— Эй, Даня! — окликнул его зам комвзвода Бениамин Сойкин, — у меня тут мысль…

— Ну? — хмуро спросил Голдман.

— Мысль, — повторил Сойкин, и прислонился плечом к колонне, — давай, я психом прикинусь?

— Прикинешься, и хули?

— И возьму все на себя, — пояснил зам комвзвода, — Я ведь главбух, мне хуже уже не будет.

— Беня, я тебя умоляю! — вздохнул Голдман, — Прекрати слушать того шлемазала, которого ты считаешь адвокатом. Никто тебя не посадит в тюрьму из-за этого сраного банкротства.

— А кредиты, Даня! Кредиты! Мы не имели права брать столько кредитов. А Цукерман, пидор, убедил меня, подправить пару цифр, мол, все так делают.

— Вот это новая вводная, — со вздохом произнес лейтенант Голдман, и в этот момент…

…Около турникета раздался рев рядового Максима Когана.

— Стоять, бля, руки за голову! Руки, бля, за голову, и отошел, бля, в сторону, быстро, бля!

— Макс, что там? — окликнул лейтенант, глядя, как рядовой уводит в сторону какого-то араба в пыльном костюме.

— У этого козла шесть тротиловых шашек в поясе, — отозвался Коган.

— О! Нормально. Только ты полегче, а то опять получим выговор за нарушение прав человека.

— Какие у него права, Даня! Я ж тебе говорю: у него шесть тротиловых шашек!

— Не спорь Макс. Просто, аккуратно сдай его полицаям, и пусть пометят, что мы его добыли.

— У меня пометят, никуда не денутся, — пообещал рядовой, и потащил араба к посту полиции.

— Даня, — сказал Сойкин, — я тебе задал вопрос, а ты не отвечаешь.

— Я думаю про эти твои долбанные кредиты.

— Даня, это не мои кредиты, а банка. И мы их потратили потому, что Цукерман сказал…

— …О чем базар, мужчины? — встряла сержант Алиса Розенберг.

— Все еще хуже, чем мы думали, — проинформировал Голдман.

— Чего-чего? — крикнул рядовой Осип Малкин с дальней стороны зала отправления.

— Ну, Ося, у тебя слух! — оценила Алиса. — Тебе надо быть акустиком на субмарине.

Шутка была уже привычная, и никто не засмеялся. Алиса вздохнула и спросила:

— Так, что у нас случилось ЕЩЕ?

— ЕЩЕ, — ответил лейтенант Голдман, — Беню могут закрыть лет на пять за кредиты.

— Ясно, Даня. Значит, у Бени будет крыша над головой, а мы все будем бомжами на пляже.

— Ты шутишь, Алиса, а мне не смешно, — сообщил зам комвзвода (он же — главбух moshava).

— Ты удивишься, но никому не смешно, — ответила она, — и мне кажется, мужчины, что у нас на данный момент жизни есть всего два варианта: или учиться быть бомжами, или на обеденном перерыве взять за шкирку Риту Фельд и Лену Кац.

— Алиса, — удивился Бениамин Сойкин, — ты таки думаешь, что у Риты Фельд и Лены Кац есть лишние три миллиона шекелей?

— Хрен тебе, Беня, я думаю, у них и ста шекелей нет. Но они дружат с Симхистерой Ашкенази.

— С этой худышкой, которая работает в «Ayitav» и катает туристов на маленьком самолете?

— Беня, — вздохнула Алиса, — включи голову! Сим Ашкенази уже год, как уехала на Палау. Она теперь авиа-снабженец в военно-историческом клубе.

— И что? Она там подняла столько денег, что погасит наши долги по дружбе с Леной и Ритой?

— Я на обеде объясню, чтоб дважды не повторять, — обещала Алиса Розенберг.

15:00. Обеденный перерыв у взвода Даниила Голдмана.

Рядовые Рита Фельд и Лена Кац были компьютерными гениями взвода, но, как свойственно гениям имели непростой характер. Поэтому, сержант Розенберг завела разговор издалека.

— Девчонки, что слышно в виртуальном мире?

— Слышно, — ответила Рита, — что «Paramount-Stereo» купила права на «Лунного Рейнджера».

- ****ец сериалу, — добавила Лена, — новые серии будут таким же говном, как все, что делает «Paramount-Stereo». Вселенная деградирует. Ни сериалов толковых, ни порно заводного.

— А ближе к реальности? — спросила сержант.

— Ближе к реальности, это запросто, — сказала Рита, — знаешь, почему рейсы в Сингапур, Куала-Лумпур, Джакарту и Бруней отложены?

— Ну, и почему?

— А ты, Алиса, догадайся, — встряла Лена Кац, — мы же с тобой спорили про это, а ты давила на авторитет, мол, ты умный сержант, а мы две фифы тупые. Давай вспоминай, что ты говорила.

— Про что вспоминать? Про OCEFOR, что ли?

— Да-да-да! — Лена потерла руки, — Ну, повтори, что ты говорила.

— Я говорила, что OCEFOR раскатает эту Меганезию, как хомяка автобусом.

— Так вот, тебе реальность, — перехватила инициативу Рита, — OCEFOR улетел к ****ям вместе с половиной Сингапура. Водородная бомба 400 килотонн.

— Чушь собачья, — не совсем уверенно возразил лейтенант Голдман.

— А ты, Даня, полюбуйся на британский флагман, — и Рита протянула ему свой «Super-i-Phone» (контрафактный китайский «Super-i-Phone», разумеется).

На 5-дюймовый экран было выведено фото: на фоне титанического гриба из светящегося дыма кошмарные руины модернового мегаполиса. На переднем плане фото — искалеченный обрубок небоскреба, и из него косо торчит корма большого боевого корабля, кажется эсминца.

— Бля… — потрясенно протянул Максим Коган, глядя через плечо лейтенанта.

— Вот-вот, — ехидно сказала Рита, — ну что, Алиса, наше кун-фу сильнее твоего, признаешь?

— Сдается мне… — ответила сержант, — …что это не ваше кун-фу, а кун-фу Сим Ашкенази.

— Хочешь поговорить об этом подробнее? — полюбопытствовала Лена Кац.

— А если хочу, то что?

— То, — сказала Лена, — предложение пока в силе. Ну, ты поняла какое предложение.

— Точно в силе?

— Блин, Алиса, сколько раз тебе повторить?

— Ладно, ОК, — сержант Розенберг подняла правую ладонь и повернулась к Голдману, — что скажешь, лейтенант? Не пора ли нам линять? А то на родине предков у нас вырисовываются слишком ***вые перспективы. Мне уже пришел судебный тикет на хату. Может, пока мы тут дрочим на палестинский терроризм, наши вещи уже вышвыривают на панель.

— Линять в эту самую Меганезию? — переспросил он.

— Даня, а куда еще можно слинять, не отдавая кредиты? — поинтересовался Бениамин Сойкин.

— Мы, кстати, в судебном стоп-листе на выезд из страны, — напомнил капрал Семен Фишман.

— Да уж, — проворчал рядовой Геннадий Резник, — из-под стоп-листа на самолет не влезешь.

— Почему не влезешь, Гена? — спокойно спросил капрал Леонид Шапиро, — Вот за тем столиком сидит экипаж рейса на Куала-Лумпур. А самолет заправлен, и готов к вылету.

— Ты это в каком смысле? — искренне удивился Даниил Голдман.

— В смысле, Даня, что против их буржуазного стоп-листа есть наш пролетарский гоп-стоп.

— Леня, ты охуел? — вежливо спросила его напарница Анка Гурович.

— А ты не охуела ждать, когда нас выгонят из нашей хаты пинком под жопу? — так же вежливо полюбопытствовал Шапиро.

— Ты тупой жлоб, но мысль интересная, — признала она.

— Леня, — сказала Алиса Розенберг, — давай-ка сначала посчитаем, хватит ли топлива, если этот самолет заправлен в расчете на рейс до Куала-Лумпура.

— Ты будешь смеяться, но я посчитал, прежде чем открывать рот. Заправка самолета это на три четверти расчетный расход на маршруте, а на четверть — резерв. Таковы правила полетов.

— Леня прав, — подал голос рядовой Игорь Эскинд, — керосина хватит до Палау и даже до Йапа.

— …Но, — продолжил Шапиро, — надо торопиться, а то пилоты допьют кофе и смоются.

— Поехали, — лаконично сказала Даниил Голдман, поднимаясь со стула.

Двое молодых чернокожих мужчин — явно эфиопы (самая дешевая пилотская рабочая сила на Ближнем Востоке), допили свой кофе, и уже собирались идти из аэропорта в отель, как вдруг обнаружили себя окруженными дюжиной израильских коммандос.

— Никаких вопросов, — сказал израильский офицер, — спокойно идем к вашему самолету.

— Но рейс на Куала-Лумпур отменен, — заметил старший из эфиопов.