— Оно, конечно, можно… — задумчиво произнес лейтенант Скопс, — …только я уже прикинул скорость, если грести досками от паллет. До острова будем плыть два дня, но надо выбрать, к какому острову плыть. До Сан-Кристобаля сорок пять миль на норд-ост, а до Реннелла то же расстояние на зюйд-вест. Мы пока в сомнениях.

— На Реннелл, — ответила Кэрол Рамирес, — там наши разведчики из южной флотилии.

— Откуда ты знаешь, что там сейчас? — возразил лейтенант Скопс.

Возникла пауза. Матрос-техник Энн Морс запрокинула лицо, ловя ртом дождевые капли, а потом внезапно приняла сосредоточенный вид, вытерла губы и заявила:

— Надо идти на Сан-Кристобаль.

— Почему? — спросила Сэлли Кигэйт.

— Сейчас объясню. Вот скажи, почему никто не предложил просто торчать на месте.

— А что толку? — спросила Рамирес.

— Действительно, что толку, — поддержал Скопс.

— А вот что! Если бы хоть кто-то из нас думал, что за нами пришлют помощь, то нам как раз следовало бы торчать на месте. Но, никто так не думает. Давайте по-честному. Мы ведь уже понимаем, что по АУГ-15 врезали так, что наши уносят ноги, всем на всех насрать, каждый выкарабкивается, как может. Литр виски против горелой спички, что на Реннеле уже не наши, поэтому не хрен туда идти. А Сан-Кристобаль был вроде не в зоне боевых действий. Там мы можем прикинуться бедными пострадавшими туристами. И там рядом еще много островов. Малаита, Гуадалканал. И жратва точно есть. Так, мало помалу, куда-нибудь выберемся.

— Ты не забыла про воздушный шарик? — спросил матрос Харви Болдуин, и показал пальцем примерно в тот сектор хмурого неба, где высоко над дождевыми тучами висел меганезийский стратосферный беспилотный дирижабль — разведчик.

— Представь себе, не забыла! — ответила Энн Морс, — Я даже могу поверить, что этот дрон нас сейчас видит сквозь облачность. И если он правда нас видит, то оператору понятно, что мы безоружный планктон. Ты думаешь, нези будут охотиться на нас только потому, что мы еще числимся в листинге авианосца «Вудро Вильсон», от которого на плаву остались только этот еврокуб с водой и кучка досок?

— Не думаю, что будут, — ответил он, — у нези других целей хватает.

— Вот так-то! — гордо объявила Энн.

— Толково, — оценил Рассел Скопс, а Кэрол Рамирес просто кивнула. Решение было принято.

Семеро моряков с погибшего авианосца «Вудро Вильсон» с энтузиазмом взялись за дело, и экзотическое плавсредство на самодельно-весельном ходу двинулось курсом норд-ост со скоростью чуть больше одного узла. К вечеру дождь прекратился, и можно было наблюдать изумительно красивый закат солнца. Лейтенант Скопс занялся этим наблюдением с целью проверить правильность курса в момент, когда солнце коснется линии горизонта. Он вовсе не ожидал увидеть что-либо интересное, но…

— Вот дерьмо! Смотрите, там низколетящий самолет. Точно не наш.

— Не наш… — согласилась лейтенант Рамирес, вглядываясь в силуэт, кажущийся черным на фоне празднично-ярких красок закатного неба — …А пройдет прямо над нами.

— Не пора ли прыгать в воду? — спросил матрос Альф Сантано.

— Нет, — ответил Скопс, — вряд ли эта штука охотится на потерпевших кораблекрушение.

— Э… А вдруг эта штука стрельнет просто так, чтобы развлечься от не хрен делать?

— Нет, — повторил Скопс, — не надо дергаться, Альф, а то парням на самолете может прийти в голову та же идея, что и тебе.

— Ясно, сэр, — ответил матрос Сантано и молча принял позу роденовского мыслителя.

— Эта штука собирается приводниться, — с некоторой тревогой объявила Сэлли Кигэйт. И не ошиблась. 40-метровая летающая лодка с ретро-дизайном, неуклюже и громко шлепнулась брюхом на волны, и покатилась, вздымая фонтаны по бортам. Чем-то она напоминала пароход «Клермонт» 1807 года, великого изобретателя Фултона. Только гребных колес не хватало. Зато имелось прямое, как доска, крыло, а над ним, на стойке — квадратная мотогондола, из которой выходил вал с воздушным винтом диаметром примерно как упомянутое гребное колесо.

— Мама… — прошептала матрос-техник Энн Морс, — …Какой сегодня век по календарю?

— Утром был двадцать первый, — отозвался Харви Болдуин, — а сейчас хрен знает…

В этот момент люк кабины (или рубки) летающей лодки со звонким лязгом открылся, из него выдвинулся женский бюст, украшенный сверху рыжеволосой зеленоглазой головой, а в центре упакованный в темный топик с алой люминесцентной надписью «ABCDEFUCK».

— Эй, вы! — раздалось над волнами, — Хватит глазеть! Шевелитесь, гребите сюда, блин!

— Девчонка, вроде наша… — удивленно произнес Джуниус Горн.

— Команда, на борт, — лаконично распорядился лейтенант Скопс.

…

Осматривались американцы уже после взлета. Похоже, экипаж не хотел тут задерживаться.

Внутри у летающей лодки был интерьер, как у малобюджетного траулера. За штурвалом на мостике сидела упомянутая рыжеволосая особа лет 20 с плюсом, а соседнее кресло (видимо штурманское) занимал крепкий породистый парень-канак несколько постарше. Позади мест летного состава, дюралевый трап с мостика вел через проем вниз в кают-компанию, где на надувном матраце устроилась парочка бесспорных этнических германцев: мужчина лет 30 и женщина, ровесница рыжеволосой особы. Они, не торопясь, курили одну папиросу на двоих, а когда семь американских моряков протиснулись через люк, и спустились по трапу, молодая германка улыбнулась и указала на три свободных матраца, разбросанных по кают-компании вокруг циновки, на которой стоял чайник и бумажная коробка с сэндвичами.

— Располагайтесь, отдыхайте.

— Спасибо, — ответил лейтенант Скопс.

Тем временем, рыжеволосая особа — пилот окликнула двоих с папиросой:

— Вольф! Марго! Смените нас, ОК? Мы с Этеэле рулим от самого Бугенвиля! А мне хочется поболтать с людьми с исторической родины.

— Мне тоже будет интересно поговорить с янки, — добавил канак.

— Aita pe-a, — отозвался германец, — пошли, Марго, порулим Ф-джонкой.

Произошла быстрая смена вахты, и освободившаяся пара спустились в кают-компанию.

— Ты американка? — спросила лейтенант Рамирес у рыжеволосой особы.

— Да, я Одри Паркер из Оушенсайда, округ Сан-Диего, Калифорния, а работаю в Королевстве Сигаве, на острове Футуна. Мы летим туда. Кстати, вот Этеэле, командир лодки. А ты?

— Я Кэрол Рамирес, из Сан-Франциско, Калифорния.

— Wow! Я как-то торчала неделю у вас в Сан-Франциско, и каждый день каталась на пароме в тюрьму Алькатрас, прикидывала, как устроить побег моему папаше.

— Подожди, Одри, ты что? Тюрьму Алькатрас закрыли еще при Кеннеди.

— А то я не знаю! Тюрьму закрыли, а музей — открыли. Мой папаша сидел в Сан-Квентине, и бывалые люди говорили, что это один в один Алькатрас, только с кое-какими техническими примочками. Вот так. А что вы тормозите? Марго вам ясно намекнула: налетайте на жратву.

Порядком проголодавшихся американских моряков не надо было уговаривать. Послышался душераздирающий хруст пожираемых сэндвичей, а через полчаса, когда в бумажной коробке остались только крошки, лейтенант Скопс решил из вежливости поинтересоваться:

— Одри, а за что твоего папашу пихнули в Сан-Квентин?

— Ну, если начинать с начала, то у нас в семье все мужики всегда были военные. Традиция. До Второй мировой войны все было ОК, а потом началось невезение. Прадед пропал без вести на Второй Мировой, где-то в этих краях. Дед погиб во Вьетнаме. Ну а папаше на войне за Евфрат оторвало миной обе ноги. Он подлечился, вернулся, и начал крутиться у базы морской пехоты Кэмп-Пендлтон. Такой бизнес: самоделки из списанной электроники. И меня научил. Я в 15 лет собирала микроволновые телефоны из этой ерунды. Потом папашу закрыли на 11 лет за такие самоделки. А меня закрыли только на полгода — мне не было 18-ти. Мамаша от нас ушла, и я ее понимаю. А папаша совсем плохо себя почувствовал в тюрьме и через год помер.