— Вот, генерал, это уже по существу. Отлично! Проблему Паго-Паго мы решили. Теперь давайте так же быстро решим проблему Фиджи и этих чертовых супер-пушек.

— Мистер президент, у группы адмиралов из штаба Тихоокеанского флота уже имеется примерный план на случай похожего развития событий.

— Какого — похожего? — подозрительно спросил Миджер Кодд.

В ответ, старший из адмиралов развернул на столе огромную карту (или точнее экран, созданный из «электронной бумаги»). Своего рода широкоформатный планшетник.

— Что это? — полюбопытствовал Кодд, глядя на карту Океании, исчерченную синими и красными стрелочками, и украшенную множеством пиктограмм в виде самолетиков, корабликов, автомобильчиков, пушечек и человечков.

— Это, — пояснил адмирал, — глубоко модернизированная стратегическая разработка для ситуации опасного роста влияния Красного Китая на Фиджи, дополненная элементами тактического плана действий бригады коммандос, дислоцированной на Киритимати. Мы можем рассечь акваторию вероятного противника двумя ударами. Первый удар с северо-востока, с Киритимати через Тинтунг и Самоа на Тонга и Фиджи. Второй удар с северо-запада, с базы на острове Гуам, через Каролинские острова Микронезии на Соломоновы острова и на Фиджи. Группа второго удара уничтожит пушки на Реннелле и Ротума. Для поддержки с воздуха мы задействуем авиацию из Перл-Харбор, и из Йокосука. Также в операции можно применить ракеты AHW с атолла Кваджалейн, Маршалловы острова.

— Достаточно, адмирал, я понял. А как быть с разрешением Конгресса на такую немного военную, в смысле, не совсем однозначно миротворческую операцию?

— Есть прецедент Обамы по Ливии, 2011 год, — напомнил старший из «гражданских».

Миджер Кодд скривился, как будто откусил большой кусок лимона.

— Нет-нет, только не по следам Обамы! Его политика была не бесспорной.

— Мистер Президент, конечно, я не предлагаю идти по следам Обамы, однако мы можем начать эту масштабную миротворческую операцию, уже имея на этот счет мнение ряда влиятельных конгрессменов, — с этими словами «гражданский» аккуратным движением положил на стол перед Коддом некую бумагу в прозрачном пластиковом конверте.

— А! — удовлетворенно заключил президент, — Вот с этого и надо было начинать. Если в Конгрессе уже имеется поддержка этой… Э… Масштабной миротворческой операции, значит, не следует медлить. Где эта бумага, приказ или что там? Я подпишу. И давайте быстрее! Мне еще надо собрать представителей TV, чтобы не допустить паники…

24 декабря, вечер в Вашингтоне, середина дня в условно-французской Полинезии.

Бора-Бора. Административный центр (условно — город) Вайтапе.

Первый гид, евро-гавайский метис среднего роста и плотного телосложения, носивший прозвище Люггер показал рукой на здание кремового цвета с прямоугольным главным корпусом и фасадной башенкой с часами и шпилем.

— Вот, сеньоры ученые, та самая церковь, что вы хотели.

— Не взорвана, — с некоторой гордостью добавил второй гид, иберийский креол, повыше ростом, но значительно более худой, по прозвищу Тореро.

— Памятник архитектуры, — пояснил Люггер, — это XVIII век, наверное, или типа того.

— Скорее, типа, XIX век, — высказал свою гипотезу Тореро.

— Короче, памятник колониальной эпохи, — подвел черту евро-гавайский метис.

— Хотите зайти? — предложил Тореро, — может, там поп есть, если не расстреляли.

— Есть поп, — уверенно сказал Люггер, — тут на Бора-Бора особо не расстреливали.

На попечении этих двух молодых гидов (лет 20 с плюсом) в данное время была парочка туристов. Мужчина лет 50 и женщина несколько моложе, на вид англосаксы, уроженцы южной части Британского содружества (Австралии или Новой Зеландии), типичные представители активного среднего возраста, не пренебрегающие спортом, но и не соблюдающие фитнесс (в общем, люди нормального телосложения). Сейчас женщина порывисто обняла мужчину и воскликнула:

— Лукас, я счастлива! Сразу три мечты в один день.

— Какие три мечты, моя медовая пчелка? — спросил он.

— Мечты, — сосредоточенно сказала она, — во-первых, побывать на Бора-Бора с любимым мужчиной. Во-вторых, встретить там, в смысле, тут, Рождество. А в-третьих, заказать фантастически вкусный обед в здешнем культовом ресторане «Bloody Mary».

— Мой мечтательный мотылек, а откуда ты знаешь, что обед будет вкусный?

— Мой милый скептик, это же очевидно! Если нам так повезло с экскурсией, то должно повезти и с обедом, иначе в мире нарушится логика, и даже страшно представить, что произойдет дальше. Апокалипсис, Рагнарек, коллапс Вселенной.

— Красивая риторика, — оценил он, — но аргументация, увы, недостаточна. Субъективное восприятие логики Вселенной, характерное для идеализма эпохи Ренессанса, надежно опровергнуто физикой Новейшего времени.

— Проверим, — отреагировала она, и посмотрела на двери церкви, — может, зайдем? Ведь Рождество, это христианский праздник и, наверное, будет правильно положить какую-нибудь сумму денег в церковную кружку. Как ты считаешь?

— Пойдем, — согласился он, — поддержим локальную ветвь примитивной метафизики.

Услышав эту фразу, гиды выполнили четкую последовательность действий, знакомую каждому любителю голливудских полицейских фильмов. Вход в подозрительный дом проводится быстро, с резким уклоном в сторону, и под прикрытием напарника.

— Чисто! — сообщил Тореро, который, как более худой, проник в церковь первым.

— ОК, мы заходим, — проинформировал Люггер, убирая компактный пистолет-пулемет в боковой карман жилетки-разгрузки.

— А обязательно так делать? — спросила мечтательная туристка.

— Желательно, сента Олив, — ответил евро-гавайский метис, — и есть инструкция насчет религиозных фанатиков, которые могут концентрироваться в районе церквей, мечетей, ашрамов, дацанов, синагог и аташкедов.

— О! А что такое «аташкед»?

— Это у парсов в зороастризме, — пояснил он, — ну, давайте, идем за мной.

Поп в церкви имелся. Пожилой дядька, возможно, уроженец здешних мест, но по расе европеец, одетый в простые серые брюки и серую рубашку навыпуск. На груди висел довольно большой золотой крест, и это сразу привлекло внимание Лукаса.

— Обрати внимание, дорогая, — шепнул он на ухо Олив, — истории в западной прессе о боевиках Народного флота, срывающих золотые украшения с церковных служащих, не соответствуют действительности.

— Я сразу не поверила в это, — шепнула она в ответ, — эти ребята, боевики, слишком себя уважают, чтобы так делать. И поп явно в курсе, а то бы не обращался так с золотом.

Священник, тем временем, укоризненно взывал к совести Тореро.

— Молодой человек, как вам не стыдно входить с оружием в руках в Дом Божий? Если, допустим, вы атеист, то пожалейте этих бедных прихожан, нашедших тут убежище.

— Минутку, падре, — спокойно возразил иберийский креол, — я вошел с оружием в силу специфики военного времени, как пишут в инструкции, а прихожан я даже пальцем не тронул. Хэй, девчонки, все ОК, хинди — нези пхай-пхай. Блин! Что с ними такое?

— Вы, молодой человек, — сказал священник, — едва войдя сюда, навели оружие на этих беззащитных женщин. Кем они должны вас считать?

— Как навел, так и отвел, — проворчал Тореро, глядя на трех вжавшихся в дальний угол индусок, одну взрослую и двух девчонок школьного возраста.

— По ходу, беженцы с Фиджи, вот и боятся, — предположил Люггер и, повернувшись к женщине и двум девочкам, быстро произнес, — Bula! O iko mai vei? Fiji o-io?

Реакция была мгновенная и пугающая. Все три индуски сжались в один комок, такой плотный и маленький, что даже не верилось в такую самоупаковку.