— Во-первых, — сказал француз, — волны не фальшивые, а настоящие, просто искусственные. Во-вторых, конечно, мне не нравится эта дурацкая пародия на серфинг. А в-третьих, ты ничего не понимаешь в женщинах, если еще не заметил ее.
— Сезар, я просто не мог ее заметить, потому, что это у тебя есть бинокль, а у меня нет.
— Да, в этом ты прав! У вас, американцев, отлично работает логика. Ну, пошли знакомиться!
С дистанции, подходящей для наблюдения невооруженным глазом, Томас не нашел в объекте жаркого интереса Леметри ничего особенного. Так, симпатичная хорошо сложенная европейка примерно 35 лет. Рост средний, лицо овальное, глаза карие, волосы светлые, а носик немного вздернутый, осанка гордая, хотя длина ног меньше идеала, а толщина ног наоборот больше. И (существенный момент) эта дама не одна. При ней двое детей: мальчик лет 10 и девочка лет 7.
— Слушай, Сезар, у нее где-то тут бродит муж, я полагаю.
— Ерунда, Томас.
— Что ерунда? Ты хочешь послать его в нокаут, и сказать ей: «я выиграл тебя в честном бою»?
— Нет, Томас, я не какой-нибудь дерьмовый macho! Я культурный офицер. А ерунда — это твое предположение, будто где-то тут бродит ее муж. Опытному взгляду заметно: она одинока уже длительное время, и ищет мужчину, хотя сама не отдает себе в этом отчет. Я скажу больше: мужчина ее мечты похож на меня. Культурный крепкий находчивый француз около 50 лет по возрасту, происходящий из дальней провинции, куда не добралось позорное сибаритство. Ты, конечно, заметил, что эта прекрасная дама — француженка?
— Сезар, ты можешь поставить мне незачет по этнографии, но я этого не заметил.
— Ладно, Томас, мы не в университете. Просто имей в виду, что она одинокая француженка, с мечтательным складом характера. Чудесная женщина. Через пять минут ты сам это поймешь.
…Ее звали Адели Дюран, а ее детей — Жак-Ив и Соланж, и она действительно была не замужем. Только в одном вопросе бригадный генерал Леметри ошибся (хотя несильно): она оказалась не француженкой, а французской канадкой из Квебека. Знакомство, кстати, состоялось с легкостью.
Погуляв часа полтора по «острову чудес», они впятером сидели за столиком в симпатичном местечке, называвшемся «Кафе с лотосами на холме». Открытое кафе, построенное в стиле пагоды, имело в центре квадратный пруд с красными и желтыми лотосами, и оно находилось на холме с хорошим видом на Сингапурский пролив и на город.
Сезар и Адели болтали о всякой всячине то на английском, то на французском, а дети оказались замкнуты на Томаса. Он, в общем, даже не возражал. Своих детей у него не было, но с детьми своих знакомых он легко находил темы для общения. Сейчас он рассказывал Жак-Иву и Соланж об акулах (события недавних каникул тут оказались очень кстати). Солнце катилось к горизонту, покидая сектор неба над самым регулируемым мегаполисом на планете. Последние золотые лучи ложились вдоль пролива между Сингапуром и индонезийским островом Батам. По этому проливу ползли огромные грузовые корабли, и одним из этих кораблей был 280-метровый танкер-газовоз «Осимамисо». Он шел с грузом 150 тысяч кубометров (75 тысяч тонн) сжиженного природного газа из Кинабалу (Борнео). Как и все корабли, прибывающие в Сингапур с восточного направления, он прошел чуть южнее Сентоса, направляясь к огромному комплексу морских терминалов Сингапур-Джуронг. По правилам, танкер-газовоз должен был снизить скорость до 10 узлов, и запросить у диспетчера точку взятия лоцмана на борт. Но, он продолжал идти на 22 узлах, и не отвечал на запросы. Диспетчеры схватили телефоны и стали звонить дежурному администратору порта и старшему дежурному офицеру морской полиции.
А в «Кафе с лотосами на холме» молоденькая официантка, одетая в серые штанишки, кепку, и футболку с логотипом сети кафе, очень старательно расставляла на столике чашки и блюдца, и ужасно нервничала.
— Мэм, не напрягайтесь так, — посоветовал ей Томпсон.
— Что неправильно? — спросила девушка, стараясь изобразить на лице служебную улыбку.
— Нет-нет, все нормально, — успокоил американец, — вы отлично справляетесь, мэм, но не надо напрягаться. Это чертовски усложняет работу. Лучше расслабьтесь, и делайте все легко.
— Вы так думаете? — с некоторым сомнением отозвалась она.
— Это можно прочесть в любой книжке по физкультуре, — сказал он.
— Стоп! — отчеканил Леметри, — Что-то не так.
— Что неправильно? — снова спросила официантка.
— Девочка, ты тут абсолютно не при чем, — сказал француз, — мне чертовски не нравится, что все полисмены, а я вижу четырех, одновременно схватились за свои рации, и что-то слушают.
— Ты думаешь, возникла какая-то серьезная проблема? — уточнила Адели.
— У здешней полиции иногда бывают экстренные оповещения… — начала официантка…
…Это действительно было экстренное оповещение. Скоростные катера портовой полиции уже неслись наперерез грузовому судну, опасно нарушившему правила движения в порту. Никто из полисменов не думал, что сейчас произойдет нечто ужасное. Просто, команда перепилась, или обкурилась. Такое уже случалось и здесь, и во многих других крупных портах Азии… Вдруг со стороны танкера-газовоза раздалась серия хлестких звонких щелков, будто пулеметная очередь. Полусферы — верхушки четырех огромных криогенных емкостей оторвались, и подпрыгнули в воздух, а корабль исчез, накрытый грандиозной шапкой из клубящегося тумана — смеси быстро испаряющегося сжиженного газа и конденсирующейся из воздуха влаги. На какую-то секунду, полицейские катера оказались как будто в зоне арктического холода. А потом это чудовищно распухшее туманное облако вспыхнуло. Те, кто оказались рядом, не успели вообще ничего почувствовать, а наблюдателей, находившихся подальше на берегу, ослепила вспышка, на фоне которой заходящее солнце показалось тусклым мячиком цвета бронзы…
«Вспышка на западе»! — выкрикнул Леметри формулу тревоги при ядерном взрыве. Его выкрик вызвал у Томпсона стандартную, отработанную реакцию. Оба офицера отлично использовали те секунды, которые оставались в их распоряжении до прихода ударной волны, мчащейся втрое быстрее звука. Единственным доступным укрытием был лотосовый пруд: неглубокий широкий бетонный бассейн, залитый метровым слоем воды. Оба офицера нырнули туда, утащив с собой Адели, обоих ее детей и подвернувшуюся официантку. И тут же, сверху, как будто злой великан хлопнул огромной невидимой ладонью. Это прошла ударная волна, передав перпендикулярно своему курсу лишь малую долю разрушительной силы…
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: эпизод из истории взрывов на кораблях в порту.
6 декабря 1917 года. Галифакс (Канада). Взрыв судна «Монблан» с грузом 2500 тонн сырья для производства авиабомб. Есть записи впечатлений нескольких очевидцев.
Капитан корабля, который в момент взрыва находился в океане в 15 милях от Галифакса:
«9:04. На горизонте в стороне залива я увидел зарево, которое казалось ярче солнца».
Единственный выживший матрос с портового противопожарного судна:
«Когда волна спала, я увидел, что осталось от города. Это было чудовищное зрелище. Тела людей были разбросаны по улицам. Безголовые, разорванные трупы свисали с крыш и из окон зданий, с телеграфных проводов»…
Объективно, последствия взрыва в Галифаксе были таковы:
По обоим берегам пролива все каменные здания, не говоря уже о деревянных, почти полностью снесены. На всех домах в радиусе полкилометра сорваны крыши. Мосты, водонапорные башни, заводские кирпичные трубы — обрушились. После взрывной волны, в проливе возникло цунами, срывавшее с якорей и выбрасывавшее на берег даже большегрузные корабли. На Галифакс еще несколько минут падали фрагменты кораблей, каменных пирсов и кусков скал со дна пролива.
