений. На мои тренировки с использованием ментальных конструктов, она готова была смотреть часами, чем изрядно меня нервировала. Сталкер, чтоб её! Но и прогнать ребёнка я не мог, вот и приходилось изворачиваться и незамеченным линять с хутора. А старшие Бийские, кажется, вовсю наслаждались нашими со Златой играми в прятки… и если мне не изменяет мой слух, то даже устроили тотализатор.
Медитация вида «расслабление — опустошение — концентрация», по словам Ружаны Немировны, является важной составляющей подготовки любого созидающего, будь то волхв или «философ». Она призвана отточить способности манипулятора, увеличивая концентрацию, столь необходимую при создании ментальных конструктов. Именно такой медитацией я и занимался, сидя на берегу небольшого озера, когда по чувствам словно бритвой полоснуло чьё-то внимание. Это было неожиданно… когда Ружана Немировна знакомила меня с этой особенностью медитативного транса, её собственное внимание, как и редкие всполохи интереса деда Богдана, наблюдавшего тогда за учебным процессом, ощущались мною намного более мягко, такой яркости эмоций там не было в помине.
Поначалу я подумал, что это Злата всё же смогла как-то выбраться из дома без присмотра, и отыскала меня даже здесь. Но спустя пару секунд, понял, что потоков внимания скрестившихся на мне, больше одного… точное количество, я бы не взялся определить, слишком велико расстояние, да и недавно проснувшихся умений не хватает, но то, что их было не меньше трёх, я почти не сомневался. Как и в том, что наблюдающие за мной люди, довольно быстро приближаются. Со спины.
Открыв глаза, я полюбовался открывающимся передо мной видом на озеро и, вздохнув, повернулся к «гостям». Ну, рано или поздно это должно было случиться. Дети, какими бы замечательными и умными они ни были, не могут сколько-нибудь долго скрывать свой интерес. Вот и Олег с Марой, очевидно, устали притворяться, что им плевать на появившегося у их родного деда подопечного. Правда, меня несколько смущает группа поддержки, которую дети Брана и Бажены притащили с собой на озеро. Раз-два… пять человек. Три парня и две девчонки, явно ровесники Бийских, может быть погодки. И все пятеро, как на подбор, довольно высокие для своего возраста, подтянутые, спортивные. Хм, если так подумать, то пусть я видел здесь не так много людей, но среди них большинство отличается неплохой физической формой, и младшие Бийские со своими приятелями и приятельницами, не исключение. Мой взгляд невольно задержался на вполне сформировавшихся фигурках женской части пожаловавшего ко мне в гости коллектива, и девушки это заметили.
— Значит, это и есть тот самый неуловимый батрак вашего деда? — Милым тоном поинтересовалась одна из подружек Мары, черноволосая и черноглазая девчонка в коротком сарафане, открывающем неплохой вид на стройные загорелые ноги. Кажется, ей очень не понравился мой взгляд.
— Подопечный. — Ровным тоном уточнил Олег, чуть недоумённо глянув на изображающую саму невинность, девчонку.
— Ну, ты же говорил, что он вечно возится по хозяйству. — Сделав вид, что не заметила реакции Бийского, пожала плечами та и, чуть подумав, кротко улыбнулась. — Хотя, ему же даже за это не платят, не так ли?
— Какие у вас занимательные друзья, Олег, Мара. — Вздохнув, заметил я. — Так, походя, ни в чём не разобравшись, обвинять вашу родню в эксплуатации детского труда…
— С моими друзьями, я разберусь без чужих советов. — Чуть вспылил в ответ Олег, но мой намёк, кажется, он понял правильно.
— Не надо ссориться. — Мара ткнула брата кулаком в плечо и довольно искренне мне улыбнулась. — В конце концов, мы пришли сюда не ругаться, а познакомиться с человеком, что вот уже два с лишним месяца живёт в нашем доме.
— Ерофей. — Произнёс я.
— Что? — Не поняла Мара.
— Человека, который вот уже два с лишним месяца живёт в вашем доме, зовут Ерофеем. — Пояснил я. Брат с сестрой переглянулись и, дружно кивнув, представились сами, под недовольный фырк черноглазой стервочки. А следом за Бийскими, назвали свои имена и их спутники… и не взлюбившая меня с первого взгляда, девчонка вынуждена была последовать их примеру. Мирослава… ха, кто бы мог подумать, что у такой ершистой барышни может быть такое мирное имя?
Честно говоря, я с трудом представлял, о чем можно говорить с этими ребятами. Своих детей у меня никогда не было, да и себя в том возрасте я помню не так чтобы очень хорошо. Кроме того, вряд ли у здешних молодых людей те же интересы, что были у меня и у моих сверстников в их годы. В общем, поначалу, беседа шла со скрипом, и постоянные подколки Мирославы ситуации отнюдь не улучшали. Тем не менее, пока мои собеседники упорно вытаскивали из меня информацию об увиденных Марой и Олегом тренировках и странно заинтересовавших их занятий с менталом, я, в свою очередь, расспрашивал их компанию об окрестностях. Места-то хоть и знакомые, но здесь же всё иначе, чем было в прошлом мире. Некоторых поселений нет, другие иначе называются. Там где на моей памяти должны были находиться одинокие хутора, вдруг обнаруживаются целые станицы… в общем, из Мары с Олегом и их товарищей получился очень неплохой источник информации. А уж когда я узнал, что кое-кто из их компании учится в той самой гимназии, куда мне придётся идти в уже недалёком сентябре, радости моей не было предела. Это ж сколько полезной информации можно получить из такого источника! Впрочем, радость была недолгой. Сильно сомневаюсь, что Мирослава с удовольствием поделится со мной нужными данными. Эх… Вот что за невезуха? Почему единственным человеком в этой компании, обладающим нужными мне знаниями о гимназии, оказался этот пыхтящий чайничек? Уточню, злопамятный пыхтящий чайничек… хотя и очень симпатичный, да. Но последнее, это чистая эстетика. Девушка, конечно, красивая, но когда она дуется, то производит впечатление сущего ребёнка, так что моё сознание просто не воспринимает её как ровесницу… даже ровесницу нынешнего тела.
Впрочем, если не учитывать небольшого облома с информацией о гимназии, беседа наша прошла достаточно продуктивно и принесла мне немало интересных сведений. Так, во время разговора о моих тренировках в ментальных манипуляциях, я совершенно случайно узнал, что здешних детей начинают обучать подобным вещам не раньше, чем им исполнится четырнадцать-пятнадцать лет. Вроде как, раньше будить такие силы в детском организме опасно. И сразу стало понятен интерес молодых людей к моим занятиям. «Настоящее», так сказать прикладное естествознание, а не набор почти неприменимых в жизни тренировочных ментальных конструктов, учащиеся начинают осваивать после наступления так называемого первого совершеннолетия, и именно поэтому Олег с Марой были так удивлены, увидев использование действенных приёмов ментального манипулирования в моём исполнении. Пришлось отговариваться, что эти занятия были предложены дедом Богданом, рекомендовавшим меня в гимназию, с тем, чтобы я не слишком отставал от программы. Уж не знаю, поверили мои собеседники или нет, но больше на эту тему они меня не расспрашивали. Зато, о практической стороне вопроса мы проболтали ещё часа полтора, за которые я сумел узнать немало нового и интересного в области естествознания, точнее, его классической части. Олег с его приятелями, хвастаясь перед присутствующими девчонками, продемонстрировали несколько забавных «фокусов»-самоделок, созданных ими с использованием тех самых «тренировочных», а значит, почти бесполезных конструктов. Девушки задирали носики, но поглядывали в сторону «фокусников» с интересом… и восторженно запищали, когда Мирослава, чуть закусив губу от напряжения, подняла над зеркалом озера двухметровый шар воды, в котором легко можно было заметить мечущихся рыб, ошалевших от такого мироизвращения. Парни тихо заворчали, и Олег многозначительно посмотрел на меня.
