А если всё же… то у меня проблемы. Впрочем, даже если и не так, срочный переезд Багалей всё равно никуда из расклада не денется. Аргх! Ненавижу головоломки. Муть, жуть и ужас. Мне бы шашку да коня, да на линию огня… Эх!

Хоровод мыслей кружил до самого рассвета, но, к тому моменту, когда солнце вызолотило стены и крыши городских домов, я всё же успокоился. Знает кто-то о моём иномировом происхождении или нет, сейчас значения не имеет. По крайней мере, до сих пор никаких поползновений в мою сторону не было. Да, Рогнеда прямо сообщила, что вокруг меня затевается какая-то возня, но поделать с этим фактом я ничего не могу, а значит, мне нужно просто быть осторожнее и внимательнее. Можно было бы, наверное, куда-нибудь сбежать, но вот вопрос: от кого и куда? Пока я не знаю действующих лиц и их намерений, не имею юридической независимости, и просто не представляю где и как можно организовать надёжное, безопасное укрытие.

Да и есть ли смысл в таком шаге, вообще? В конце концов, я вовсе не уверен в том, что затеянные неизвестными, «игры» пойдут мне во вред. Это не наивность, это информационный вакуум. Единственно, что я знаю точно, они могут и уже идут вразрез с моими интересами, в частности, с желанием спокойной жизни, но… как раз этот факт мне не изменить, в принципе. И неважно, останусь я на месте и вляпаюсь в чью-то возню, или попытаюсь скрыться, это в любом случае означает лишние телодвижения, те самые, которых мне хотелось бы избежать. А раз так, то и дёргаться я пока не стану, ввиду бессмысленности подобного поведения, что, правда, не отменяет необходимости подготовиться к возможным… событиям, в том числе и в смысле защиты от разного рода неприятностей, вроде недавнего инцидента с нападением на лавку. Хм, ладно, как говорится, поживём — увидим, доживём — узнаем, выживем — учтём.

С отъездом Светланы и её матери, дни понеслись сплошным потоком. Работа в лаборатории Граца сменялась торговлей за стойкой лавки, книги по естествознанию перемежались учебной литературой по школьным… то есть, гимназическим предметам, а тихие поздние прогулки исполнением заказов и сосредоточенным ваянием очередных артефактов из всякой ерунды, скупаемой мною у лоточников, и дешёвой бижутерии из ювелирных магазинчиков.

Я вынырнул из этого круговорота дел лишь однажды, уже в конце августа, когда в лавке привычно прозвенел колокольчик, оповещающий о приходе очередного потенциального покупателя. Сняв с огня джезву, я не торопясь налил себе кофе и, не выпуская чашку из рук, спустился по винтовой лестнице в лавку. Бежать? Зачем? Все мои поделки, как и иллюзии предлагаемых конструктов, заключённые в стеклянные шары и выложенные на полках и витринах, находятся под защитой, вскрыть которую меньше чем за пару минут невозможно, а потому мне можно не опасаться, что кто-то не удержит загребущих ручонок под контролем. Ну а кроме того, я прекрасно знаю, что даже постоянные покупатели, небольшой круг которых успел сложиться за недолгий срок моей работы в этом здании, попадая в «Вечернюю лавку», оказываются в некотором ступоре от увиденного, так что, первую минуту их и спрашивать о чём-то бесполезно, всё равно не услышат, погружённые в «сказочную» атмосферу моего магазинчика. И да, я горжусь этим достижением, как бы ни больше, чем своими поделками. Имею право.

Оказавшись за стойкой, я окинул взглядом силуэты застывших у входа гостей. Ну вот, что я говорил? Даже не шевелятся.

— Кхм-кхм. Добрый вечер. — Поприветствовал я посетителей и поправил сползшие на нос маленькие круглые очки, помимо прочих функций, слегка рассеивающие витающий в лавке полумрак. Оп-па! — Злата, Олег.

Дети вздрогнули и, наконец, оторвались от созерцания многочисленных выставленных на полках и витринах приборов и безделушек.

— Вечер? — Звонкий голосок дочери Брана Богданича Бийского легко перекрыл тихое щёлканье и тиканье мобилей. — Но ведь сейчас день!

— Вы уверены? — Моё лицо, как я знаю, теряется в тенях, но руки лежащие на стойке, довольно хорошо освещены стоящей здесь же лампой с глухим абажуром, а потому, вместо того чтобы кивнуть гостям на окно, я просто указал на него пальцем. Олег со Златой обернулись и охнули от удивления, к моему вящему удовольствию. За окном действительно царили сумерки, с которыми с натугой справлялся леденцовый свет фонарей.

Олег пришёл в себя первым и, пока Злата, прилипнув к высокому окну, рассматривала неожиданно погрузившуюся в темноту улицу, схватился за дверную ручку. Вновь звякнул колокольчик и ошеломлённый Олег перевёл взгляд с окна, за которым царили сумерки, на дверной проём в котором виднелась ярко освещённая послеобеденным солнцем Архангельская улица. Дверь тихо закрылась и брат с сестрой обернулись ко мне.

— Здесь всегда вечер. — Констатировал я, поймав на себе изучающие взгляды Бийских.

— А… откуда вы нас знаете? — Вновь подала голос Злата, мелкими шагами сдвигаясь за спину настороженно взирающего на меня брата. Правильная реакция, что я могу сказать.

Вместо ответа, я провёл ладонью по краю абажура лампы, и тот посветлел, открывая своё яркое мозаичное многоцветье, и освещая пространство вокруг.

— Согласись, было бы странно, если бы я не узнал внука и внучку моих попечителей. — Улыбнулся я девочке. Та, радостно взвзгнув, пулей промчалась через неболшой зал, нырнула под откидную крышку стойки и, во мгновенье ока очутившись рядом, прыгнула мне на шею.

— За-ду-ш-шишь же! — Только и выдохнул я, одной рукой подхватывая этого златовласого бесёнка, а другой пытаясь поймать слетевшие очки.

— Сестрёнка, тебе же не пять лет! — Воскликнул Олег, хлопнув ладонью по стойке. На что Злата, повернув к брату лицо, продемонстрировала язык… но всё же выпустила меня из объятий и, соскользнув вниз, тут же забралась с ногами на единственное кресло в лавке и принялась крутить головой, разглядывая обстановку.

— Отсюда всё кажется не таким… таинственным. — Заметила девочка.

— Конечно. Это покупатели должны впечатляться обстановкой, а мне работать надо. — Улыбнулся я и протянул сестре Олега свои очки. — Вот, взгляни через них.

— Ой! И никакой дымки. — Воскликнула она, внимательно рассматривая окружающие нас витрины и полки, то через стёкла очков, то поверх них. — Ну, так же неинтересно!

— А если так? — Я провёл пальцем по левой дужке очков. Тихо щёлкнула фигурная, с виду декоративная шестерёнка, и стёкла очков мгновенно почернели, переключаясь на «режим описания», как я это назвал.

— Ух ты! — Злата спрыгнула с кресла и подошла к ближайшей витрине. — А они любой артефакт распознают?

— Увы, пока только те, образы которых внесены в базу моего зеркома. — Развёл я руками. — Но я над этим работаю.

— Оригинально. — Констатировал Олег, тут же изъяв у сестры очки и оглядевшись по сторонами. Злата забавно нахмурилась и ущипнула его за руку. — Ай!

— Не «ай», а отдай! — Потребовала девчонка. Брат покачал головой, но игрушку вернул. Девочка тут же нацепила очки на нос и… двинулась исследовать полки, стеллажи и витрины.

— Это надолго. — Проследив за моим взглядом, вздохнул Олег. — Она такая же двинутая на конструктах, как и ты. Что будет, когда она войдёт в возраст и займётся практикой, я даже боюсь себе представить.

— И это хорошо. Надеюсь к тому времени, я получу мастерский сертификат и смогу взять её в обучение. — Усмехнулся я, краем глаза следя за передвижениями мелкой егозы.

— Я бы на твоём месте на это не рассчитывал. — Покачал головой Бийский и, заметив мою приподнявшуюся бровь, замахал руками. — Нет-нет, ты меня не так понял. Я верю, что ты добьёшься мастерства, дед с бабкой уже все уши нам прожужжали о твоих талантах. Но Злата… мать рассчитывает направить её по пути Макоши. А это, сам понимаешь, дело небыстрое, да и свободного времени не оставляющее. Так что, ещё большой вопрос, будет ли у сестрёнки время на занятия классическим естествознанием.

— У меня же оно есть. — Пожал я плечами, одновременно телекинезом вынимая из рук любопытничающей Златы, вытащенный ею из шкафа под стойкой, стеклянный шар с незаконченной иллюзией конструкта. Девочка проводила уплывающий артефакт печальным взглядом, но тут же переключилась на что-то другое.