— Машина поворачивает влево. — Закончил я.

— Ты смотри, какой догадливый! — Фыркнул дед Богдан, но тут же посерьёзнел. — Радиус поворота можно уменьшить, подав противоположный рычаг чуть вперёд. Если потянуть оба рычага на себя, машина резко затормозит… очень резко, так что лучше не рискуй. Далее, переключатель заднего хода, указатель скорости, а это указатель температуры рабочего объёма. Следи, чтоб он не уходил в красную зону, если не хочешь остаться посреди дороги с отказавшей ходовой. Колёс у летяги нет, а весит она под триста килограмм, замаешься толкать… и за сбитый хром на подножках, Бран не похвалит. Да, бака питания хватает на шестьсот вёрст, скорость заправки — четверть часа.

— Э-э? — Не понял я.

— Хм, всё время забываю, что у тебя с памятью нелады. — Хлопнул себя по лбу старик, и указал на кожух летяги, под которым, как я предполагал, находится моторный отсек. — Вот этот бак. Заряжается простым ментальным воздействием. Помнишь, как выглядит блок подпитки сложных конструктов?

— Да. — Несколько заторможено кивнул я в ответ. Сказанное стариком выбило меня из колеи. Это как так?! Никаких заправок, никакого бензина или газа? Никаких выхлопов и смога? Это ж, какая-то мечта зелёных получается, а не машина. Охренеть, не встать.

— Ерофей, ты меня слушаешь? — Окликнул меня дед Богдан и я тут же закивал. — Замечательно. И чего тогда стоишь на месте? Забирайся в седло и вперёд. Ограничение по скорости я выставил, посмотрим, как ты управишься с машиной.

— Хм… а меня в Ведерниковом не оштрафуют за езду без прав? — Тихо протянул я.

— А ты не попадайся. — Хохотнул старик и пояснил. — Движение в городе небольшое, да и гимназия находится на окраине, туда и не заезжая в центр попасть можно. Если лихачить не будешь, никто тебя не остановит… но вообще, молодец, что задумался о лицензии. Осваивай летягу, учи правила, глядишь к рождеству и документы себе справишь.

Так в моём расписании занятий появился ещё один пункт. А ведь до начала учёбы в гимназии осталось всего две недели!

И они пролетели, как один день. Тренировки, помощь по хозяйству, занятия с дедом Богданом и тёткой Ружаной, зубрёжка школьных предметов и учебные покатушки на летяге, шли сплошной чередой. Но к первому сентября я был абсолютно уверен, что добираясь до гимназии, не навернусь с машины, а на уроках не буду высмеян, как неуч. Да и вне класса, если что, не опозорюсь. В общем, пионер, да и только, тот самый, что «всегда готов»… эх, только красного галстука не хватает.

Дорога до гимназии прошла легко и незаметно. Ограничитель скорости летяги, дед Богдан торжественно снял ещё два дня назад, когда посчитал, что я достаточно ловко обращаюсь с тяжёлой машиной и не путаю знак одностороннего движения со знаком запрещающим проезд, поэтому сегодня летяга с гулом неслась над грунтовкой, выжимая добрую сотню вёрст в час. Можно, конечно, ещё прибавить ходу, благо машина это позволяет… но зачем? Расстояние от хутора до гимназии, всего двенадцать километров, так какой смысл рисковать из-за пары выигранных минут, я же не на гоночном треке, в конце концов.

Место для парковки у гимназии, я не нашёл, а потому летягу пришлось оставить на небольшой стоянке, расположенной в квартале от гимназии. Зато, здесь машина Брана будет под присмотром, что немаловажно, учитывая обрывки памяти моего «предшественника», довольно красочно демонстрирующие, какие именно детали можно быстро и без помех скрутить с подобных аппаратов, и сколько денег они могут принести ушлому воришке. Уж не знаю, насколько такая «охота» распространена здесь, в Ведерниковом юрте, но думается мне, что лучше не рисковать, оставляя летягу без присмотра… во избежание, так сказать.

Упрятав шлем в кофр под пассажирским сиденьем, я нахлобучил на голову синюю фуражку с красным околышем и, поправив воротник-стойку гимназического кителя, бросил взгляд на отражение в довольно большом зеркале летяги. Вроде бы, порядок. Ну вот, гимназист готов к учёбе. Хотя-а… хлопнув себя ладонью по лбу, отчего фуражка чуть не улетела в дорожную пыль, я вновь открыл кофр и, вытащив из него ранец, довольно кивнул. Вот теперь, точно готов. Эх, хорошо ещё без гладиолусов обошлось. Зерком тихонько пискнул, подтверждая получение парковочного талона и я, кивком поблагодарив охранника, засевшего в «стакане» у въезда на стоянку, потопал к гимназии.

В классе, куда меня определила администрация, было шумно. Народ галдел, обмениваясь впечатлениями о лете, а я… ох, как-то мне стало не по себе. Глядя на забившую помещение детвору, хотелось развернуться и, мелко перекрестившись, слинять куда подальше. Жаль, не получится. Спасительный выход перекрыла фигура куратора, ведущего второй поток пятого цикла, с которым мне предстоит провести ещё три года… Мама, роди меня обратно!

— Пять-два, тишина! — Голос куратора с лёгкостью прорезал гул голосов гимназистов, и в классе воцарилась почти гробовая тишина. Только что-то невнятно пищит чей-то зерком. Стоян Ратьшич, как он представился при знакомстве в кабинете директора гимназии, невысокий, средних лет, крепыш в чёрном официальном мундире преподавателя, довольно кивнул и, шагнув к экрану, окинул замерших учеников долгим взглядом. — Добрый день, класс.

Загрохотали парты и стулья, разгорелась и тут же стихла возня разбегающихся по местам учеников, и уже через несколько секунд, все гимназисты стоя приветствовали учителя.

— Здравствуйте, Стоян Ратьшич. — Явно привычным хором, отозвались гимназисты.

— Хех, паиньки какие. — Усмехнулся тот. — Ну что, поздравляю, оглоеды и вертихвостки, вашего полку прибыло. Принимайте пополнение.

Куратор кивнул в мою сторону, и под взглядами двух десятков учеников, так и фонящих любопытством, я сделал шаг вперёд. Как там дед Богдан говорил?

— Хабаров, Ерофей Павлович. — Ещё один шаг вперёд, щелчок каблуками, короткий наклон головы. Вроде бы так?

Должно быть, я сделал всё правильно, поскольку никакого негатива со стороны тихо загудевших гимназистов, не последовало.

— Садись на свободное место, Ерофей Павлович. — Пророкотал куратор. — С однокашниками познакомишься на перемене, а сейчас, пожалуй, приступим к первому уроку в этом году.

По классу прокатился короткий недовольный бубнёж, но стоило прозвенеть звонку, как весь шум тут же стих и ученики, открыв пустые тетради, уставились на куратора. Однако, дисциплинка здесь, что надо…

Первой перемены, ощущая на себе взгляды одноклассников, я ждал с некоторым напряжением, и был даже рад, когда куратор не соизволил сделать перерыв меж двумя частями сдвоенного урока алгебры. Это дало мне дополнительные сорок пять минут на моральную подготовку к более тесному знакомству с классом. А вот мои однокашники явно были недовольны таким «попранием святой перемены», но особо не шумели. Куратору достаточно было заявить, что особо «уставших» ждёт персональное задание на дом, и буча утихла, так и не начавшись.

Зато после завершения второй части урока, одноклассники насели на меня капитально. Они даже дверь в кабинет заперли, чтоб никто не помешал допросу. И посыпались извечные «кто», «откуда», «как» и тому подобное. Впрочем, всё оказалось не так страшно, как мне думалось. В душу никто особо не лез, прошлым интересовались лишь в варианте «откуда приехал в округ», и не более. А к началу следующего урока от меня и вовсе отстали, так что я, наконец, смог вздохнуть свободнее… пока не выяснил, что предстоящее занятие будет посвящено местной политической географии.

Взрослые устают на работе? Как бы не так! Вот семь уроков для ещё не избавившегося от гиперактивности, растущего организма, это да… это усталость. Правда, и проходит она очень быстро, так что, уже через час, о школьных нагрузках даже не вспоминаешь, но весь этот час я чувствовал себя натуральной медузой, расплывшейся такой, безвольной морской тварью, вынесенной волной на обжигающе горячий песчаный пляж. Умереть, не встать!

Проглотив остатки мороженого из третьей по счёту креманки, я, наконец, почувствовал себя живым и, с облегчённым вздохом откинувшись на спинку лёгкого скрипучего креслица, окинул взглядом веранду небольшого летнего кафе и сонную улицу за ним.