— Короче, так, Аю, — будничным тоном произнес Лешко, — мы будем тебя вербовать.

— Куда вербовать?! Оп, Буба, вы спятили, что ли?

— Нет, Аю, мы в порядке, — Олег Бубнов скупо улыбнулся, — просто, нас немного достал господин капитан Кагатори и вся эта говняная шиппинговая контора. Ты понял, нет?

— Парни, вы осторожнее с пушками, — довольно спокойно сказал турок, — не дай бог, вы стрельнете случайно, и убьете меня. Мне уже будет все равно, а у вас будут проблемы.

— Не беспокойся, — сказал Лешко, — мы не нервные, просто так мы тебя не застрелим.

— И не пугай нас проблемами, ты понял, нет? — добавил Бубнов.

— Ладно. Давайте, вербуйте меня, но будьте осторожнее с пушками.

Толстый украинец вытер левой ладонью губы и повторил:

— Короче, так, Аю. Выбирай, что ты больше любишь: девушек на берегу или рыб за бортом.

— Девушек, я, конечно, люблю больше, а девушки, любят подарки, а на подарки нужны деньги.

— При чем тут деньги? — строго спросил русский.

— Еще скажи, что не при чем, — ответил турок, — Я тебя, Буба, не первый день наблюдаю. Кому другому вешай лапшу на уши, что ты задумал это по учению Маркса, но не мне.

— Не трогай Маркса! — обиделся Бубнов, — Мой прапрадедушка за него на Гражданской войне стрелял с крейсера Аврора в Петрограде. Ты понял, нет?

— …И не изображай тут куколку, — добавил Лешко, — сам везешь ящик порно-дисков, а давишь людям на порядочность.

— Кто тебе сказал про порно-диски? — подозрительно спросил Аю Аджа.

— Птичка насвистела, — буркнул украинец, — короче, ты с нами, или с рыбами?

— Я с вами, за равную долю денег. Это по учению Маркса, так, Буба? А пугать своего трудового товарища пушкой, это против учения Маркса. Не делай страшные глаза, Оп. Знаешь, я не самый смелый парень на свете, но у меня есть мозги, и я уже понял: вы оба отличные моряки, но вам не обойтись без хорошего рулевого для этой посудины. Так что, деньги лучше делить на четверых.

— Ты что, считать разучился? — спросил русский.

— Нет, — турок покачал головой, — Я очень хорошо считаю. Но нам нужен еще один парень, и он заслуживает своей доли денег. Это Бамбанг Уданг. Он мой напарник, и я за него отвечаю.

— Напарник по этим порно-дискам, так, Аю?

— Так, Буба. И ты знаешь: Бамбанг — отличный ассистент рулевого. Ну, мы договорились?

— ОК, — лаконично ответил русский.

— ОК, — продублировал украинец.

— Э… — турок покачал головой, — Что-то вы легко согласились урезать свою долю.

Олег Бубнов похлопал его левой рукой по плечу.

— Ты хороший парень, Аю, но ты не понимаешь. Деньги не главное. Мы с Опом в это вписались больше за идею. Хочется немного улучшить мир, и пожить в этом немного улучшенном мире. Вот такие мы идеалисты, верно, Оп?

— Верно, Буба, — украинец кивнул, — хотя, деньги нам тоже лишними не будут.

— А сколько тех денег? — полюбопытствовал Аю Аджа.

— Сто килобаксов на круг, — сказал русский.

— Понятно. А кто платит?

— Кто надо, тот и платит, — сурово пробурчал Опанас Лешко, и вытащил из кармана портативную рацию, — короче, я приглашаю гостей.

Последующие действия, совершенные под покровом темноты, выглядели вот как: подошли два скоростных 20-метрового катера-парома класса «Атеатеа» на подводных крыльях, и полуголые чернокожие люди дикого вида метнули абордажные крючья на фальшборта танкера-газовоза.

Дальше все как в кино про пиратов: классический абордаж. Шестеро членов экипажа, включая господина Кагатори, капитана «Осимамисо», бесследно исчезли, а их место заняли «пираты», которые немедленно занялись внесением в схему танкера-газовоза кое-каких мелких новшеств. Они установили цепочки маленьких коробочек на каждую из четырех гигантских криогенных емкостей, содержащих сжиженный природный газ. Затем, они переключили некоторые кабели, связанные с бортовым компьютером. И (последний шаг) они загрузили в бортовой компьютер танкера новую программу-автопилот… До Сингапура оставалось меньше суток хода.

В ночь с 16 на 17 января, в Сингапуре, в блестящем, как стеклянная игрушка, кафе на верхнем этаже отеля «Gateway-East-Plaza», пили коктейли две персоны: Подполковник Томас Томпсон (с Тихоокеанского флота США) и бригадный генерал Сезар Леметри (еще недавно — командир отдельной полубригады спецназа в Новой Каледонии, а теперь, после потери этой колонии — просто военный советник с сохранением ранга). Небо было угольно-черным, но сингапурские небоскребы заливали море яркими разноцветными огнями. Мощные прожекторы портовых сооружений и системы освещения кораблей добавляли к этому длинные яркие лучи прожекторов с берега и сверкающие огоньки на самом море. Это выглядело настолько красиво, что Томпсон признался сам себе: Сингапур, в некотором смысле, замечательный город… Но очень скучный. Большой и комфортабельный парадный офис одной финансово-транспортной корпорации. Тут нет граждан, а лишь сотрудники, и они все время на работе, даже когда спят и когда трахаются. Кстати, туристы тоже на работе. Они не отдыхают, они потребляют услуги, в соответствии с внутренним регламентом корпорации Сингапур — сбывшейся мечты пуританских плутократов.

Француз допил коктейль, отставил стакан, сделал знак бармену повторить, и произнес:

— Нечеловечески скучный город. Даже «Мохито» делать не умеют. Или ром тут дерьмовый, или вместо мяты какая-то синтетика… Вот, на Гваделупе «Мохито» прямо с листочками мяты в стакане. Никакой подделки, а здесь… — французский бригадный генерал слегка кивнул бармену-китайцу, бесшумно поставившему на столик второй стакан с коктейлем, и сделал глоток через соломинку, — …Дерьмо! Вторая порция не лучше первой. И эскадра OCEFOR тоже дерьмо.

— Дерьмо? — переспросил подполковник, — А издалека внушительно. Есть даже два авианосца.

— Вам так кажется, Томас, — ответил французский генерал, — потому что вы еще не успели на это посмотреть вблизи. Сейчас я открою вам маленькую тайну. Знаете, почему коалиционный флот собрался в Сингапуре так быстро? Ведь ни от Англии, ни от Франции не дойти за это время.

— Я думаю, — ответил американец, — что корабли начали перемещение еще до резолюции ООН.

— Нет! Вы приписали политикам и верхушке вооруженных сил больше ума, чем у них есть. Они ничего толком не готовили, а сейчас приказали собрать в кучу весь старый хлам, который был дислоцирован в Азии. Собрали 18 боевых кораблей, плюс десяток танкеров и четыре корабля снабжения. А знаете, почему в спешке собрали хлам, а не подогнали из Европы что-то новее?

— Политика, — лаконично предположил Томас Томпсон.

— Политика! — с ироничным пафосом повторил за ним француз, — Все просто! 20 января старый американский президент Кодд уступит место в Белом доме новому президенту Дарлингу. Это страшная катастрофа для европейских и ближневосточных нефтяных магнатов, поскольку ваш новый президент хочет закрыть неудачно начатый проект усмирения Меганезии. И если до 20 января коалиционные силы не успеют начать войну, то Дарлинг умоет руки и прикажет своим дипломатам подписать какой-нибудь пакт с консулами Конвента, чтобы Америка встала из-за игорного стола этого тихоокеанского казино, хотя и потеряв деньги, но сохранив лицо.

Подполковник Томпсон сделал маленький глоток кофе из чашечки, и покачал головой:

— Не знаю, правы ли вы, Сезар. Я не вникаю глубоко в политику.

— Лукавите, подполковник, — с улыбкой ответил француз, — вам известно, что я прав.

— Простите, генерал, но каждый говорит только то, что может.

— Ладно, — генерал Леметри залпом отхлебнул полстакана коктейля, — Ладно. Я понимаю, что вы ответственный наблюдатель от уже почти нейтральной Америки, и у вас жесткие инструкции. Никаких возражений. А у меня еще нет инструкций, я могу выпить и поболтать. Так вот, даже с такой дерьмовой эскадрой, нормальный адмирал надрал бы задницу меганезийцам. Но адмирал Солтмиллл — кретин. Он собрал все это дерьмо в узком проливе, у причальных стенок.